Кормак Маккарти - Содом и Гоморра. Города окрестности сей

– ¿Lista? [262] Готова? (исп.) — прошипела она.

— Sí. Lista .

— Bueno. Vámonos [263] Хорошо. Побежали (исп.) . .

Старуха дернула плечом и с какой-то прямо даже лихостью тряхнула головой. Этакая напудренная мачеха из старой сказки. Оборванная заговорщица, жестикулирующая на подмостках. Девушка схватила сумочку и сунула santo под мышку, тогда как старуха, отворив дверь, выглянула наружу, а потом движением руки поманила девушку, и они обе вышли в коридор.

Каблуки защелкали по кафелю. Старуха невольно оглянулась, и девушка, слегка пригнувшись и подняв сперва одну ногу, потом другую, сняла туфли и сунула их под мышку — туда же, где держала santo .

Старуха затворила за ними дверь, и они двинулись по коридору; старая карга вела ее за руку, как маленькую, другой рукой копаясь в кармане фартука — нащупывала нужный ключ на связке, соединенной ремешком с куском палки от швабры.

У наружной двери она остановилась и снова стала надевать туфли, пока старуха возилась с тяжелым засовом, проворачивала его ключом, для бесшумности набросив на засов свою шаль- rebozo . Тут дверь открылась, за ней был холод и мрак.

Они остановились, поглядели друг на дружку.

— Rápido, rápido [264] Быстрей, быстрей (исп.) . , — зашептала старуха, и девушка торопливо сунула ей в руки обещанные деньги, а потом порывисто обняла ее за шею, поцеловала в сухую кожаную щеку и выскочила за дверь.

На верхней ступеньке крыльца обернулась, чтобы принять прощальное благословение, но criada была в таком смятении, что забыла обо всем на свете, а когда девушка вновь повернулась уходить, старуха схватила ее за руку.

— No te vayas [265] Не уходи (исп.) . , — прошипела она. — No te vayas .

Девушка выхватила у старухи свою руку. При этом рукав ее платья оторвался по плечевому шву.

— No , — прошептала она, пятясь. — No .

Старуха простерла к ней руку, сдавленно, хрипло взвыла.

— No te vayas , — повторила она. — Me equivoqué [266] Я ошиблась (исп.) . .

Девушка покрепче ухватила santo , сумочку и засеменила по проезду. В конце его она обернулась, в последний раз посмотрела назад. La Tuerta все еще стояла в дверях, провожая ее взглядом. И прижимая к груди жменю, полную скомканных песо. Потом из коридора наружу выбился отблеск света, мелькнул медленно закрывающийся глаз старухи, дверь затворилась, повернулся ключ, и засов навсегда запер для беглянки тот ее, прежний мир.

По внутреннему проезду она вышла к дороге и повернула к городу. Там и сям лаяли собаки, в воздухе пахло дымом — это по всему кварталу в приземистых глинобитных лачугах топились угольные печки. Она пошла по песчаной пустынной дороге. Под небом, усыпанным звездами. Нижний край небосвода был грубо обломан — вместо него торчали зубчатые громады гор, а огни городов равнины походили на сияние звезд, упавших в озеро. Шагая, она напевала себе под нос песню из далекого прошлого. До рассвета оставалось часа два. До города — час.

Машин на дороге не было. Посмотрев со взгорка на восток, она могла видеть в пяти милях за полосой пустыни редкие огни грузовиков, медленно ползущих по шоссе на север из Чиуауа. В воздухе ни дуновения. Даже в темноте был виден пар ее дыхания. Она заметила фары машины, где-то впереди пересекшей ее путь слева направо, проследила за нею взглядом, машина уехала. Где-то там, в этом большом мире, был Эдуардо.

Приблизилась к перекрестку и, прежде чем перейти, посмотрела и туда и сюда, нет ли признаков приближающейся машины. Продвигаясь по окраинным предместьям, старалась держаться узких улиц. В некоторых хибарках за стенами из корявых стволов окотильо или даже из обмазанного глиной плетня в окнах уже горели керосиновые лампы. По пути ей начали попадаться пешеходы из рабочих с их завтраками в ведерках, сделанных из объемистых жестянок из-под топленого жира; тихонько насвистывая, они бодро шагали по холодку раннего утра. Она снова сбила ноги в кровь, на сей раз новыми туфлями, шла, отчетливо чувствуя влажность крови и то, как она холодит.

На всей Calle de Noche Triste свет горел только в кафе. В темной витрине примыкающей к нему обувной лавки среди разнообразной обуви сидел кот и молча глядел на безлюдную улицу. Когда она проходила мимо, кот повернул голову, осмотрел ее. Она толкнула матовую стеклянную дверь кафе и вошла.

Сидевшие за столиком у окна двое мужчин подняли голову и провожали ее глазами, пока она шла мимо них. Забившись в самый дальний угол, она села за один из маленьких деревянных столиков, поставив сумочку и сверток на стул рядом с собой, взяла с хромированной проволочной подставки меню и в него уставилась. Подошел официант. Она заказала кафесито {61} 61 Кафесито — кофе эспрессо по-кубински. Очень крепкий и очень сладкий, со взбитой пенкой, которая называется «эспумита», то есть «пенка». , официант кивнул и пошел обратно к прилавку. В кафе было тепло, и, немного посидев, она сняла свитер, положила его на стул. Мужчины все еще на нее смотрели. Официант поставил перед ней кофе, выложил ложечку и салфетку. К ее удивлению, он вдруг спросил, откуда она.

– ¿Mande? — переспросила она.

– ¿De dónde viene? [267] Откуда вы? (исп.)

Она сказала ему, что приехала из Чьяпаса, и он какое-то мгновение изучающе смотрел на нее, словно прикидывая, насколько люди из штата Чьяпас отличаются от всех прежних его знакомых. Он пояснил, что спросить велел ему один из тех мужчин. Когда он, обернувшись, посмотрел на них, они заулыбались, но в их улыбках не было веселья. Она подняла взгляд на официанта.

— Estoy esperando a un amigo [268] Я жду знакомого (исп.) . , — сказала она.

— Por supuesto [269] Разумеется (исп.) . , — сказал официант.

Она долго сидела над чашкой кофе. Тьма на улице сделалась серой, близился февральский рассвет. Двое мужчин в центре зала давно покончили с кофе и ушли, на их место пришли другие. Лавки еще не открылись. По улице проехало несколько грузовиков, с холода входили все новые и новые люди, от столика к столику теперь ходила официантка.

В восьмом часу к двери подъехало голубое такси, водитель вылез из машины, вошел в кафе и обежал глазами столики. Подойдя к ней, посмотрел на нее сверху вниз.

– ¿Lista? [270] Готова? (исп.) — сказал он.

– ¿Dónde está Ramón? [271] А где Рамон? (исп.)

Он постоял, задумчиво ковыряя в зубах. И сказал, что Рамон не смог приехать.

Она бросила взгляд в сторону двери. У стоявшей на улице машины работал двигатель, на холоде попыхивая паром из выхлопной трубы.

— Está bien , — сказал водитель. — Vámonos. Debemos darnos prisa [272] Все нормально… Поехали. Нам надо торопиться (исп.) . .