Роберт Стоун - Псы войны

— Думаю, — сказал Конверс, — что в своей основе она человек высоконравственный.

Антейл мгновение задумчиво смотрел на него, потом расплылся в усмешке:

— Неужели?

— Она наблюдалась у психиатра.

Антейл прикрыл лицо ладонью и расхохотался от души.

— Бог ты мой! — закричал он. Его веселое настроение едва не передалось Конверсу. — Все-таки вы — парочка лопухов. Наверно, просто рехнулись оба. «Наблюдалась у психиатра»! Ну и ну. — Он не сразу успокоился. — Так вот, слушай: если убедишь меня, что мне будет с этого какой-то прок, я позабочусь о вас обоих. Только чтобы никакой самодеятельности.

— Сам как-нибудь выпутаюсь, если припрет.

— Тебя уже приперло по самые гланды, друг мой, тебя и твою чокнутую женушку. Если будешь со мной честным, сможешь выбраться из этой истории целым. Если будешь вилять, дам тебе сдохнуть, пальцем не пошевелю.

— Чего вы от меня хотите?

— Я хочу, чтобы ты помог нам выйти на нее.

— И мне хотелось бы помочь вам, — сказал Конверс. — Но, как я уже объяснил вашим свидетелям, присутствующим здесь, я понятия не имею, где она.

— И я пришел к такому же выводу, — благожелательно сказал Антейл. — А вот мы, пожалуй, уже знаем, где она.

— Тогда почему сами с ней не поговорите?

— Те, с кем она связалась, — очень скверный народ. Когда мы сойдемся с ними, будет не до разговоров. Если увидишь ее, убеди помочь нам — так будет намного лучше для вас обоих.

— С кем еще она связалась? Я думал, она с Рэем Хиксом.

— Знаешь таких, которые называют себя «Те, Кто Есть»?

— Нет, — ответил Конверс.

— Мерзкие типы. Друзья Хикса.

— Не собираюсь острить, но все-таки с чем их есть, «Тех, Кто Есть»? — поинтересовался Конверс.

— Лучше бы не есть их ни с чем, — сказал Антейл. — Это наркоторговцы, педерасты, экстремисты. Подонки общества.

— Что они имеют в виду, так называя себя?

— Не знаю, — сказал Антейл, — и знать не желаю. Ну так что решил — будешь помогать нам или попытаешь удачи на улице?

— Я поговорю с адвокатом, посмотрю, что он посоветует.

— Не выйдет, приятель. Ни с кем ты не поговоришь — я не намерен рисковать. Если хочешь выпутаться из всей этой истории, мы поместим тебя куда-нибудь, где сможем спасти тебя от самого себя. И ты будешь держать язык за зубами.

— Предположим, я уйду? Прямо сейчас.

— Я уже сказал, что тебя ждет.

— Предположим, я все равно уйду.

— Не получится, — сказал Антейл. Впервые за время разговора он, кажется, разозлился по-настоящему.

Конверс решил до конца сохранить иллюзию свободной воли — того, что от нее осталось.

— И куда вы хотите меня отвезти?

— За город. Не слишком далеко.

— Но это нарушение закона.

— Пусть это будет моей заботой. В суде я очень убедителен.

— Ладно, — сказал Конверс.

Антейл вздохнул с явным облегчением:

— Сейчас ты для разнообразия поступил умно. Может быть, умнеешь помаленьку.

— Надеюсь, что так, — ответил Конверс.

— А теперь, пожалуйста, не пугайся, — игриво сказал Антейл. — Я собираюсь пригласить мистера Данскина и мистера Смита.

Он открыл дверь в гостиную и позвал:

— Мистер Данскин! Мистер Смит!

Мистер Данскин и мистер Смит вошли с таким видом, будто им не слишком приятно делать то, что им приходится делать. Антейл повернулся к Конверсу:

— Думаю, вас не надо представлять друг другу.

— Приятно видеть, когда настоящий лузер проигрывает по-крупному, — сказал Конверсу бородатый. Это был мистер Данскин.

— Я только что сказал ему, что он умнеет.

Данскин пожал плечами:

— Кто говорил, что он не умен?

— Собирайтесь в дорогу, ребята, — сказал агент. — Вы знаете, что делать.

— Знаем, — кивнул мистер Данскин.

Антейл хлопнул в ладоши:

— Вот и отлично. За дело.

— Надолго мы едем? — спросил Конверс. — Надо брать какие-то вещи?

Он не был уверен, стоит ли об этом спрашивать, боясь, что ответом будет молчание или насмешка.

И действительно, за его вопросом последовало недолгое молчание.

— Конечно, — сказал наконец Антейл. — Бери что хочешь.

Мистер Смит прошел с ним в другую спальню и смотрел, как он собирается. Мистер Смит был тот, кто помоложе, блондин. Конверс вытащил несколько рубашек и свитер из сумки, которую еще не успел распаковать. Сложил вещи в картонную коробку из-под рубашек. Когда они вернулись в комнату Джейни, Антейл любовался изображением на стене.

— Вот она, ваша контркультура, — сказал он.

Никто не стал с ним спорить.

— Конверс, я получил удовольствие от нашего разговора, — заявил он. — Ты во многом подтвердил мое мнение о том, куда движется мир. Я действительно рад, что познакомился с тобой.

— А вы не едете?

Антейл помотал головой:

— Тебе не о чем беспокоиться. Ты будешь в хороших руках.

Он направился к двери, и тут, видимо, ему пришла в голову какая-то мысль.

— Знаешь, — сказал он, обращаясь к Данскину, — у меня есть сын, сейчас ему двенадцать. Он живет с моей бывшей. Прошлым летом я отправил его в школу выживания. Чтобы он получил закалку, не спасовал, когда наступит большой бенц.

— И что они там делают? — поинтересовался Смит.

— Что делают? Учатся выживать.

Все вежливо улыбнулись.

Данскин посмотрел на Конверса:

— Ты не посещал школу выживания, это уж точно.

— Нет, — ответил Конверс. — В мое время их еще, наверно, не было.

Хикс гнал машину в амфетаминовом угаре. Усталый мозг украшал траву пустыни фантастическими цветами, наполнял овраги светящимися кораллами и призраками. Земля была плоской, дорога — прямой как стрела; лучи фар часами мерно покачивались в ночном пространстве, высвечивая даль, которая мчалась навстречу и уносилась назад под рев мотора и горячего ветра. Оглушительный вопль каждого встречного грузовика оставался в сознании видением катастрофы в пустыне — гигантские колеса вращаются в воздухе, мертвые водители до рассвета горят в кюветах.

Мардж клевала носом, подремывая на заднем сиденье. Время от времени она просыпалась и заговаривала с Хиксом, но он ее не понимал. И все время чесалась во сне.

Мардж казалось, что она не спит. Просто спряталась в себя, отгородилась от хаоса движения. В сознании всплывали странные, причудливые образы — то она превращалась в резину, то в голове у нее вместо мозга оказывалась кассета.

Мысли о безопасности остались далеко позади. Иногда она просто ставила мешок на сиденье рядом с собой и не обращала внимания на то, что порошок разлетается вокруг. Сиденье уже было липким от него, белые крупинки блестели на резиновом коврике в ногах. Уколовшись, она на какое-то время перебиралась к Хиксу на переднее сиденье, но разговор у них не клеился, все темы были исчерпаны.

Ночью они остановились — чтобы Хикс поспал часа три и снова закинулся амфетамином, а потом снова дорога. Они избегали скоростных автомагистралей, военных дорог и дорог, проходящих через индейские резервации, ища шоссе пусть и неосвещенные, но не пустынные.