Джейми Макгвайр - Мое ходячее несчастье

— Спасибо, Шеп. А я в душ: мне ведь на работу, — сказал Трентон.

Шепли лениво махнул ему на прощание отверткой и бросил ее в ящик с инструментами.

— Вы, ребята, как я погляжу, устали после ночного бдения? — спросил отец.

— Да уж, — ответил я, скривив рот.

— Как твоя юная леди? Америка, да?

Шепли кивнул, и по его физиономии расползлась широкая улыбка.

— Хорошо, дядя Джим. Спит.

Отец усмехнулся и тоже кивнул:

— А твоя юная леди?

Я пожал плечами:

— Да она, папа, не то чтобы моя…

Он подмигнул:

— И все-таки?

Шеп перестал улыбаться и нахмурился.

— Что такое, Шеп? Тебе не нравится его голубица?

То, что отец так назвал Эбби, позабавило Шепли, и уголок его рта даже дернулся, грозя новой улыбкой.

— Нет, она мне очень нравится. Просто они с Америкой как сестры, и это меня немного напрягает.

Папа выразительно кивнул:

— Тебя можно понять. Но по-моему, сейчас у Трэвиса все серьезно, тебе не кажется?

Шепли пожал плечами:

— Этого-то я и боюсь. Не хочу, чтобы первая, кому он разобьет сердце, была лучшей подругой Америки. Без обид, Трэв.

Я нахмурился:

— А ты мне не слишком-то доверяешь.

— Дело не в этом… Хотя, может, и в этом.

Отец тронул Шепа за плечо:

— У Трэвиса это первая попытка завязать с девушкой серьезные отношения, и ты боишься, что, если у него ничего не получится, у тебя будут проблемы с Америкой.

Шепли схватил грязную тряпку и вытер ею руки.

— Неприятно в этом признаваться, но да. Все так и есть, хоть я и болею за тебя, Трэв.

Хлопнув сетчатой дверью, из дому выбежал Трентон и ткнул меня кулаком в плечо, прежде чем я успел заметить, как он поднял руку.

— Пока, неудачники! — крикнул Трент и, повернувшись кругом, добавил: — Это я не тебе, папа!

На папином лице появилась улыбочка.

— Само собой, сынок, — сказал он, покачав головой.

Трентон улыбнулся и запрыгнул в свою машину — видавший виды бордовый «додж-интрепид». Даже когда мы учились в школе, эта тачка уже не считалась крутой, но Трент ее любил. Главным образом потому, что выплатил за нее кредит.

Услышав щенячий лай, я посмотрел на дверь. Папа улыбнулся и похлопал себя по ноге:

— Иди ко мне, трусишка!

Черный щенок сделал несколько шажков вперед, но потом, тявкая, попятился.

— Как он поживает? — спросил я.

— Два раза надул в ванной.

— Ой, извини! — скривился я.

Шепли хохотнул:

— Хорошо, что в ванной, а не где-нибудь еще. Значит, принцип он понял!

Отец кивнул и махнул рукой в знак согласия.

— Это только до завтра, — пообещал я.

— Все в порядке, сынок. Он нас очень развлекает. Трент от него в восторге.

— Хорошо, — улыбнулся я.

— Так о чем мы с вами говорили? — спросил папа.

Я потер то место на руке, где саднило после кулака Трентона.

— Шепли напомнил мне, что я, по его мнению, полный лузер в отношении девушек.

Шеп усмехнулся:

— Ты кто угодно, Трэв, только не лузер. Просто тебе еще много с чем придется столкнуться, и если учесть ваши с Эбби характеры, то обстоятельства против тебя.

Я выпрямился; все мышцы у меня напряглись.

— У Эбби нормальный характер!

— Тихо, не заводись, — успокаивающе проговорил отец. — Он не сказал про твою девушку ничего плохого.

— Нормальный у нее характер.

— Верю, — улыбнулся папа.

Он умел утихомирить нас, парней, когда в воздухе запахнет дракой. Ему почти всегда удавалось замять ссору, прежде чем она успевала принять опасный характер.

Шепли бросил тряпку на ящик с инструментами:

— Поехали в магазин.

— Я рассчитаюсь с вами за запчасти.

Я помотал головой:

— Нет, пап, я ведь не отдал тебе деньги за собаку. Так что будем как раз в расчете.

Отец улыбнулся и принялся восстанавливать порядок в ящике, после того как Шепли там похозяйничал.

— Ну ладно. До скорого.

Мы с Шепом сели в его машину и поехали в магазин за блоком зажигания. Я поежился и спрятал руки в рукава, чтобы не замерзнуть.

— Холод сегодня собачий, — сказал Шепли.

— Близко к тому.

— Щенок должен ей понравиться.

— Надеюсь.

После еще нескольких подобных реплик и долгих пауз между ними Шепли тряхнул головой и сказал:

— Ты ведь знаешь: я не хотел обидеть Эбби.

— Знаю.

— Я понимаю, что ты к ней чувствуешь, и искренне желаю тебе успеха. Просто мне немного неспокойно.

— Ага.

Шепли припарковался на стоянке возле магазина, но не выключил зажигание.

— Трэвис, сегодня она встречается с Паркером Хейсом. А что, если он ее склеит? Ты об этом подумал?

— Об этом я как раз стараюсь не думать.

— А может, зря? Если ты действительно хочешь, чтобы у вас что-то получилось, иногда придется поступать не так, как тебе удобнее, а как будет полезнее для дела.

— Как же это, например?

— По-твоему, Эбби станет думать о тебе лучше, оттого что, пока она собирается на свидание, ты ходишь надутый, а когда является Паркер, ведешь себя с ним как последний говнюк? Или, может, ей больше понравится, если ты скажешь, как она здорово выглядит, и проводишь ее по-дружески?

— Я не хочу быть для нее только другом.

— Я это знаю, и ты знаешь, и Эбби, наверное, тоже… И уж точно об этом знает Паркер, можешь даже не сомневаться!

— Обязательно все время повторять имя этого урода?

Шепли выключил зажигание:

— Успокойся, Трэв. Нам обоим известно: он только о том и думает, как бы тебе нагадить. Не бесись, не доставляй ему такого удовольствия. Ты должен играть лучше, чем он. Со временем Эбби сама поймет, какое он дерьмо, и избавится от него без твоей помощи.

Я несколько секунд помолчал, а потом взглянул на Шепа:

— Ты… правда так считаешь?

— Да. А теперь пойдем и купим то, за чем приехали, пока Америка не взорвала мой телефон. Наверняка она забыла, что я сказал ей перед отъездом.

Я рассмеялся и следом за Шепли пошел в магазин.

— И все-таки он урод.

Шеп быстро нашел нужную запчасть и еще быстрее ее установил. За какой-нибудь час с небольшим он успел прикрутить модуль зажигания, завести грузовик да еще и поболтать с моим отцом. Когда мы, помахав папе, поехали к себе домой, было самое начало первого.

Как Шепли и предполагал, Америка проснулась до нашего прихода. Пока Шеп еще раз не объяснил ей, куда мы отлучались, она притворялась рассерженной, но на самом деле просто радовалась, что ее парень дома.

— Мне было так скучно! Эбби до сих пор спит.

— Правда? — спросил я, сбрасывая ботинки.

Америка кивнула и скорчила рожицу:

— Она любит поспать. Сутками дрыхнуть может. Я уж больше и не пытаюсь переделать ее в жаворонка.

Я медленно открыл дверь в спальню, петли скрипнули. Эбби лежала на животе, почти в той же позе, что и до моего отъезда, только на другой стороне кровати. Волосы закрывали ей лицо и мягкими карамельными волнами ложились на подушку. Из-под футболки, завязанной на узел, виднелись голубые трусики — самые обыкновенные, ничего особенно сексуального. И вообще Голубка была в глубокой спячке: развалилась как попало на моей белой простыне под уже припекающим солнцем… Но я смотрел на нее, и она казалась мне неописуемо красивой.