Фиона Макинтош - Хранитель лаванды

Лизетта повернулась к спутнику.

— Спасибо, что помог мне сюда добраться.

Люк пристально смотрел на нее. Затем, когда она уже думала, что не в силах больше выносить затянувшееся молчание, кашлянул.

— Береги себя, Лизетта.

Девушка кивнула и огляделась, чтобы убедиться, что рядом никого нет.

— Недавно во время бомбежки я потеряла подругу. И все же надеюсь, гнев не заставит меня потерять голову. И тебя, надеюсь, тоже. Пожалуйста, будь осторожней. — Она коснулась его груди, нащупала тонкий мешочек с семенами, прижатый к твердым мышцам. — Иначе кто вновь засадит лавандовые поля?

Улыбка Люка была короткой, но нежной. Нагнувшись, он легонько расцеловал Лизетту в обе щеки.

— Не забудь свое обещание. Когда-нибудь мы будем засаживать лавандовые поля вместе.

В его взгляде было столько нежности и уязвимости, что девушка не выдержала, отвернулась. Люк помог ей зайти в вагон и занес саквояжик. Убедившись, что она удобно устроилась, вышел обратно на перрон. Лизетта подошла к двери помахать ему на прощание — надо же продолжать игру. Еще всего несколько минут.

— Подожду, пока ты не уедешь, — промолвил Люк.

Ни он, ни она не замечали солдат, пока один из них громко не откашлялся над ухом у Лизетты.

— Прошу прощения?

Гестаповец. Улыбаясь, он протиснулся мимо девушки и вышел из поезда в сопровождении одного подчиненного.

— Позвольте взглянуть на ваши документы, mademoiselle. И ваши тоже, monsieur, будьте добры.

Сохраняй спокойствие !

— Что-то случилось? — спросила Лизетта по-немецки и с радостью отметила, что голос звучит ровно.

Гестаповец бросил на нее взгляд, явно дающий понять: он весьма впечатлен, — и небрежно фыркнул.

— Рутинная проверка, хотя у нас есть основания полагать, будто некто, подходящий под ваше описание, monsieur ?..

— Равенсбург, — договорил Люк.

— Равенсбург? — Услышав немецкое имя, офицер удивленно улыбнулся. — Так вот, как я уже сказал, некий мужчина, похожий на вас, связан с преступниками, называющими себя «маки».

Люк хмыкнул.

— Сомневаюсь, что с таким именем я бы мог подобраться к партизанам ближе, чем на расстояние выстрела, герр?..

— Секретарь криминальной полиции фон Шлейгель.

— Да и не хотел бы я подходить к ним ближе, чем на ружейный выстрел, — продолжил Люк на безупречном немецком. — Если бы мне разрешили, я бы сражался за свою родину!

Лизетта заметила, как прямо и ровно он стоит. Великолепный актер! Нельзя его подвести, никак нельзя. Девушка вдруг осознала, что связана с этим человеком гораздо большим, чем думала.

Медленно набрав в грудь воздуха, она вспомнила все, чему ее учили.

Документы Люка были подлинным шедевром подделки, но за бумаги Лизетты он волновался. Выдержат ли тщательную проверку?

— Вы немец? А живете во Франции?

Гестаповец обращался по-французски. Люк не сомневался — выделывается.

— Да, — ответил молодой человек, помня, что должен говорит так, словно ему до смерти надоело объясняться. — Я из Со.

— О, дивное место! Горы, снега, олени, сплетающиеся рогами на подернутых инеем полях… Весьма живописно. И куда направляетесь?

— Никуда. Я приехал в Кавайон встретиться с моей приятельницей, мадемуазель Форестье, и проводить ее в Париж. Она навещала Прованс.

— В Париж, mademoiselle ? — повторил офицер. — О, вижу, у вас в роду тоже были немцы. Любопытно.

— Да, — отозвалась девушка по-немецки. — Но я знаю, на севере будет холоднее. Жаль, не могу остаться тут еще хоть немного.

Он невыразительно улыбнулся.

— Вы состоите друг с другом в романтических отношениях?

Люк не дал Лизетте ответить.

— Надеемся обручиться. Сами знаете, как оно, война и все такое…

— Знаю, герр Равенсбург. Так вы живете в Париже, фройлен Ферстнер?

Личико девушки просияло.

— С завтрашнего дня. Я переезжаю в столицу.

— Работать?

Тщательно приглядевшись к гестаповцу, Люк понял: с ним надо соблюдать предельную осторожность. Около сорока с небольшим, с моноклем в правом глазу, невысокий, щуплый, до неприятного аккуратный — в манере, какой гордились гестаповцы. Когда офицер покачивался на пятках, его сапоги скрипели. Черные кожаные перчатки глянцевито поблескивали. Секретарь криминальной полиции. Невысокое звание. Отчего ему не отдают должное? Проглядели? Или у него есть враги? Как бы там ни было, он так и пылает рвением — просто на лбу написано.

Однако сейчас важнее всего был огонек у него в глазах. Хитрый огонек. Фон Шлейгель играл с ними. Лизетта отвечала на вопросы гестаповца без запинки и колебаний, спокойным голосом, даже слегка кокетничала. Люк начал понимать, отчего эту девушку выбрали для такого задания. Отрешаясь от своего прохладного, чуточку колючего «я», она становилась уверенной в себе и яркой во всех отношениях молодой женщиной.

Начальник станции дал сигнал к отправлению. Проводники по всей платформе стали захлопывать двери.

Фон Шлейгель словно бы услышал невысказанный вопрос.

— Простите, мадемуазель Форестье. Вы свободны. — Он коротко кивнул. — Еще раз прошу прощения — обыкновенная проверка. А вот вас, месье Равенсбург, прошу проследовать с нами. У меня есть к вам несколько вопросов.

— Лукас? — встрепенулась Лизетта.

— Не волнуйтесь, — улыбнулся фон Шлейгель. — Простая формальность, mademoiselle. Bon voyage .

Раздался пронзительный свисток. Проводник начал закрывать дверь купе Лизетты. Повернувшись к девушке, Люк нежно взял ее за руки и расцеловал в обе щеки.

— Передавай привет Вальтеру — и удачи на новом месте! — Он крепко стиснул ей руки. — Почаще думай обо мне. — Он коснулся лаванды под рубашкой. — Ну, счастливо!

Девушка была явно встревожена. Только без глупостей, Лизетта! Пожалуйста! Люк отступил на шаг, ближе к фон Шлейгелю и помахал девушке на прощание. Она на поезде! Еще один свисток — и она уедет, начнет путь на север. Его задание будет выполнено. Нанесен очередной удар французских патриотов по фашистскому режиму.

— Постойте! — вдруг воскликнула Лизетта.

Люк глазам своим не верил. Она открыла дверь и выбросила на перрон свой саквояжик. Раздался третий гудок.

— Что ты надумала, дорогая? — Люк едва не заорал.

— Мадемуазель Форестье? Что случилось? — удивился фон Шлейгель.

— Я не могу оставить нареченного в такой ситуации! Да какая невеста бросит жениха перед допросом в полиции? — Девушка тихонько вздохнула. — Ничего, завтра тоже есть поезд. Если мы в состоянии вам помочь, то непременно выполним наш долг, как подобает честным немцам.

Люк так и кипел. Сердце билось в груди, как бешеное. Да что она вытворяет? Думает, что спасает его? От злости он не мог даже смотреть в ее сторону.

— Что ж, весьма похвально с вашей стороны. Уверен, мы не задержим вас надолго. — Фон Шлейгель обвел рукой платформу. — В наши дни никакие предосторожности не могут быть чрезмерны. Не сомневаюсь, вы нас поймете. Мы проверяем все поезда, что идут с юга.