Пенни Винченци - Искушение временем. Книга 1. Не ангел

Лили услышала, как доктор замедлил шаг, а затем остановился возле нее.

— Простите, с вами… что-то случилось? — спросил он.

Лили удивленно взглянула на него своими большими глазами, и вдруг ее слезы мгновенно испарились.

— Я… простите меня, — стушевался доктор, — я, наверное, напугал вас.

— Немного.

— Что с вами?

Лили пошарила в кармане в поисках носового платка и не нашла его.

— Ах, — всхлипнула она.

— Возьмите. — И он протянул ей свой. Уже хорошо. Мужчины почему-то всегда бывают растроганы зрелищем того, как девушка пользуется их носовым платком. У них возникает какое-то собственническое чувство.

— Спасибо вам. — Лили взяла платок, вытерла глаза и благодарно улыбнулась. — Спасибо большое.

— Так что случилось?

— О… видите ли… ах, нет, я не смею задерживать вас, вас наверняка ждут важные пациенты.

— Ничего. Подождут.

Лили немного поерзала на сиденье, так что юбка ее поползла вверх, слегка приоткрыв ноги. Она заметила, как доктор посмотрел на них, и снова вздохнула.

— Дело в том, что в больнице находится мой жених. Я приехала повидаться с ним, он попал в жуткую катастрофу. Я провела в дороге весь день. А сиделка не пропускает меня к нему.

— Не пропускает?

— Нет, говорит, что часы посещений окончены. Я, конечно, понимаю, что существуют правила, но…

— Ну, это нелепо. Она знает, что вы проделали такой долгий путь?

— Ну а как же, я ей говорила. Но она сказала… она сказала, чтобы я приезжала завтра. А мне негде переночевать, и добираться сюда очень дорого… О боже! — И снова слезы. В три ручья. Однако пора остановиться, а то глаза и нос станут красными. Она сглотнула. — Все же спасибо, что выслушали меня. Что были так добры ко мне.

— Пойдемте-ка. Правила нужны, чтобы их нарушать, вам не кажется? Я проведу вас к вашему жениху. В какой он палате?

— В палате «Н».

— Ага, — заметил он, — старшая сестра Томпкинс. Да, она очень ревностно относится к своим обязанностям.

Джек лежал и размышлял, что лучше, а вернее, что менее противно: чай или какао, когда у его кровати вдруг возникла сестра Томпкинс в сопровождении доктора. Вид у нее был взбешенный, на красном лице вокруг поджатого рта обозначилась белая линия.

— Так, мистер Литтон, — объявил врач, — я зашел посмотреть, как ведет себя ваша нога.

— Чертовски погано, — скривился Джек, — дайте мне еще обезболивающих.

— Уж простите, старина, но до сна не дам.

— Но…

— Я хотел убедиться, что вы прилично выглядите и в данный момент не пользуетесь судном или еще чем.

— А вы разве ожидаете начальство с проверкой?

— К вам ваша невеста, — пояснил доктор, — и только из-за того, что она проделала такое далекое путешествие, сестра Томпкинс любезно согласилась ее к вам пустить, хотя часы посещений окончены.

— Моя невеста? — вскочил Джек. Он чуть не лишился сознания. Не может быть, это, наверное, галлюцинации. Все от лекарств.

— Да. Я встретил ее около больницы. Везет же некоторым парням! Входите, пожалуйста, мисс Фортескью. Мистер Литтон готов вас принять. Только всего на тридцать минут, сестра. Мистеру Литтону не следует переутомляться. И перевозбуждаться, — добавил он, подмигнув Джеку тайком от сестры Томпкинс.

— Привет, Джек, — сказала Лили, и Джек понял, что это не галлюцинации. Перед ним стояла настоящая Лили. Она восхитительно выглядела, в каком-то светлом платье, которого он раньше не видел, ее рыжие волосы рассыпались по плечам, когда она сняла шляпу. — Рада тебя видеть, Джек. А ты не так плохо выглядишь. Спасибо вам большое, — обернулась она к доктору, — вы были так добры ко мне. М-м-м… а можно нам?.. — И она указала на занавеску.

— Конечно можно, — ответил врач. — Зачем же искушать других пациентов? — Он снова подмигнул и задернул занавеску вокруг кровати. Последнее, что успел увидеть Джек, перед тем как Лили нагнулась к нему, чтобы поцеловать, — это разъяренное, краснее обычного лицо старшей сестры Томпкинс.

— Что это за шутка про невесту? — спросил Джек, которому все еще не верилось, что Лили тут, рядом.

— Ну и что, — сказала Лили, — раз мне так хочется? Ты разве уже забыл? Ты же только позавчера просил меня об этом.

— Знаю, что просил. И хорошо помню, что́ ты ответила.

— О, я наговорила тебе кучу глупостей. А на самом деле я имела в виду, что буду страшно рада выйти за тебя замуж. И вообщето, как можно скорее. Как только ты образумишься, начнешь получше справляться с работой и рассчитаешься с долгами. Да, и еще ты обещал мне забыть про кокаин.

— Обещаю, — воскликнул Джек, беря ее за руку. — Ей-богу обе щаю, Лили. Я пообещаю тебе все что угодно. Ну просто все на свете. — Он не мог оторвать от нее восхищенного взгляда. — Мне до сих пор не верится, что все это не сон и не бред.

— Да уж поверь, — улыбнулась Лили.

И Джек лежал и тоже глупо улыбался ей в ответ, иногда целуя ее руку, и ничего не говорил. Потом вдруг повернулся на бок и принялся шарить в тумбочке.

— Проклятье, — твердил он, — проклятье. Куда ж оно подевалось?

— Что? Если ты ищешь свой бумажник, то он у меня. Я его привезла с собой.

— Нет, не бумажник…

— Это что еще такое? — сказала она, удивленно уставившись на предмет, который заметила возле тумбочки.

— Да ты не беспокойся.

— Да, но что это?

— Бутылка, чтобы мочиться, — ответил он смущенно, — придержи ее, пожалуйста, чтобы не упала. А, вот и нашел. Лили, дай мне руку. Левую. Вот. Надеюсь, тебе понравится. От всей души. Если тебе захочется чего-нибудь получше, я тебе куплю, как только выберусь из этого злосчастного места. А пока поноси это.

И Лили сидела и смотрела на свою левую руку, механически сжимая в правой руке бутылку, смотрела на маленькое скромное колечко с бриллиантом, надетое ей Джеком на безымянный палец, а потом сказала:

— Оно просто идеальное, Джек. И ужасно мне нравится. И ты мне тоже ужасно нравишься. Спасибо тебе большое. Мне не нужно ничего лучше. Ни теперь, ни через неделю, никогда.

— Правда? — удивился он. — А мне показалось, что оно не достаточно роскошное.

— Вот потому-то я от него и в восторге, — объяснила Лили и снова наклонилась, чтобы поцеловать Джека.

Джайлз стоял перед дверью комнаты Барти. Прошло уже довольно много времени, с тех пор как он оставил ее одну. Он взглянул на часы: половина седьмого. Барти пролежала одна почти весь день. Так дальше нельзя, надо идти к ней. Он тихо постучал. Ответа не было. Он открыл дверь, взглянул на Барти. Лежит почти в той же позе, как до его ухода, — с покрывалом, натянутым на голову.

— Барти, — тихо позвал он. — Барти, это я, Джайлз.

— Привет, — сказала она. Голос ее был странным, каким-то чужим. Хриплым.

Он подошел к кровати и взглянул на Барти сверху. Она откинула покрывало — лицо ее было ужасным. Красным, воспаленным, каким-то горячим, а глаза совершенно опухшими. Наверное, она все время плакала не переставая.