Эндрю Шон Грир - Невероятная история Макса Тиволи

Никакие браслеты на лодыжках или оголенные ноги не возбуждают так, как стыдливость, которую я увидел в тот день, милая. И вздохнул с облегчением. Все стало по-прежнему, даже лучше, поскольку все вернулось в одно мгновение — лед в сердце, шум в голове, страстное желание.

Проницательный читатель спросит, как я собирался сохранить свою тайну. Одно дело притворяться за обедом или на прогулке и совсем другое — постоянно лгать в присутствии Элис, то есть при благоприятном исходе — лгать всю оставшуюся жизнь. Мне следовало сменить пристрастия и привычки, но как она сможет любить меня, если моя истинная сущность будет погребена в подполье? И все же я слышал о счастливых престарелых супружеских парах, где жена и не догадывалась о том, что у ее мужа есть вторая семья, либо супруг не знал, что белокурые локоны жены, которые он так любил, можно купить в любой аптеке. Возможно, любовь не существует без маленькой лжи. Хотя, конечно, я не первый, кто притворяется другим человеком, дабы соблазнить женщину. Разумеется, ни о чем таком я не думал в последующие недели ухаживания за Элис. Я приходил в дом вдов, проводил вечера с Элис и ее мамой, улыбаясь их безразличию, и даже не думал, что мне придется всю жизнь носить эту маску. Сердце никогда не строит планов, не так ли? Единственным препятствием, которое я предвидел, был Хьюго.

Он не тяготился женитьбой и проявил себя преданным мужем. Должен признать, Хьюго был в каком-то смысле счастлив; возможно, брак стал для него своеобразным пресс-папье, не дававшим сердцу летать по комнате от легкого ветерка. Разумеется, мы больше никогда не ходили на Пиратский берег — Хьюго был женат, а злачное местечко переживало упадок. Мы вообще больше никогда не гуляли вдвоем. Семейная чета предпочитала приглашать меня на обеды. Они купили дом в О’Фаррэле, более подходящий для молодой семьи, чем «тыква», и я очутился за столом в компании красивых, богатых и умных людей, пугавших меня своей одеждой и остроумием, пока я не понял, что все они начисто лишены воображения, что их предпочтения и вкус просто скопированы из прочитанных журналов. Хьюго смотрелся совершенно естественно, а я каждый раз нервничал и напивался. У меня не получалось поддерживать светскую беседу. Однако больше всего я рас страивался из-за того, что эти разодетые пустышки, посмеиваясь, шептались с Хьюго над бокалами вина, вытеснив меня из круга его ближайших друзей. Ну и пусть, уступить толпе не так стыдно, как проиграть кому-то одному.

Справедливости ради скажу, что его жена поддерживала меня во всех разговорах. Добрая молодая женщина, светлая и хорошенькая, она никогда не пыталась казаться более умной или модной, чем была на самом деле. Жена Хьюго хорошо ко мне относилась. Правда, виделись мы редко, она неизменно находила повод покинуть комнату или поворковать еще над кем-нибудь. Она уверяла, что не стремилась дать нам с Хьюго поговорить наедине; наверное, просто боялась меня. Так или иначе, когда в мою жизнь вернулась Элис, я почти не виделся ни с Хьюго, ни с его женой, они были полностью поглощены своей семьей. Да, в самом начале нового столетия у Хьюго Демпси родился сын.

В то время я не мог понять, почему, погладив своего малыша, мой друг расплывался в блаженной улыбке, которая раньше появлялась только после нескольких бокалов виски с пахтой. Я не понимал, как он терпел бормотание жены о «милом ангелочке», да еще находил силы при этом улыбаться. Я не разделял странной веры Хьюго в то, что его сын пополнит мировую коллекцию чудес света, словно другие талантливые дети не рождались каждую минуту, не разочаровывались, не превращались в мужчин вроде нас, не возлагали таких же неоправданных надежд на судьбу.

Однако тогда я не был отцом. Не знаю, Сэмми, что с нами происходит, когда появляются наши дети. Например, сегодня мы с тобой построили замок в кустах жимолости и ежевики, раздобыв пустую коробку из-под холодильника с надписью «Колдспот». Мы там вовсе не секретничали, а лежали в тесной коробке на прохладной подушке лесной травы. Щеку что-то кольнуло, сырая земля пахла кровью. Резкий порыв ветра перевернул листок, и я увидел тонкую оболочку насекомого. Серая бабочка отчаянно боролась с ветром, сносившим ее с выбранного курса.

— Господи, как скучно, — протянул ты, затем улыбнулся и замолчал на добрых полчаса. Вовсю щебетали птицы. Почему отцы плачут, вспоминая подобные картины?

Мы не имеем права мешать счастью наших друзей. Мне казалось, что Хьюго, как человек, нуждавшийся в постоянстве, нашел жизнь, которую стремился вести, а потому я никогда не пытался сбить его с пути. Он был исключительным человеком и заслуживал исключительной жизни. А может, исключительная жизнь необходима обыкновенным людям, а остальным требуется лишь покой. Раньше мы с Хьюго вместе веселились; теперь я вижу, что прежде он был несчастен и неимоверно одинок, даже в моем обществе. Поэтому я не вмешивался в его новый мир. И в какой-то степени даже завидовал Хьюго.

Впрочем, проблема заключалась не в жизни Хьюго. Тогда я был бы беспомощен. Дело в том, что Элис могла застать нас вместе, догадаться о нашей дружбе и узнать меня.

Я рассказал Хьюго об Элис, мой друг удивился и обрадовался. Я посвятил его во все детали нашей встречи, рассказал о неувядающей красоте моей возлюбленной и о моем плане вхождения в число постоянных гостей дома вдов, даже в присутствии ужасной миссис Леви. Хьюго искренне и открыто веселился над моей запутанной жизнью, видимо припоминая, как в молодости мы с давно забытой страстью переживали самые незначительные события.

— Господи, Макс, неужели и впрямь Элис?

— Именно.

— Ну не могла она остаться такой же. Я хочу сказать, ведь твои-то чувства изменились.

— Ничуть. Я о том и говорю. Странно, я никогда ее не забывал. И вот Элис здесь, ей тридцать два года, она вдова, а я чувствую себя на семнадцать.

— Ты уже взрослый, Макс. И вы почти знакомы.

— Она именно та, о ком я мечтал с детства. Тебе не понять. Ну, про первую любовь. — Мы сидели и потягивали спиртное еще немного, и я сказал Хьюго, чего от него хотел.

— Нет, — ответил он, посмотрев на меня с грустью в глазах. — Я не могу, Макс.

— Да брось, мне нужна твоя помощь.

— Ты не выдержишь. Постоянная ложь измотает тебя.

— Ты лишь забудь, что мы знакомы. Сотри меня из своей памяти. Это нетрудно. Если увидишь нас с Элис, скажи ей «привет» и попроси представить меня. Все просто.

— Нет, не просто. Нам уже не семнадцать. Глупая затея.

— Ну пожалуйста.

— Макс, ты должен ей сказать, — выдавил Хьюго после некоторого молчания.

— Ты знаешь, что будет.

Хьюго опустил глаза — он действительно знал.

— Пожалуйста, Хьюго, — молил я, взяв его за руки. — Мне больше не к кому обратиться.