Гарт Стайн - Как Ворон луну украл

— Эй, хозяин!

Паренек раздраженно обернулся. Лицо его было круглым — как и у прочих коренных аляскинцев, — однако выпирающие скулы придавали ему своеобразный вид.

— Нам сказали, что у вас есть свободные комнаты, — продолжил Эдди.

— Ну, есть, — ощетинился юноша. Похоже, назревает ссора, и Дженне определенно не хочется быть ее свидетелем.

— Тогда, — запальчиво произнес Эдди, — нам две. Если вас не затруднит.

— Хорошо, — ответил парень. — Вы на праздник приехали?

— Праздник? Какой еще праздник?

— А нет у нас никаких праздников, — сухим тоном произнес паренек.

Эдди зарделся. Дженна поняла: если не вмешаться, произойдет непоправимое. Она взглянула на книгу, которую читал паренек. «И снова встает солнце». Такое берут в руки однажды, только в колледже.

Дженна встала между барменом и Эдди.

— Хемингуэй? — спросила она. — В колледже учитесь?

Слабая попытка, что и говорить, однако ничего умнее Дженна придумать не успела. Когда парни бодаются, надо их разнимать. Как ни странно, бармен сразу подобрел к ней. Может, хотел таким образом задеть Эдди, а может, вполне искренне проникся доверием к гостье.

— Да, в Анкоридже. Осенью туда возвращаюсь.

— Филфак? — спросила Дженна.

Парень кивнул.

— Литература двадцатого века.

— Что-нибудь из Джуны Барнс проходили?

Дженна тоже изучала литературу в колледже, но с тех пор прошло столько времени, да и читала она в основном по ночам, когда глаза слипаются. Правда, был у них один курс, который намертво врезался в память. Творчество экспатриантов. Лекции вел классный профессор, звали его Ник… в общем, Ник Какой-то-там. В начале первого же занятия он объявил: дескать, никто толком не изучает творчество писательниц, поэтому на каждую книгу автора-мужчины он будет задавать классу книгу автора-женщины. Такой милашка. В годах, лысеющий, очки он носил на цепочке, словно старушка-библиотекарша. И была в нем даже некая сексапильность. На переменах и после занятий он курил на лавке во дворе вместе со студентами. Вернее, студентками. Все девчонки любили его, точнее жалели. Еще бы, всем охота приласкать бедного рассеянного профессора, у которого жена умерла от рака. Подружка Дженны даже переспала с ним: пришла к нему в гости, они напились и сделали это. Подружка потом оценила профессора как плохого любовника, мол, в постели он постоянно командует: хочу того, теперь этого… Скучный, в общем. Зато на экзамене она получила «отлично», а Дженна — четверку с минусом.

Ну и шут с ним. Главное — паренек-бармен не слышал о Джуне Барнс, и Дженна решила его просветить.

— Хемингуэй ненавидел ее, — сказала она. — И Джека Барнса назвал в ее честь, потому что Джек Барнс — слабак. Хемингуэй всем хотел дать понять, как он ненавидит Джуну.

— За что?

— Думал затащить ее в постель, но она не далась. Лесбиянка была, знаете ли.

Паренек рассмеялся:

— Прикольно. Сейчас я вас устрою. — Он вышел к ним из-за стойки.

— Собака с вами?

— Она тихая, — с надеждой в голосе ответила Дженна. — Очень.

— Ладно, пущу и ее. Главное, чтобы по ночам не лаяла. Идемте наверх.

Он стал подниматься по лестнице, а Дженна обернулась к Эдди — тот хмурился.

— Что сказать? — пожала она плечами. — Пчел на мед ловят.

Втроем они поднялись на второй этаж. Там, в темном коридоре, паренек уже распахнул четыре двери, как-то вяло предлагая Дженне и Эдди выбрать себе номер.

— Осмотритесь. — Указав на одну из комнат, он добавил: — Вот этот у нас вроде для новобрачных.

Все комнаты походили одна на другую, разве что двери и окна в них располагались по-разному. В каждой имелся красный ковер с грубым ворсом, влажный на ощупь и покрытый редкими темными пятнами; две неровно застеленные одноместные кровати под коричневыми пледами и прочая безликая мебель из спального гарнитура. Эдди и Дженна осмотрели все четыре номера, и первые две комнаты показались им самыми привлекательными (если местные комнаты вообще можно было назвать привлекательными), просто потому, что окна выходили прямо на дорогу.

Бармен тем временем присел и погладил Оскара.

— Если хотите, можете сдвинуть кровати, — предложил он. — Я говорил отцу, что раздельные кровати в номере — это как в одной из серий «Я люблю Люси». Он меня и слушать не стал.

Дженна и Эдди нервно переглянулись. Они еще не обсуждали, как расселятся или как будут спать. Дженна надеялась, что им достанется последний номер с одной-единственной огромной кроватью, что они с Эдди покочевряжатся и в конце концов согласятся спать на противоположных ее краях, а потом между ними вспыхнет искра и… ну, кто знает? На деле все вышло не так.

— Мы, пожалуй, займем две комнаты, — сказал Эдди.

— Как угодно, — пожал плечами паренек.

— Вы больше никого не ждете? — спросила Дженна. — Мы, если что, и потесниться можем…

— Да, вы знаете, летом такой наплыв гостей. — Юноша саркастично хихикнул. — Иногда прямо за месяц приходится места бронировать. Но вы, ребята, такие милые, поэтому в вашем распоряжении весь этаж. Никому больше комнату не сдадим, наслаждайтесь уединением.

Сказав это, он отошел к лестнице.

— Да, и еще — о наших удобствах. Ни обслуживания в номерах, ни машинки для льда, ни автоматов по продаже колы, ни телевизоров, ни телефона в комнатах, ни консьержа, ни портье, ни бильярда, ни тренажерки у нас нет. Представьте, что вы в индейской деревушке — никакого комфорта. Правда, постояльцев у нас кормят, внизу. Мама за повара, это она у нас мама-рыба. Выбора не дает, просто готовит блюдо, и все, не хочешь — не ешь. Однако есть и хороший момент, внимание — барабанная дробь! — мама печет лучший в мире черничный пирог. Честное слово! Если она спросит, не желаете ли десерта, отвечайте: да. На сладкое у нас постоянно черничный пирог.

Улыбнувшись, паренек отправился вниз.

— Нам как платить, сразу? — спросила Дженна.

— Оплата при выселении. Двадцать долларов за ночь. Кредитки и чеки не принимаем.

Паренек уже почти скрылся из виду, над ступеньками торчала только его голова.

— А банкомат поблизости есть?

Юноша остановился и подозрительно взглянул на Дженну. Оттопырив пальцем ухо, он спросил:

— Это что за зверь такой?

— Банкомат?

— Гм-м… Впервые слышу. Банко…

— Банкомат. Суете карту в прорезь, и он выдает наличность.

Пожав плечами, юноша рассмеялся себе под нос, явно дразня Дженну:

— Ну вы, белые, даете! Как только до такого додумались? Наличка в обмен на карту! С ума сойти! Я бы все имущество племени отдал за такую машину. Банкомат… хе-хе. Честное слово, я бы остров продал за него. Вставляешь карту в прорезь, а взамен берешь деньги, ну ничего себе! Что за чудо-механизм? Сначала ружья, потом огненная вода, теперь это… С банкоматом мы таких дел натворим!