Мэтью Грин - Воспоминания воображаемого друга

На этот раз я пытаюсь сопротивляться, но Освальд отбрасывает мои руки, как будто это бумажные руки Вули. Он начинает меня душить. Я задыхаюсь. Если я дышу воздухом, значит я могу умереть. Я дышу представлением о воздухе, но сейчас из меня выдавливают даже представление о нем.

Наверное, я умираю.

Мои ноги отрываются от пола, и тут я слышу чей-то голос.

— Отпусти его, Освальд.

Освальд отпускает, но не потому, что кого-то слушается. Он удивлен. Потрясен. Это написано у него на лице.

Мои ноги становятся обратно на пол, я пытаюсь одновременно восстановить равновесие и дыхание. В дверях я вижу фею из комнаты отдыха. Только она не стоит, она летает. Фея зависла в воздухе, и ее маленькие крылья так быстро мелькают, что их почти не видно.

Никогда раньше не видел летающих воображаемых друзей.

— Откуда ты знаешь, как меня зовут? — спрашивает Освальд.

Я обдумываю свои шансы сбить Освальда с ног и сбежать. Надо ударить его, пока он на меня не смотрит. Но мне нужна его помощь, пусть он даже меня убьет. Наверное, это единственный шанс все изменить.

Может ли фея быть моим шансом?

— Будо — мой друг, — говорит фея. — Я не хочу, чтобы ты делал ему больно.

— Откуда ты знаешь, как меня зовут? — снова спрашивает Освальд.

Его удивление быстро перерастает в гнев. Кулаки у него сжимаются, раздуваются ноздри.

— Будо нужна твоя помощь, Освальд, — говорит фея.

Не знаю откуда, но я знаю, что фея нарочно не отвечает на его вопрос. Наверняка она пытается придумать самый подходящий ответ.

— Откуда ты знаешь, как меня зовут?

Освальд уже кричит и делает шаг в сторону двери, туда, где витает фея.

Я иду за ним.

Я не позволю, чтобы Освальд сделал ей так же больно, как мне. Но когда я протягиваю руку вперед, чтобы схватить его и оттащить от феи, чтобы она могла убежать, фея встречается со мной взглядом и качает головой. Она велит мне остановиться. Или, по крайней мере, подождать.

Я подчиняюсь.

Фея права.

Освальд подходит к двери и останавливается. Он не тянется к фее своими огромными руками. Он швырял меня по всей палате, бил меня и душил, но он не прикасается к фее.

— Откуда ты знаешь, как меня зовут? — снова кричит Освальд.

Только на этот раз я слышу в его голосе что-то еще, то, чего не слышал раньше. Освальд злится, но я думаю, что еще ему любопытно узнать ответ. И не только любопытно. В его гневе я слышу надежду. Я думаю, Освальд надеется, что ответ феи будет хорошим для него. Я думаю, что ему тоже нужна помощь.

— Я — фея, — говорит фея. — Ты знаешь, что это значит?

— Как ты узнала, как меня зовут?

На этот раз Освальд буквально ревет, как зверь. Если бы он был человеком, то от его рева задрожали бы все стекла на восьмом этаже и вся больница слышала бы его рев.

Мне еще никогда не было так страшно.

Фея поворачивается и показывает на лысого мужчину в кровати:

— Это твой друг. Он ранен?

Освальд смотрит на фею и ничего не отвечает.

Я стою у него за спиной и не могу видеть выражения его лица, но я вижу, что он разжимает кулаки и его руки, спина немножко расслабляются.

— Освальд, — снова говорит фея, — это твой друг, так?

Освальд смотрит на лысого мужчину, а потом опять на фею. Он кивает.

— Он ранен? — спрашивает она.

Освальд медленно кивает в ответ.

— Мне очень жаль, — говорит фея. — Ты знаешь, как это произошло?

Освальд снова кивает.

— Мы не могли бы выйти в коридор поговорить? — спрашивает фея. — Это чтение мешает мне думать.

Я даже забыл о том, что в палате еще есть человек с сонным лицом и его бледный друг. Как только фея заговорила, я и забыл слушать про низкий хиттер. Это все равно что смотреть, как дрессировщик успокаивает льва не хлыстом, а зубочисткой.

Нет, не зубочисткой. Ватной палочкой. Но она каким-то странным образом помогает. Фея добивается своего.

Освальд соглашается выйти в коридор, но, когда фея поворачивается, чтобы уйти, она замечает, что Освальд не двигается с места. Фея поворачивается обратно.

— В чем дело? — спрашивает она.

— Он тоже должен выйти, — говорит Освальд и показывает на меня пальцем.

— Конечно, — соглашается фея. — Будо пойдет с нами.

Освальд отворачивается от меня и идет за феей в коридор. А я иду за Освальдом. Мы проходим по коридору до того места, где стоят кресла, лампы и низкие столики со стопками журналов. Фея садится в кресло. Опускает крылья. Когда движение их останавливается, видно, какие они маленькие и слабенькие. Даже трудно поверить, что они держат ее в воздухе.

Освальд садится напротив феи.

Я сажусь в кресло рядом с креслом феи.

— Кто ты? — спрашивает Освальд.

— Я — Тини.

Мне становится неловко. Я даже не спросил, как ее зовут.

— Как ты узнала мое имя? — снова спрашивает Освальд.

Гнев иссяк, осталось только любопытство.

Тини молчит. Возможно, мне стоит что-то сказать, чтобы дать ей время подумать. Судя по ее лицу, она не может принять решение. Но все-таки Тини подает голос раньше, чем я успеваю придумать, что сказать.

— Я хотела сказать тебе, что я волшебная фея, которая знает обо всем на свете, и что ты должен слушаться меня. Но я не хочу тебя обманывать. Это Будо сказал, что тебя зовут Освальд.

Освальд молчит.

Я открываю рот, чтобы вступить в разговор, но Тини меня опережает.

— Будо нужна твоя помощь, — говорит она. — А я испугалась, что ты разозлишься на него, как в прошлый раз. Поэтому я пошла за Будо сюда.

— Я сказал ему не приходить, — говорит Освальд. — Я его предупреждал.

— Я знаю. Но ему нужна твоя помощь. Он вынужден был прийти.

— Почему? — спрашивает Освальд.

— Потому что ты умеешь передвигать вещи в реальном мире. Будо так сказал. Это правда? — спрашивает Тини, будто сама не может в такое поверить.

Густые брови Освальда соединяются на переносице, как будто две гусеницы целуются. Я вдруг понимаю, что у него точно такие брови, как у лысого мужчины в палате. Освальд очень похож на этого лысого мужчину. Теперь, когда он больше не швыряет меня из стороны в сторону, я это вижу.

— Я видел, как ты толкнул дверь в палату, — говорю я. — Ты умеешь двигать вещи в реальном мире? Например, этот стол? Или вот эти журналы?

— Да, — говорит Освальд. — Но это трудно.

— Трудно? — переспрашивает Тини.

— Вещи в реальном мире тяжелые. Намного тяжелее, чем ты, — отвечает Освальд и показывает на меня.

— Могу себе представить, — говорю я.

«Гусеницы» снова целуются.

— Не обращай внимания, — говорю я.

— Стол мне не сдвинуть, — говорит Освальд. — Даже такой маленький, как этот. Слишком тяжело.

— Но ведь ты можешь передвигать маленькие вещи, — говорю я. — Правильно?

Освальд кивает.

— Сколько ты живешь? — спрашивает Тини.

— Я не знаю, — говорит Освальд и смотрит себе под ноги.