Герман Кох - Ужин

— Знаешь, что еще лучше? — сказал я. — Выбросить мобильник. Туда, где его не смогут найти. Сюда, например. — Я махнул рукой в сторону мостика, откуда он только что приехал. — В воду. Если хочешь, в понедельник купим тебе новый. Сколько этому лет? Скажем, что его украли, восстановим сим-карту, и тогда в понедельник ты станешь обладателем новейшего «Samsung» или «Nokia», на твой вкус…

Я протянул ему руку ладонью кверху.

— Хочешь, я сам его выброшу? — предложил я.

Он не сводил с меня глаз. Глаз, выражение которых я так хорошо знал. Однако сейчас они выражали лишь раздражение по поводу того, что я завожусь по пустякам, что веду себя как надоедливый папаша, донимающий сына вопросами типа «в котором часу ты вернешься с вечеринки?».

— Мишел, речь идет не о какой-нибудь там вечеринке, — выпалил я быстрее и громче, чем собирался. — Речь идет о твоем будущем.

«Будущее» — абстрактное понятие, я тут же пожалел, что использовал это слово.

— Зачем, черт возьми, вы выложили этот фильм в Интернете?

Только не ругаться, наставлял я сам себя. Иначе получится дешевая комедия, чего я терпеть не могу. Я сейчас повысил голос до крика, который могли услышать при входе в ресторан, в гардеробе или у пюпитра.

— Это что, круто? Или смело? Или это тоже не важно? «Люди в черном 3»! Чем, черт возьми, вы занимаетесь?

Он сунул руки в карманы куртки и опустил голову в черной шапочке, так что я почти не видел его глаз.

— Это не мы, — ответил он.

Дверь ресторана распахнулась, раздался смех, какие-то люди вышли на улицу. Двое одетых с иголочки мужчин и женщина в серебристом платье с глубоким вырезом на спине, с такой же серебристой сумочкой на плече.

— Ты так ему и сказал? — спросила женщина, слегка пошатываясь на серебристых шпильках. — Эрнсту?

Один из мужчин вынул из кармана связку ключей от машины и подбросил ее в воздух.

— Не веришь? — спросил он, вытянув руку и пытаясь поймать ключи.

— Ты с ума сошел! — захихикала женщина.

Хрустя гравием, они прошли мимо нас.

— Кто в состоянии сесть за руль? — спросил другой мужчина, после чего все трое снова расхохотались.

— Так, подожди-ка, — сказал я, после того как троица дошла до конца гравийной дорожки и свернула влево в направлении мостика. — Вы поджигаете бездомную женщину и записываете все это на мобильник. На твой мобильник. Потом снимаете того алкоголика на станции метро.

Мужчина, избитый моим сыном и племянником на станции метро, в моем монологе вдруг сам собой превратился в алкоголика. Возможно, алкоголик больше заслуживал побоев.

— А потом это появляется в Интернете. Ведь вы этого и добивались? Вы искали аудиторию?

Выложено на YouTube видео про алкоголика? Я засомневался.

— Алкоголик уже тоже в Сети?

Мишел вздохнул.

— Пап! Ты не слушаешь!

— Я слушаю. Внимательно, даже слишком внимательно. Я…

Дверь ресторана вновь отворилась, мужчина в строгом костюме огляделся по сторонам, затем на несколько шагов удалился от выхода и, скрывшись в темноте, закурил.

— Черт! — выругался я.

Мишел развернулся и зашагал к велосипеду.

— Ты куда? Мы еще не договорили.

Но Мишел не остановился, он вынул из кармана ключ и вставил в велосипедный замок. Я взглянул на курящего мужчину у входа в ресторан.

— Мишел, — сказал я тихо, но настойчиво, — ты не можешь вот так просто уехать. Как мы поступим? Есть ли еще какие-то фильмы, которые я не видел? Мне нужно просмотреть весь YouTube или ты все-таки мне расскажешь?..

— Папа! — Мишел резко обернулся и схватил меня за руку. — Ты когда-нибудь заткнешься?

Я ошалело уставился на своего сына. Его честные глаза выражали сейчас — не буду ходить вокруг да около — исключительно ненависть. Я поймал себя на том, что даже отвел взгляд — в сторону курящего мужчины.

Я ухмыльнулся — несомненно, то была глупая ухмылка.

— Уже затыкаюсь, — сказал я.

Мишел отпустил мою руку; закусив губу, он покачал головой.

— Господи! Ты вообще умеешь общаться по-человечески?!

Я ощутил колющую боль в груди. Любой другой отец тут же возмутился бы: «Это кто здесь, интересно, ведет себя не по-человечески? А? Кто?» Но я был не таким отцом, как все. Я знал, к чему клонит мой сын. Как бы я сейчас хотел обнять его и прижать к себе. Но, скорее всего, он с отвращением меня бы оттолкнул. Я знал, что подобное физическое отречение подействовало бы на меня слишком сильно, я бы расплакался и не смог остановиться.

— Дорогой мой мальчик, — сказал я.

Только без нервов, уговаривал я сам себя. Мне следует его выслушать. Я вспомнил слова Мишела о том, что я его не слушаю.

— Я весь внимание, — сказал я.

Он снова покачал головой и решительно вывел свой велосипед с парковки.

— Подожди! — сказал я, пытаясь сдержаться. Я даже отступил на шаг, словно не желая его задерживать. Но непроизвольно дотронулся до его руки.

Мишел посмотрел на мою руку как на экзотическое насекомое, а потом перевел взгляд на меня.

Мы близки к чему-то, отметил я про себя. К чему-то, что потом уже не вернешь. Я убрал руку.

— Мишел, есть кое-что еще, — сказал я.

— Папа, пожалуйста.

— Тебе звонили.

Он вытаращил на меня глаза. Меня бы не удивило, если бы в следующую секунду я почувствовал его кулак у себя на лице: костяшки его пальцев на моей скуле, из носа потекла бы кровь, зато некоторые вещи бы прояснились.

Но ничего не случилось.

— Когда? — хладнокровно поинтересовался он.

— Мишел, прости меня. Я не должен был этого делать… все из-за этих фильмов… я хотел тебе… я пытался…

— Когда? — Мой сын снял ногу с педали и снова поставил на гравийную дорожку.

— Недавно, это было сообщение. Я его прослушал.

— От кого?

— От Б… от Фасо. — Я пожал плечами и усмехнулся. — Вы ведь так его называете? Фасо?

Я отчетливо видел, как лицо моего сына окаменело. Было слишком темно, но я бы дал голову на отсечение, что оно побелело.

— Что ему было нужно? — спросил он спокойно. Нет, не спокойно. Он старался говорить бесстрастно, почти равнодушно: подумаешь, звонил сводный кузен.

Но он выдал себя. Для него важно было другое: то, что отец прослушивает оставленные ему сообщения. Что я переступил черту. Любой другой отец трижды подумал бы, прежде чем прослушать голосовую почту своего сына. Я тоже трижды подумал. Я предполагал, что Мишел придет в ярость и разорется. Это было бы в порядке вещей.

— Ничего, — сказал я. — Он попросил тебя перезвонить.

«Своим бодрым голосочком», — хотел добавить я.

— О’кей, — кивнул Мишел. — О’кей.

И тут я вдруг кое о чем вспомнил. Когда Мишел, позвонив на собственный мобильник, наткнулся на меня, он сказал, что ищет какой-то номер. Именно за этим он и приехал в ресторан — ему понадобился конкретный номер. Теперь-то я догадывался, чей именно.