Пенни Винченци - Искушение временем. Книга 1. Не ангел

— Ну, перестаньте, — попросила ММ. — Идите сюда. Сядьте. Хотите чаю?

Лили кивнула между всхлипами.

— Он сделал мне предложение, — вдруг объявила она.

— Я знаю, он мне говорил. А вы ему отказали.

— Да. Но я этого не хотела.

— Так зачем же вы это сделали? А, я припоминаю, Джек что-то говорил о Бродвее.

— Я все это выдумала.

— Выдумали? Зачем?

— Ну, мне нужна была какая-то причина. И ничего не шло в голову, вот я и…

Вошла Дженетт Гоулд с чаем.

— И вот печенье, мисс Литтон. О, здравствуйте, мисс Фортескью!

— Здравствуйте, — шмыгая носом, ответила Лили.

— Да не волнуйтесь вы так за Джека. Он поправится, я уверена, правда же, мисс Литтон?

— Непременно, — подтвердила ММ. Она и не знала, что Лили в «Литтонс» уже не в первый раз.

— Вы ведь так любите Джека, — сказала миссис Гоулд, — однако и трудный же у него характер. Ну ладно, пейте чай. Ничто так не помогает, как чай, я это всегда говорю.

— Вот и моя мама того же мнения, — отозвалась Лили. — Спасибо, миссис Гоулд.

— Так, — произнесла ММ, когда Дженетт Гоулд довольно неохотно удалилась и дверь за нею плотно закрылась, — ну-ка, рассказывайте, почему вы отказали Джеку.

— Ну, в общем… Я понимаю, это звучит глупо, но просто у нас ничего бы не получилось, не вышло…

— Это почему же? Конкретнее, пожалуйста.

— Вы… — запнулась Лили, — вы все для меня слишком шикарные.

— Шикарные? Как это понимать?

— Да. Посмотрите хотя бы на эту комнату. Как в роскошном особняке: мраморный камин, деревянные панели, все такое. А дом на Чейни-уок? Тоже особняк. Сам Джек был полковником кавалерии. А леди Селия, а ее родители — как они на меня посмотрели бы?

— Я думаю, что все это не имеет ни малейшего значения, — ответила ММ, — то, как они на вас посмотрят.

— Нет, имеет. Это сказалось бы рано или поздно. Видели бы вы, где я живу.

— И где же вы живете?

— В многоэтажках в Бромли.

— Я выросла примерно в таком же квартале, — спокойно сказала ММ.

Лили не отреагировала, точно не расслышала.

— Три этажа сверху, три снизу. То есть там, конечно, хорошо и удобно и все такое, но… все равно это многоэтажки. А у моего отца овощной ларек. Кстати, школу я перестала посещать в двенадцать лет. Джек же учился в какой-то шикарной школе. Он говорил где, я забыла…

— В Веллингтоне, — подсказала ММ.

— И мистер Литтон учился там же?

— Нет, он учился в Уинчестере. Джек не отличался успехами в учении, его туда не взяли.

— Да? Но все равно…

— Значит, вы отказали Джеку только из-за того, что он вам показался шикарным? Верно?

— Да. Я решила, что наш брак не имеет будущего и принесет обоим одни страдания.

ММ взглянула на нее. Очень серьезно. И вдруг улыбнулась внезапной широкой улыбкой, совершенно преобразившей ее лицо.

— Мисс Фортескью, — сказала она, — мой отец был трудягой-переплетчиком. Он приехал в Лондон из Девоншира, и у него не было ничего, кроме маленького чемодана и удостоверения подмастерья. Он нанялся на работу к мистеру Джексону, у которого была книжная лавка и небольшой типографский станок, где печатались учебники. Он обучил моего отца наборному делу в качестве дополнительной профессии. Отец женился на дочери своего хозяина — моей матери — и таким образом постепенно занял свое место в мире. Вот так. Вам кажется, это очень шикарно?

— Нет, — сказала Лили и недоверчиво улыбнулась. — Совсем не кажется.

— Это еще не все, — и ММ удивилась самой себе, тому, что рассказывала все это совершенно незнакомому человеку, — мой… то есть отец Джея был строителем. Он погиб на войне. Что же касается Селии, то ее родители действительно шикарные. Выражаясь вашим языком. Но, уверяю вас, мы с ними прекрасно ладим. И должна вам сказать, что отец Селии был бы чрезвычайно рад вашему появлению у них в особняке. Так что если Джек дал вам понять, что стоит на социальной лестнице выше вас, я могу только посоветовать вам сбросить его на землю при помощи хорошего подзатыльника.

— Нет, что вы, он не говорил мне ничего подобного. Честное слово. — Лили все еще плакала, но в то же время улыбалась сквозь слезы. — Я, наверное, сегодня съезжу в Льюис, — вдруг сказала она. — Я ведь еще успеваю на поезд?

— Ну конечно успеваете. Удачи. Привет Джеку. И передайте от меня, что ему здорово повезло. С вами, я имею в виду.

— Спасибо, — крикнула Лили уже от двери, — огромное вам спа сибо, мисс Литтон.

— Я долгое время ничего не понимала, — начала свой рассказ Сюзанна Бартлет. — Просто я была очень наивной. И слишком любила брата. Он был на восемнадцать месяцев младше меня, а учился всего курсом младше. Когда он приехал в Кембридж, я представила его всем своим друзьям и преподавателям. И конечно, Джасперу Лотиану. Мы часто бывали с братом у него дома и приглашали его к себе. Он ведь регулярно оставался один, потому что миссис Лотиан надолго уезжала. Лотиан был очень театрален, то есть… как бы это объяснить… обычная жизнь казалась ему серой. Он хотел чего-то особенного. И при этом был щедр и гостеприимен. И еще он был необычен. О нем ходило много сплетен. Меня поддразнивали, спрашивали, не влюблена ли я в него и не влюблен ли он в меня. Боюсь, что я невольно поощряла эти разговоры, потому что мне нравилось быть в центре внимания. До Кемб риджа за мной никто не ухаживал, я вела очень замкнутый образ жизни. Но так или иначе… в общем, я все узнала. Брат сам рассказал мне.

— И… что вы почувствовали?

— О, — улыбнулась Сюзанна, — вы не поверите, но ничего страшного, даже наоборот. Я постепенно привыкла к этой мысли. Меня такое совершенно не смутило, нисколько. Наоборот, показалось возвышенным, декадентским. Вольготной жизнью вдали от провинциального Илинга и рутинной работы отца. А потом… в общем, Лотиан постепенно становился довольно… несносным. При всех его условностях, вольных взглядах он страшно опасался того, что правда когда-нибудь выйдет наружу. Он предложил мне распустить слухи о том, что у нас с ним роман, устроить своего рода дымовую завесу. Меня это потрясло. Я сказала, что не хочу такого делать, а он ответил, что это в моих же интересах, потому как, если станет известно, будто Фредди голубой, для моих родителей это окажется страшным потрясением. В общем, Лотиан устроил своего рода шантаж.

— Ужас какой! — не сдержался Гай.

— Да, он вообще тяжелый человек. Но тогда я, конечно, этого не понимала. Я была ослеплена им. И потом, как я уже говорила, все казалось мне таким возвышенным. Короче говоря, я позаботилась о подобных слухах, потратив на это полтора семестра. А потом Фредди ему надоел, и он его бросил, вот так просто взял и бросил, как вещь. Фредди был в отчаянии, запустил учебу. Сказал, что вообще уйдет из университета. Ему тогда было почти девятнадцать, и он отправился во Францию.