Пенни Винченци - Искушение временем. Книга 1. Не ангел

Кайл Бруер, их старший сын, был очень похож на отца, но значительно красивее, а от матери унаследовал артистическую сторону ее натуры. К музыке и литературе он питал гораздо больший интерес, чем к кирпичу и раствору. Прошлым летом Кайл закончил Йельский университет по специальности «английская литература» и теперь отчаянно пытался убедить себя в том, что вхождение в компанию «Бруер — Литтон» в качестве партнера и наследника сулит значительно больший успех, чем самая успешная карьера журналиста или даже издателя.

Выбор давался Кайлу трудно. Джон почти ежедневно говорил сыну, что очень надеется на его участие в фирме, о том, как ему повезло и какое великое будущее перед ним открывается. И почти ежедневно Кайл отвечал, что не уверен, его ли дело недвижимость, и что ему хочется исследовать иные возможности. В раздражении отец дал ему три месяца на то, чтобы окончательно определиться, и за аперитивом заявил, что если Кайл не войдет в «Бруер — Литтон», то пусть идет служить в издательскую фирму Литтонов на другом конце Манхэттена.

— Я бы очень это приветствовал, — вступил в разговор Роберт, — но, как ты знаешь, Джон, ко мне эта фирма не имеет никакого отношения. Это дитя Дженеттт, а теперь на нее, естественно, претендует Лоренс. А это означает, что мое влияние там нулевое. Но, возможно, когда Фелисити издадут в Лондоне, можно будет переговорить с Оливером.

— У меня и в мыслях не было тревожить мистера Литтона, — сказал Кайл. — Пожалуйста, даже не думайте больше об этом. Поговорим о чем-нибудь другом, — добавил он, возмущенно глядя на отца.

— Например, поиграем в «двойную подошву», — весело предложила Мод. Последние несколько недель Джейми учил ее играть в эту игру, и она надеялась сыграть в нее на Рождество.

— А что это за игра? — спросила заинтригованная Фелисити.

— А, ну это все делятся на две команды, и вы должны что-то нарисовать, а остальные игроки вашей команды должны наперегонки угадать, что вы нарисовали. Это очень весело!

— Ну и чудесно, — согласилась Фелисити, — после обеда поиграем. А теперь пора идти, а то наша прислуга начнет сердиться. Они хотят поскорее подать нам на стол и уйти домой.

— Тогда пойдемте, — улыбаясь, сказал Роберт. — Ничто не может испортить Рождество быстрее, чем сердитая прислуга.

День прошел замечательно, и под конец Мод объявила отцу, что, пожалуй, когда подрастет, выйдет замуж за Кайла Бруера.

— Он очень красивый и хорошо рисует.

— Ну, раз так, ты сообщишь ему, когда придет время, — сказал Роберт, улыбнувшись и на мгновение позволив себе представить, как рассвирепеет этот гадкий Лоренс, если Кайл пойдет работать в «Литтонс». Но потом Роберт припомнил, что Мод всего пять лет и совершенно ни к чему впутывать ее в семейную вражду. Только… только, конечно, избежать этого невозможно.

Маргарет беспомощно смотрела на Селию. Она то и дело пробовала протянуть руку и коснуться ее, погладить по волосам, по спине, но снова убирала ее. Какая польза от этих жестов перед лицом такой боли? За все годы, что они были знакомы, она только однажды видела Селию в слезах, когда та потеряла ребенка. Но даже тогда это были храбрые, почти оптимистичные слезы. Но вот такая беспомощная, потерявшая надежду Селия поражала ММ своим отчаянием.

— Селия… пожалуйста, — наконец проговорила она, — послушай меня. Оливер не погиб. Он ранен, он в госпитале. Там безопаснее, лучше. Постарайся…

— Что «постарайся»? — Селия повернула к ней искаженное горем лицо. — Да, ММ, что конкретно «постарайся»? Ну, продолжай, я хотела бы знать, что я должна постараться сделать. — Голос ее был злым и хриплым от сильного волнения.

— Постарайся не терять надежды, — решительно заявила ММ.

— А на что мне надеяться? Что у него останется одна-две конечности? Или он не полностью ослепнет? Или не совсем лишится рассудка? Вряд ли это… обнадеживает, ММ.

— Селия, ты ведь пока ничего не знаешь. Только то, что он ранен.

— Этого вполне достаточно, — спокойно возразила Селия, — вполне. С легкими ранениями в госпиталь не попадают, с такими ранениями даже оставляют на фронте.

— Но…

— ММ, будь добра, оставь меня. Я благодарна тебе за желание помочь, но не думаю, что ты можешь понять мои чувства. Мне лучше побыть одной.

Воцарилось молчание. ММ смотрела на свои опущенные руки.

— Хорошо, — сказала она, — конечно. Я буду внизу, если вдруг понадоблюсь.

— Лучше бы ты пошла в офис, — добавила Селия, — там куча дел.

— Да, конечно.

ММ сошла вниз по лестнице и уже надевала пальто и шляпу, когда поняла, что плачет. Из гостиной появилась миссис Билл с корзиной для угля в руке.

— Мисс Литтон, что такое? Не… мистер Литтон, не…

— Нет-нет, миссис Билл. Не убит. Но был ранен и отправлен в полевой госпиталь. Мы не знаем ни куда, ни насколько это серьезно.

— Бедная леди Селия! — воскликнула миссис Билл. — Бедная, бедная леди Селия.

— Да, в самом деле, — сказала ММ, — может быть, сделаете ей чай попозже? Не сейчас, ей хочется побыть одной. — И ММ поспешила на улицу, вниз по ступенькам, как всегда, поражаясь тому, с какой легкостью умела воскресать ее собственная, по-прежнему острая боль, ее горе.

Через два часа, когда ММ вычитывала гранки, дверь ее кабинета распахнулась и в проеме появилась Селия, идеально одетая и причесанная, с решительным выражением лица.

— Я виновата, — посмотрев на ММ, просто сказала она. — Очень виновата в том, как вела себя. Конечно, ты все понимаешь. Я на мгновение забыла…

ММ поднялась и протянула ей руки, как протягивала их навстречу Джею, и Селия упала в ее объятия, и так они долго стояли, ничего не говоря, даже без слез, просто ища друг в друге утешение.

— Я представила Билли и оттого запаниковала, — объяснила Селия позже, за их традиционным ланчем, состоявшим из хлеба и сыра с фермы Бекенхемов. — Вдруг и Оливер останется без ноги? С культей. Или без руки, с рукавом, приколотым к груди таким храбрым, уродливым образом? Или представь, что это был газ, ММ. Нет, а вдруг Оливер ослеп? Как он это вынесет, как я вынесу его страдания?

— Да, это страшно, — сказала ММ, — очень тяжело. Но, может быть, все не так плохо?

— Контузия тоже не лучше, — продолжала Селия, — она неизлечима. Оливер прошел долгую войну, ММ, он очень… очень… — Селия запнулась.

— Боялся? Да, я уверена. Он никогда не был храбрым мальчуганом. Оливер совсем другой, чем Джек, тот родился бесшабашным. Как Джей. Но и Оливер держался великолепно все это страшное время. И явно научился храбрости. Представляю, чего ему это стоило!

— Да, наверное, — грустно согласилась Селия, думая в тот момент не столько о раненом теле Оливера, сколько о его страшно изменившемся, раненом духе. — Но он не единственный. Жизнь миллионов молодых людей напрочь загублена. Когда же, ради всего святого, это закончится?