Джойс Мэйнард - Шесть дней любви

Если не выходить из дома, никто не узнает, что Фрэнк у нас. Насчет дневного времени не уверен, а вот ночью нам бояться некого. Мы втроем словно не живем на Земле, а вращаемся вокруг нее. Нет, не втроем — наш экипаж составлен по схеме два плюс один. Двое, как астронавты «Аполлона», вместе обследуют поверхность Луны, а супернадежный номер три дежурит за пультом управления и контролирует ситуацию. Где-то далеко земляне ждут их возвращения, но время для этой троицы пока остановилось.

Наступило воскресное утро, а с ним вернулись проблемы. После обеда приедет папа, и, хотя встречаться с ним и его новой семьей мне хотелось не больше, чем им со мной, во «Френдлис» я собирался.

В среду начинается учебный год, мне идти в седьмой класс. Радоваться тут особенно нечему: старые беды никуда не делись, здоровяки, при виде меня бросавшие «гомик» и «пидор», наверняка еще поздоровели. А я все такой же дохляк, хоть мама и говорит, что ее «мегамайты» творят со мной чудеса.

Груди у девчонок наверняка тоже выросли, а с ними мои проблемы — как скрыть свою восторженную реакцию, когда встаю из-за стола, чтобы перейти в соседний кабинет. Каждый догадается — недаром я так судорожно прижимаю учебники к бедрам, когда с социологии тащусь на английский, с английского на естествознание, с естествознания на ланч. Никому не интересный, мой бесполезный стручок будет настойчиво требовать внимания, почти как Элисон Смоут на социологии. Руку она тянет постоянно, хотя ее никогда не вызывают: учителя в курсе, что рот ей не закроешь.

Начнется набор в баскетбольную команду, потом выбор старост, затем пробы на главные роли в осеннем мюзикле. Директор расскажет о вреде наркотиков и давлении со стороны одноклассников, учитель ЗОЖ [16] Уроки здорового образа жизни. будет пугать страшными последствиями ранних половых связей и продемонстрирует, как натягивать презерватив на банан, будто эта информация понадобится мне в ближайшие десять лет, если понадобится вообще.

«Представь то, что ты хочешь получить», — учил меня Фрэнк в импровизированном круге подачи. Ночами я так делал — включал воображение.

Я представлял, как Рейчел Маккэн снимает передо мной лифчик.

«Видишь, как они за лето выросли? — дразнила она. — Хочешь их потрогать?»

Представлял неизвестную девочку, которая подкрадывалась сзади, когда я отпирал ящик в раздевалке, накрывала мне глаза ладонями, разворачивала к себе и впивалась в рот французским поцелуем. Лица ее я не видел, но чувствовал, как ее грудь прижимается ко мне, а ее язычок скользит меж моих зубов.

— Генри, давай ты за руль сядешь, — предлагает мама. — Мы можем поехать на пляж!

«Мы» теперь означало нас троих: я за рулем, мама сзади, а Фрэнк на пассажирском сиденье, чтобы придать мне уверенности, как сделал бы любой отец, кроме моего.

— Ненадолго уедем из города, — предлагает Фрэнк. — На север. Обстановку сменим.

Рядом с мамой на сиденье клетка с Джо, пара книг, карты, ее любимая кассета с грустными ирландскими песнями и, конечно, наряды. Еду не возьмем: проголодаемся — притормозим у ресторана. Я захвачу комиксы, а кроссворды — нет. Похоже, кроссворды я разгадываю, только чтобы убить время, а сейчас есть дела поинтереснее. Может, перчатку и мяч бейсбольный в багажник швырну. Вот тебе и на! Папиного «поиграем в мяч» я всегда опасался, а с Фрэнком очень даже пожалуйста. С ним я не криворукий клоун.

Едем на север, в Мэн, и в дороге слушаем радио. В Олд-Орчард-Бич, городке на берегу залива, останавливаемся в ресторанчике. Я заказываю ролл с омаром, мама — жареную рыбу с картошкой.

— Ммм, это тебе не «Капитан Энди»! — восклицает мама и кладет кусочек Фрэнку в рот.

— Как ролл? — спрашивает меня Фрэнк, но с полным ртом не ответишь, и я просто ухмыляюсь.

Мы берем лимонад и мороженое в рожках. За соседним столиком девочка в сарафане, потому что сейчас лето или бабье лето; она тоже ест мороженое, но тут опускает рожок и машет мне. Она не в курсе ни как меня называют в школе, ни кем мою маму считают в Холтон-Миллсе; она даже фотку Фрэнка в газете не видела.

— Заметила у тебя «Принца Каспиана», — говорит она. — Это моя любимая книга.

Девочка целует меня, но не так, как та, неизвестная. Эта целуется неспешно, медленно, держит меня за затылок, гладит по щеке. Я нежно касаюсь ее волос, груди. У меня, конечно, встает, но стеснения нет и в помине.

— Сынок, мы с твоей мамой хотим прогуляться, ну, по пляжу, — говорит Фрэнк.

Тут я догадываюсь, в чем самый большой плюс его появления. Мамино счастье теперь не моя проблема. У меня появляется время для другого. Жить своей жизнью, например.

На плите снова горячий кофе. Третье утро подряд, я к этому почти привык. А на простыне опять влажное пятно, но сегодня оно тревожит куда меньше прежнего. Мама больше не следит за моим грязным бельем — у нее другие заботы.

К тому времени, когда я спустился на кухню, мама уже успела встать. Они с Фрэнком сидели за столом перед раскрытой газетой.

Семья каталась на лодке по озеру Уиннипесоки и перевернулась; водолазы разыскивают тело главы семьи. Пожилая женщина вместе с другими пенсионерами поехала на экскурсию по фирменным магазинам Норт-Конвея, но в автобусе получила солнечный удар и умерла. «Ред сокс» прочно держатся на втором месте в лиге, плей-офф не за горами, так что сентябрь вполне может оправдать давние надежды болельщиков…

Только мама и Фрэнк читали не эти новости. То ли уже их прочли, то ли застряли на передовице под заголовком «Полиция усиливает поиски сбежавшего заключенного».

«Вознаграждение в десять тысяч долларов обещано властями за любую информацию, которая приведет к аресту заключенного, в прошлую среду сбежавшего из тюрьмы штата в Стинчфилде. Власти полагают, что из-за праздничных дней, серьезных ран и недавно перенесенной операции преступник все еще находится в близлежащем районе и удерживает в заложниках одного или нескольких жителей. Неизвестно, вооружен ли он, но в любом случае опасен. Не пытайтесь задержать его самостоятельно. Обратитесь в полицию. В случае ареста преступника осведомителю выплачивается вознаграждение».

Я пошел в кладовку: давно пора было вычистить клетку Джо. Посадил хомяка на руку и постелил на пол клетки чистую газету. Сверху лежала страница с фотографией Фрэнка, и я взял другую, с новостями спорта.

Обычно в это время Джо бегает в колесе — по утрам он просто живчик. Сегодня, когда я заглянул в кладовую, хомяк тяжело дышал, растянувшись на полу клетки. Видно, жара и его доконала — никому шевелиться не хочется. Я постоял в кладовке, погладил шелковистую шерстку Джо, и он легонько куснул меня за палец. Из-за сетчатой двери доносились голоса Фрэнка и мамы.