Пенни Винченци - Искушение временем. Книга 1. Не ангел

— Можешь войти, только ненадолго, — предупредила ММ, — у меня ровно пять минут. Я действительно крайне занята.

Ее голос звучал холодно и безучастно, она смотрела на Джаго так, словно он был каким-нибудь случайным знакомым, с которым ее никогда ничто не связывало. Он вошел.

— Может, мы… присядем?

— Не вижу в этом особой необходимости. Потому что беседа будет очень короткая.

— Мэг… — Джаго говорил с трудом, его голос дрожал от волнения.

— Да?

— Я так… виноват.

— В самом деле?

— Да. Очень-очень виноват. Не знаю, что это на меня нашло.

— По-моему, — сказала ММ, — все довольно ясно. Судя по тому, что я видела. Молодая, весьма привлекательная женщина. Ты ею не на шутку увлекся. Что ж, в конце концов, думаю, это естественно.

— Да, — глубоко вздохнул Джаго, — да, вполне. Естественно, я имею в виду.

ММ отпрянула. Лицо ее побелело.

— Пожалуй, тебе следует немедленно уйти, — сказала она, — если это все, что ты хочешь мне сказать. В качестве объяснения.

— Это так, — повторил он, — да.

ММ поднялась, подошла к входной двери и распахнула ее.

— Всего хорошего, — сказала она.

— Мэг! Мэг, не надо. Не будь такой.

— О, ради бога! — воскликнула она, и ее бледное лицо залил густой румянец. — А чего ты от меня ждал? Всепрощения? Понимания? Извини, Джаго, но в таком случае ты меня плохо знаешь.

— Я этого не жду, конечно, — сказал он, — но я… на это надеялся.

— Надо полагать. Что ж, боюсь, ты будешь разочарован. Пожалуйста, уходи.

— Нет, я не уйду, — произнес он. — До тех пор, пока не скажу все, что должен сказать. Вот тогда я уйду. Закрой дверь, Мэг. Будь любезна.

Она взглянула на него: в нем вдруг появилось что-то властное, менее приниженное.

— Продолжай, выкладывай. — Она закрыла дверь.

— Это было… естественно, как ты сказала. Но от этого мне не легче. И так же стыдно. Но именно так и было. Она женщина миловидная, решила пококетничать со мной и взяла верх. Это не повлияло на мое отношение к тебе, Мэг. Не заставило меня меньше тебя любить.

— Какая жалость! — съязвила ММ. — И что же мне теперь делать? Благословить, проводить на свидание с ней, когда тебе будет угодно?

— Нет, перестань, нет, конечно же, нет. Просто… посмотреть на это моими глазами. Это не было… не было неверностью. Я только поцеловал и обнял ее, пойми!

— Джаго, мне не нужны подобные детали.

— Нужны, — настаивал он, — ты должна знать. Это важно. Я бы никогда не лег в постель с другой женщиной, никогда. Я бы не смог. После тебя… после того, как я тебя узнал. Это немыслимо. Ужасно!

— Понятно, — пробормотала ММ. Тон у нее был непреклонный, но что-то промелькнуло в ее темных глазах. Усмешка? Понимание?.. Это приободрило Джаго.

— Вот так… Но я не могу не замечать чью-либо… привлекательность. И это естественно. И никто не может.

— Разве?

— Ну… никто, кроме тебя, — усмехнулся он. ММ вперила в него каменный взгляд. Рановато ухмыляться. — Но то, что я сделал, — торопливо продолжил Джаго, — пригласил ее к себе, солгал тебе… это непростительно. И то, что я тебя обидел, заставив страдать. Мне очень стыдно, Мэг. Очень стыдно.

Она молча смотрела на него.

— Я люблю тебя, — сказал Джаго, — хоть тебе и трудно в это поверить даже на минуту, но я тебя люблю. Я люблю тебя так, как никогда никого не любил. Конечно, не так уж много их, вообще-то, и было. Но… больше, чем… чем у некоторых. Никогда.

Джаго не произнес имени Энни, ясно ощущая, что это будет предательством по отношению к покойной жене. ММ была глубоко тронута, на глаза у нее навернулись слезы. Она изо всех сил удерживала их — не могла позволить себе этого. Только не слезы. Только не сейчас…

— И другой быть не может. Никогда, — повторил он. — Никогда после того, что было между нами, после всего, что ты дала мне.

— Должна признаться, — заговорила ММ, и голос ее смягчился, несмотря на попытки воспрепятствовать этому, — твое поведение едва ли об этом свидетельствует.

— Мэг! Ты меня не слушаешь. Я говорю о любви. Не… не о пустяках.

— Эти пустяки… оказались очень тяжелы. Для меня, — заметила она.

— Знаю, — поспешно добавил Джаго, — знаю, что так. Не нужно мне повторять. Но я хочу, чтобы все это закончилось. Для нас обоих. Хочу, чтобы мы снова были вместе. Очень хочу.

— Как я могу верить тебе? — спросила она, чувствуя, что почти против воли смягчается. — Вот в чем дело, Джаго. Верить снова?

— Придется, — просто ответил он. — Тебе ничего больше не остается. Или верить мне, или распрощаться. — (ММ молчала.) — Дело в том, — продолжил он, — и я об этом не говорил, для меня не всегда все так уж просто. Ты такая умная, и прочее, и у тебя все есть.

— У меня не все есть, Джаго, — сдержанно ответила ММ. Но теперь она позволила себе улыбнуться.

— Да нет, все. Деньги, образование, карьера. Вот что я называю «все». Пока я не поговорил с той женщиной, я не понимал, какие Литтоны важные, какой важной должна быть ты. От этого я почувствовал себя таким мелким. Ничтожным. Ну вот, а с ней… с той девушкой… я вдруг стал что-то значить. На меня полагались. Думаю, что дело было еще и в этом. И, надо сказать, в немалой степени.

ММ во все глаза смотрела на Джаго: пришел ее черед почувствовать себя мелкой и ничтожной. Она никогда не задумывалась о том, как, должно быть, трудно Джаго. В рамках их отношений, по крайней мере. Она любила, чтобы, как он это сформулировал, все во всем полагались на нее. Возможно, тут не было высокомерия, но ей все же нравилось давать, предлагать — одним словом, обладать. Никогда не брать, никогда не чувствовать себя кому-то обязанной. Она оглянулась на прошедшие годы, увидела их так, как наверняка видел он: вот она приглашает его в дом, кормит, поит вином, дарит подарки — всегда дает, — и ей вдруг стало стыдно.

ММ перевела дыхание, чтобы сказать Джаго — что сказать? Как? Но он заговорил первым:

— Дело в том, что, кроме как в постели, я никогда ничего не решаю. Я в подчинении. Но ведь это неправильно, да? Мы оба должны делить ответственность. Именно так должно быть.

ММ дала волю слезам. Они неумолимо текли по ее лицу — безмолвные, горькие слезы. И так она стояла, совершенно неподвижно, плакала и смотрела на него через холл. Наконец ММ перестала плакать и протянула Джаго руку. Он шагнул вперед и принял ее в свои ладони.

— Прости, — вновь сказал он, — прости, что я сделал тебе больно.

— Что ж, — ответила она, — возможно, я… теперь я, во всяком случае, хоть что-то понимаю. Но это не значит, будто я согласна на повторение подобного, этакого… — она опять улыбнулась, — естественного.

— Нет, — согласился он, — конечно не значит.

— Я тоже виновата. В том… ну, что ты так себя чувствуешь. Раньше я не задумывалась ни о чем. Не знаю, смогу ли справиться со всем этим, но постараюсь.