Эндрю Шон Грир - Невероятная история Макса Тиволи

Наш разговор состоялся за месяц до того, как это случилось. Как я и предполагал, мы с Элис все-таки столкнулись с Хьюго. По дороге в парк, где показывали только что привезенного кенгуру, Элис рассказывала о конкурсе фотографов, в котором она приняла участие, притворившись мужчиной, зашифровав свое имя. Она выступила под красивым псевдонимом — Оуэн Хэлликс. Я шел и рассматривал наши тени, вместе плывшие по траве, как вдруг понял, что тень Элис замерла у камня. Моя спутница перестала смеяться, стал слышен скрип ее бамбукового зонтика, руки Элис задрожали. Правда, когда я поднял глаза, она слабо улыбалась, словно посмеиваясь над своей реакцией. Навстречу шел Хьюго с семьей. Он, похоже, заметил нас всего несколько секунд назад, потому что старательно отвлекал жену, показывая куда-то рукой. Нашептывая что-то ей на ухо, Хьюго повел супругу в сторону прямо по траве к некоему блуждающему огоньку, который только что выдумал, спасая меня.

— Я знаю того человека, — сказала Элис.

— В самом деле? — Она редко говорила о своей жизни до переезда.

— Да, я тогда была совсем юной.

— Охотно верю.

— И часто приходила к нему в цветочную оранжерею.

— А-а, это совсем недалеко отсюда.

Элис меня не слушала.

— Я была так молода, — усмехнулась она.

А потом Хьюго допустил ошибку. Он оглянулся и посмотрел на нас своими ярко-голубыми глазами. Его шляпа съехала на затылок. В глазах Хьюго я прочел неимоверную грусть, такую, которую видел на его лице в ту ночь, когда я напился у него в гостях. Видимо, его не в первый раз просили вычеркнуть из памяти любимого человека, да кто мог знать. Тогда я просто почувствовал благодарность, что он выполнил мою простую просьбу. Принес себя в жертву, дабы сделать меня счастливым.

— Он увидел нас! — воскликнула Элис.

— А-а.

На лице Хьюго отразилось страдание, и мой друг отвернулся, а Элис все смотрела ему вслед. Она держала руку на манжете блузки, словно проверяя пульс, участившийся от встречи, которую Элис, наверное, представляла столько же, сколько я представлял наше с ней свидание. Улыбка озарила ее лицо. Она казалась довольной, смущенной и озадаченной.

— Он избегает меня, — задумчиво протянула Элис.

— Может, он вас не узнал.

— Он повзрослел.

Хьюго уже был далеко и болтал со своим запеленутым сынишкой. Я вспомнил, как мы пили чай и она всматривалась в забавную тень на занавеске. Элис думала, что это его тень.

— Любовь всей вашей жизни? — попытался хмыкнуть я.

— Не понимаю вашего вопроса, — ответила Элис, игриво улыбаясь.

Вокруг ее глаз появились лучики морщинок, которые так мне нравились. Годы расскажут вам о женщине, если она никогда не была счастлива, вы все поймете по глазам. В искристых озерах Элис светилась россыпь радостей, и не важно, что не я послужил их причиной, я любил сотворенную ими Элис. Она вновь раскрыла зонтик, и мы смотрели, как семья Хьюго исчезает за толпой торговцев апельсиновым соком и детей-попрошаек. Не понимаешь вопроса, Элис? А он все тот же. Годы спустя я все еще задаю его.

Через неделю после встречи в парке я получил интересное письмо. Открыв самодельный конверт, я почувствовал легкий запах одеколона, узнал почерк и мысленно вернулся в то ужасное утро, когда потерял свою возлюбленную.

15 апреля 1906 года Мистер Эсгар ван Дэйлер.

Мы с дочерью в ближайший вторник отправляемся в «Дель Монте» и будем рады, если Вы присоединитесь к нам до воскресенья. Элис говорит, что Вы заняты на работе и что я старомодна и глупа, однако у нас нет родственников в этих краях, а в путешествии мужская помощь необходима.

Миссис Дэвид Леви

Готов поклясться, отель «Дель Монте» ничуть не изменился за те сорок лет, которые прошли со встречи моих родителей: длинная аллея кипарисов, превращающих солнечный свет вокруг нашего экипажа в светло-темное кружево (вдова Леви не поехала бы на машине), огромный корабль самого отеля, обросший зелеными шторками и балкончиками, узкие развевающиеся флажки, терраса с плетеными креслами и оркестром в бело-голубой военной форме, звуки вальса, череда зонтиков и тентов над столиками, леди и павлины, люди и статуи. Ведущие светской хроники, наверное, до сих пор описывают приезжих, хозяйки публичных домов разгуливают как баронессы, продавщицы — как дебютантки, а я замечал только перенятое от гостей привычное спокойствие заведения, где точно знают — успех вечен.

— Мы уже приехали? — спросила Элис, когда я расплачивался с водителем. Шляпка сбилась набок, и Элис поправляла ее, поглядывая на здание.

— Знаете, — сказал я, помогая спутнице выйти из экипажа, — в этом отеле познакомились мои родители.

— Забавное место для влюбленности.

— В бассейне раньше мужчин и женщин разделяла сеть; именно там они и встретились. Странно, да?

Элис взглянула на меня, пока служанка Битси болтала с водителем.

— Да, странно — это слово просто создано для вас, Эсгар.

— О чем вы? — тихо спросил я.

Элис моргнула от яркого солнечного света, загадочно улыбнулась и посмотрела на отель.

— Господи, какое уродство.

— Элис! — шикнула ее мама, затем подошла и взяла меня за руку. — Напоминает о временах Шекспира, не правда ли, мистер ван Дэйлер? Летний особняк Капулетти, беда еще не произошла, все старинные семьи вывели в свет своих дочерей, костюмированный бал и все такое. — Моя престарелая любовница подмигнула. И впрямь костюмированный бал какой-то! — После тяжелого путешествия мне необходимо прилечь. Поразительно, и почему мы не поехали на такси! Элис, нам надо переодеться. А с вами, мистер ван Дэйлер, увидимся за ужином. Надеюсь, вы сможете порекомендовать мне какую-нибудь книгу из библиотеки, я здесь никого не знаю и могу заскучать. Битси, мое снотворное у тебя? — с этими словами миссис Леви отпустила мою руку.

— Угу.

Парочка отправилась в отель, а Элис все стояла на подъездной дорожке, теребя в руках перчатку и глядя на мать. Выражением лица моя возлюбленная напоминала человека, решающего математическое уравнение или замышляющего убийство.

— Ваша мама очаровательна, — сказал я.

— Я провела с ней почти всю свою жизнь. — Элис будто пронзила меня взглядом.

— Вам можно позавидовать.

— Не думаю. Я даже видеть ее больше не могу. — Элис вновь оглянулась на мать.

— Ну а я ее люблю, — заметил я, подходя еще ближе и чувствуя жаркий стыд за столь беззаботные слова, которые двадцать лет назад заключали в себе со всем иной смысл.

Элис что-то тихо пробормотала.

— Простите?

Весенний день содрогнулся от пронзительного крика вдовы Леви:

— Элис! Хватит обхаживать этого красивого юношу! Мне нужна твоя помощь.

Элис повернулась ко мне, и ее глаза вспыхнули от солнечного света. Какое послание было зашифровано в этих сияющих карих звездах?