Тьерри Коэн - Она так долго снилась мне...

Он был прав, я это понимал. Однако у меня было предчувствие, что еще рано открывать ей правду, необходимо было убедиться, что она интересуется мной, а не тем писателем.

— А вы ведь не любите ложь, да?

— Ненавижу! — рявкнул он.

— А как прошла консультация у врача?

Он нахмурился.

— Это другое дело, ситуация вынудила меня соврать.

— Вот и я о том же. Как только ситуация сложится благоприятно, я тотчас же признаюсь, кто я на самом деле.

— Но это ведь совсем маленькая ложь. Просто чтобы эта встреча все же состоялась.

— Это правда, и я вам очень благодарен.

— Ладно, хватит дискуссий, — отрезал старик. — Иди домой, переоденься. Надень костюм, причешись, надушись и возвращайся.

Я искренне расхохотался, и меня окончательно отпустило.

— Что? Что я такого сказал? — возмутился мсье Гилель.

— Я не стану переодеваться! Мы лишь зайдем посидеть в кафе.

— И ты собираешься идти в таком виде? — поразился он.

— Да. Она видела, что я так одет, и зайдет за мной после работы. И ей покажется странным и смешным, что я уже в костюме.

— Женщинам никогда не кажутся смешными усилия, которые мы делаем для того, чтобы им понравиться! — парировал он.

— И к тому же я никогда не ношу костюмов.

— О господи, до чего же я отстал от жизни! — признал он. — Делай как тебе заблагорассудится. Но иди хотя бы причешись, лохмы торчат во все стороны!

Я подчинился из уважения к нему — и потому, что был счастлив. И потому, что его советы и даже его упреки меня несказанно радовали. Так давно никто не бранил меня, не распекал…

Так давно я уже не чувствовал себя сыном.

Остаток рабочего дня меня лихорадило. Хоть я старался держать себя в руках, но то и дело взглядывал на часы, все валилось из рук, мысли разбегались… Мсье Гилель от души потешался над этим зрелищем.

О чем мы будем говорить? Я изо всех сил пытался вспомнить понравившиеся сюжеты, выбрать книги, чтобы ей посоветовать.

А если мы заговорим о нас, смогу ли я признаться ей, кто я такой? Я пытался представить, как я буду объясняться и оправдываться, как извинюсь за то, что скрыл от нее правду. Но эти мысли ввергали меня в панику. Я представлял, как она, оскорбленная, встает, с презрением смотрит на меня и уходит навсегда из моей жизни.

Подошло время закрытия магазина. Ее не было. Передумала?

Мсье Гилель, обычно очень пунктуальный, слонялся по магазину, давая мне возможность подождать.

Она вошла в магазин, опоздав на две минуты. Вид у нее был слегка смущенный.

— Простите, пожалуйста, — сказала она. — Я немного опоздала.

Мы попрощались с мсье Гилелем. Он скромно кивнул в ответ, словно для него самым обычным делом было, что мы уходим вот так вдвоем.

— Туда? — предложила она, показав рукой в направлении ближайшего проспекта.

Я сразу заметил, что с ней что-то не так. Она казалась напряженной, недоверчивой, словно была настороже.

— Может быть, перейдем на ты? — предложил я.

Она пожала плечами с таким видом, словно это само собой разумелось.

— Я рад, что ты согласилась встретиться со мной, — сказал я.

Эта первая фраза со словом «ты» меня самого несколько резанула, в ней была интимность, которая еще не установилась между нами. Она тут же помрачнела. Остановилась, повернулась ко мне.

— Я хочу сразу внести ясность, — заявила она твердо. — Не хочу, чтобы была какая-то недоговоренность. Я пришла выпить по стаканчику, посидеть в кафе, поговорить о литературе или о чем угодно. Ничего более. Я рассчитываю на дружбу, ни на что другое. Да, именно так, дружба, и ничего более.

Ее отповедь хлестнула меня, как пощечина. Я замолчал. Вид у нее был неприветливый, почти враждебный, словно она жалела, что согласилась со мной встретиться, и хотела свести к минимуму неприятные последствия своего решения.

Дружба. Она предлагала мне дружбу, а я ждал любви. Я внезапно почувствовал себя отчаявшимся, одиноким, брошенным посреди улицы. Она, должно быть, прочитала на моем лице разочарование, отвернулась и пошла дальше.

— Слушай, если это свидание тебе в тягость, давай прямо здесь и разбежимся, — с удивлением услышал я свой не менее резкий ответ.

Я совершенно не собирался это говорить. Словно эти слова вырвались из темных зон моего мозга, продиктованные оскорбленной гордостью.

Она явно растерялась и призадумалась.

— Ну, я вообще-то не это хотела сказать, — промямлила она. Она мне показалась вдруг хрупкой и беззащитной. — Мне так жаль, но…

— Что — но?

— Но… я такая неуклюжая… Мне всегда так трудно…

Она подыскивала слова, такая трогательная, растерянная.

— Ладно, — неожиданно для себя перебил я. — Не оправдывайся. Давай все сначала, а?

Она ответила чудесной улыбкой.

— Пойдем выпьем по стаканчику и поговорим о литературе, чтобы познакомиться получше, — сказал я.

— Да, давай, — сказала она, явно благодарная, что я подсказал ей удачный выход.

На некоторое время оба замолчали.

Мы были еще под впечатлением этого странного разговора. В моей голове носились мысли и вопросы, я никак не мог вернуться к реальности.

— А ты давно работаешь в магазине? — в конце концов спросила она.

— Примерно полгода.

— А до этого что делал?

«Был писателем», — хотелось мне ответить.

— Был корректором в женском журнале. А ты? — спросил я, чтобы отвести разговор от моей персоны.

— Я медсестра. Работала в больнице. А теперь работаю частной сиделкой. Занимаюсь дочерью одного бизнесмена. Замечательная молодая женщина, она больна неизлечимой болезнью. Я сижу с ней последние месяцы ее жизни.

Я украдкой наблюдал за ее лицом. На нем появилось выражение грусти, покорности судьбе. Я чувствовал, что уже не просто влюблен: она заинтересовала меня, я уже восхищался ею.

Я заметил какой-то бар и показал ей. Она кивнула, соглашаясь. Официант предложил нам столик в укромном уголке, решив, видимо, что мы — влюбленная парочка и нам надо остаться наедине. Мы заказали по бокалу красного вина и легкую закуску. Она положила локти на стол и подперла ладонями подбородок. Мы некоторое время смотрели друг на друга, стесняясь такой внезапной близости.

— Прости мою выходку, — сказала она тихо. — Я иногда начинаю упрямиться там, где это не нужно, а когда надо, не могу… Такая уж я неудачница. Но мне всегда страшно, что меня не так поймут…

— Давай больше не будем об этом, — оборвал ее я.

— Ладно. Ну а теперь расскажи мне, чем ты занимаешься в этом магазине. Обожаю это место. Оно… волшебное. А сам мсье Гилель похож на ученого домового, заблудившегося и попавшего вместо дома в магазин.

Я рассказал ей, как впервые попал в книжный, как меня встретил мсье Гилель, рассказал, как он говорит о книгах, по какому принципу их классифицирует, рассказал о его чудачествах и о том немногом, что знал о его прошлом. Она слушала внимательно, смеялась, задавала вопросы.