Фиона Макинтош - Хранитель лаванды

— Выходит, мы на одной стороне.

Килиан печально улыбнулся.

— Жаль, что мы враги.

Люк отворил дверцу автомобиля.

— Что ж, одно у нас точно общее.

— И впрямь. Хотя победитель может быть только один… В любви — как на войне. Пусть победит достойнейший.

— Решать ей.

Люк захлопнул дверцу машины и зашагал прочь.

Предводителям Сопротивления не удалось сдержать нарастающий гнев несметного множества подпольщиков. Коммунисты призывали к всеобщей мобилизации партизан и настаивали на вооруженном восстании в Париже.

На следующий день после встречи Люка и Килиана начались первые опасные стычки. Люк первым делом подумал о Лизетте, но Сильвия заверила, что в это непредсказуемое время будет держаться рядом с ней. В субботу полицейская префектура — марионеточная организация, полностью подчиняющаяся нацистским оккупантам, — сдалась Сопротивлению. Полковник Анри Роль-Танги, лидер повстанцев-коммунистов, встал во главе боевых действий подполья.

Казалось, достичь соглашения невозможно: цели и задачи участников переговоров было сложно увязать воедино. Каким-то чудом генералу фон Хольтицу удалось заключить шаткое перемирие. При посредничестве шведского консула в ночь с субботы на воскресенье была достигнута договоренность о временном прекращении огня. В воскресенье Париж бурлил, повсеместно завязывались стычки. К вечеру повстанцы заняли ратушу.

Несмотря на договор о прекращении огня, Килиан вывел на улицы несколько отрядов солдат, чтобы дать отпор нападающим. Из установленных на немецких грузовиках громкоговорителей разносились призывы сложить оружие. Однако парижские участники Сопротивления, особенно коммунисты, почуяли кровь и останавливаться не собирались.

В понедельник обе стороны открыто игнорировали перемирие, а к середине недели погибли сотни повстанцев: немцы превосходили их опытом и вооружением. Силы оказались неравны. На парижских улицах снова выстроились баррикады. Обе стороны несли бессмысленные потери. Терпение немецких солдат истощилось, им пришлось защищаться. Союзники находились всего в нескольких часах от Парижа. Килиан надеялся, что фон Хольтиц как можно скорее сдаст город.

К четвергу высшее военное командование и старшие военные чины укрылись в отеле «Крийон» на рю де Риволи и в отеле «Мажестик». Однако Килиан отказался присоединяться к ним. Он был не из тех, кто сдается. Да, его радовало, что фон Хольтиц спас Париж — и радовало, что конец близок. Однако ему претило в ожидании врага дрожать в отеле, точно побитый пес.

За неимением лучшего он решил напиться. Он ощущал себя таким глубоким стариком, что ему хотелось утопить свои печали в вине, убраться из города, снять ботинки, почувствовать под босыми ногами траву. Килиан заглянул в «Ритц» и утащил из-за стойки бара полбутылки кальвадоса. Отель был полон немецких офицеров, ожидающих известий о сдаче города. Килиан не стал ни с кем разговаривать.

На выходе до него донеслись слухи о вступлении в город сил де Голля. Похоже, Париж освободят французы, а не американцы. Килиан хмуро усмехнулся, представив интриги в рядах союзников, и настороженно вышел на улицу.

Схватки продолжались, но за последние двенадцать часов стало заметно тише. Килиан не боялся за свою жизнь… Ему хотелось сидеть в тиши, потягивать кальвадос и думать о юной красавице, напомнившей ему, как хорошо быть живым.

Почему-то он совсем не удивился, встретив в парке Равенсбурга. Он так и знал, что их пути еще пересекутся.

— Не празднуете, Лукас?

— На это у меня еще уйма времени. А вы что?

— Хочу напиться. — Он помахал бутылкой. — Не составите мне компанию?

— Килиан, шли бы вы лучше к вашим приятелям в «Крийон».

— Мне там нечего делать. Впрочем… Я вполне готов к вашему злорадству.

— Я не позлорадствовать пришел. Я ищу Лизетту.

Уже много дней Лизетта и Сильвия не выходили на улицу. Передвигаться по городу пешком стало опасно. В четверг, двадцать четвертого августа, Париж проснулся и возликовал. Для Лизетты утро началось с приступа смутной тоски. Она не могла понять, в чем дело. Казалось бы, впору радоваться, бежать на улицу и веселиться вместе с соседями. Однако мучительные чувства не исчезли, а переросли в откровенную тревогу. Лизетта никогда не верила предчувствиям, но сегодня не могла сдержать страха.

Сильвия сидела на подоконнике, глядя в окно. В руке у нее дымилась очередная сигарета. Последние дни она курила без остановки. Лизетта недоумевала, откуда у нее деньги на курево, но ни о чем не спрашивала.

— Ты чувствуешь, Лизетта? — спросила подруга.

— Что?

— Париж пробуждается, он снова становится французским. — В голосе Сильвии звучала гордость. — Завтра по нашим улицам будут маршировать американцы и англичане, но все-таки мы победили. Париж освободили французы.

Лизетта придержала язычок. Пусть Сильвия насладится этой минутой.

— Вслушайся. Слышишь? — Сильвия пропела несколько тактов «Марсельезы».

Издали доносились сухие щелчки выстрелов. Каждый раз Лизетта вздрагивала, представляя, что вот, еще один несчастный погиб за общее дело.

— Сильвия, скажи мне… Знаешь, сегодня нужно говорить начистоту…

— О чем ты, Лизетта?

— Я хочу знать правду.

— И ничего, кроме правды? — Сильвия шутливо подняла руку, точно собираясь приносить присягу.

— Я серьезно!

— Вижу.

— Ты что-нибудь слышала о Люке?

— О Люке? С какой стати ты меня спрашиваешь?

— Неважно, с какой. Ты слышала что-нибудь о нем? Видела его?

— Когда?

Сильвия стряхнула столбик пепла в пепельницу — и промахнулась. Она же никогда не промахивалась!

Лизетта ошеломленно посмотрела на нее.

— Ты с ним виделась!

— Я этого не говорила, — усмехнулась Сильвия.

— И не надо. Где он? В Париже?

— Не могу тебе сказать.

— Где он, Сильвия?

— В Париже. Все, отстань от меня.

— Проклятье! — вскричала Лизетта. — Где?

— Не имею права рассказывать!

Лизетта шагнула к подруге. Глаза ее сверкали. Сильвия небрежно пожала плечами.

— Не скажу, потому что сама не знаю. Понятия не имею, откуда он приходит и куда уходит.

— Давно он здесь?

— Кто знает? — Сильвия затянулась и затушила сигарету. — Я видела его дней девять назад. Может, десять.

— Где?

— В Пигале. Он не хочет тебя видеть.

Лизетта вздрогнула, как от пощечины.

— Что он делает?

— Не твоя забота.

— Ах, вот как! Я его сама отыщу!

В глазах Сильвии вспыхнула злость.

— Не смеши.

— Значит, ты пообещала ему за мной присмотреть?

— Что-то вроде того.

— Мне няньки не нужны, — воскликнула Лизетта и принялась лихорадочно собирать немногочисленные пожитки.

— Далеко собралась?