Мария Свешникова - Небо № 7

— Мама рассказала?

— А кто еще?

— Кстати, он мне пока не муж. Слушай, а почему ты новое кино не снимаешь?

— Буду снимать. У меня сейчас тот возраст, когда безумно хочется свалить из этой страны к чертовой матери. Я же приехал в Россию транзитом — думал, чуток тут отсижусь, а потом в Штаты свалю… А затянула она, Москва…

— Ты хочешь уехать?

— Предложили бы — уехал… Но там я никому не нужен, да и здесь уже на пятки наступают. Так что думаю, снова буду снимать пару клипов в месяц, а остальное время бухать и любить твою мать.

Заманчивая перспектива.

— А почему ты не сказал матери про сына?

— Ты как про него узнала?

— Какая разница…

— Да я его не видел, она забеременела от меня случайно, аборт делать отказалась и сама решила воспитывать, а у меня тогда не было сил вмешиваться… Мне кажется, я не отец — вон глянь, я собственную падчерицу хочу трахнуть, а ты про детей…

Женские биологические часы мне напоминают бомбу. Отсчитывающую желания как секунду: хочу замуж, хочу детей. Пора-пора-пора!

В машине Шарль Азнавур исполнял свою «Вечную любовь», конечно же не собственной персоной. Женщина во мне менялась с каждой секундой до неузнаваемости.

Кстати, за все время совместного жительства Макс никогда мне не говорил, что любит. Такие простые слова «Я тебя люблю», все, что угодно — зиму вместо лето, звезды с небо и луну на палочке — лишь бы не сознаваться.

И тут до меня дошло, уже чуть более сильно ударив в поддых: он мне так и не сказал «Я тебя люблю»!!! Вот, Нецензурный человек!

Я посмотрела на Эмиля и спросила:

— Вот ты часто маме говоришь, что любишь ее?

— Когда вижу, стараюсь напоминать, а так… Не знаю. А это важно?

Лекции по мужской логике следует конспектировать навечно.

Я позвонила Максу и пригласила на ужин.

По моим подсчетам он как раз должен был вернуть Нику домой — к маме на попечение и опеку.

Макс согласился радостным согласием, но ресторан выбрал сам. Ему хотелось стерляди в «Обломове». Ужасно пижонский выбор.

Мы с Эмилем наводили антураж — срывали этикетки и наряжали меня прямо в машине, припаркованной на Петровке. Мне не привыкать — я часто переодевалась на виду и никогда не испытывала чувства стеснения. Что мне скрывать? Да и кому интересны чужие прелести за стеклом невымытых машин??!

Уже прошли те времена, когда в воскресенье я мучилась похмельем, сегодня мне натирали душу чувства, ибо пока я нелюбимая. И не факт, что будущая жена. Может, лишь девушка, которая временно ведет хозяйство?

— И не стыдно тебе при мне оголяться? — поинтересовался Эмиль, поправляющий мне платье на плечах.

— Так мы же вроде все выяснили, я не хотела тебя задеть и даже не понимаю, что я такого сделала…

— Несмотря на то что я женат на твоей матери и люблю ее, это не значит, что мужчина во мне не проявляется. Не дразни зверя.

— Скажешь тоже, зверя…

Честно говоря, пара десятков нервозных ежиков пробежали по моей кровеносной системе.

Понравится ли Максу?

Это ли он хочет во мне видеть? Мысли о нем занимали то пространство, которое раньше было приватизировано скорбью. Видимо, я забываю отца, а ему (если верить маме) нет до меня дела на Небе № 7, думаю, он отсиживается там, в облачном районе поднебесья вроде Сохо и наслаждается свободой от рамок и условностей.

Я решила, что раз у нас все в отношениях идет через причинное место, то вполне можно сказать слова чувств первой. Терять мне еще нечего или уже нечего.

Макс всегда садился лицом к входу, новая «я» поднималась по лестнице ресторана, шла за провожатым, скидывая прилипающие к блеску темные волосы на плечи, вспоминая ту встречу в «Simple Pleasures» на дне рождения Эмиля.

Я ждала удивления или восторгов, а получила лишь улыбку, команда, данная хозяином ситуации, была выполнена отлично.

— Я люблю тебя! — Я произнесла это вместо «привет», того слова, которое Макс никогда не использовал в обиходе. Положила на колени платья салфетку, открыла меню. Не совсем открыла, конечно, а прикрылась им… Так, чтобы не видеть пронзительного взгляда Макса.

— Ты все сказала? — спросил он, как будто я только что послала его к едрене фене или ядрене матрене.

— Нет, не все! Очень сильно! — Я думаю, мне не надо объяснять вам, сколько душевных сил я затратила на это наречие. Положила меню на стол, обратилась к официанту, который стоял, пришитый к столу, и вынужденно наблюдал это татьяно-ларинскую сцену. — Я выбрала, принесите мне щавелевый суп! И мятный чай.

— Цвет волос красивый, я же говорил, что тебе пойдет!

Я смотрела на него и улыбалась, не понимая, как можно быть таким непроходимым истуканом, как можно не слышать моих мыслей, не чувствовать моих слов и подтекстов.

Вместе со стерлядью он резал мое сердце, не просто напополам, а на множество мясистых образований.

Он попросту съел меня, вытер рот салфеткой, сделал несколько глотков чая.

— Ты не любишь меня, так и скажи.

— Ну вот, ты опять за свое женское, — начал МММ свою занимательно-познавательную речь. — У тебя в жизни будет еще очень много «Я тебя люблю», у меня, надеюсь, что только одно… Именно поэтому я скажу эти слова только своей жене.

— Ты же предложил мне выйти за тебя замуж! Ты передумал?

Меня кидало в холодный пот. Я поняла, что название ресторана «Обломов» в точности отражало содержание разговора.

— Нет, что ты! Я буду рад — ты только скажи «Да», ты тогда сказала лишь что-то про жалость — это не да и не прыжок с криками «я тебя люблю».

— Да.

Я всегда мечтала — ну росла-то я на фильмах уже часто американских, что предложение мне сделают как-то особенно — что это будет не постслезный синдикат, а нечто волшебное — с кольцом в красивой коробочке, которое застолбит мою отданность мужчине. Бред, конечно, но я же женщина и имею право хотеть сказку в жизни. Хотя бы на один вечер.

— Ну вот и хорошо. Давай чего-нибудь сладкое съедим или ягод?

— Почему-то мне кажется, что тебе все равно на меня…

— Если я зол на тебя за ночную выходку, это вовсе не значит, что я не люблю тебя и никогда этого не скажу. Если я захотел от тебя детей, то, наверное, я уже многое для себя решил. И если ты этого не понимаешь, то я не собираюсь разжевывать каждое свое действие.

Я молчала.

Макс добавлял пилюль:

— Только не надо сейчас театрально вставать из-за стола и уходить, кидать салфетку на стол и класть деньги в счет. Ты красивая. И дети у нас будут красивые.

Я улыбнулась. И добавила: