Александр Кабаков - Старик и ангел

— Вот это и есть Россия, — твердо ответил полковник. — Это, как вы помните, и есть Третий Рим, а четвертому не бывать. Мы постигли смысл веры и сумели применить на практике то, что написано в великих книгах. И на роль того, кого во второй, главной жизни не сможет уловить Князь тьмы, вы прекрасно подходите, профессор Кузнецов! Он — цап, а не тут-то было! Ну и мы, конечно, наготове — добро пожаловать, заждались… Лучшая кандидатура, как я уже вам говорил, и именно мне посчастливилось ее найти.

— Все равно ничего не понял, — брюзгливо сказал профессор, — но все же: чем уж я так прекрасен? И для какой цели вам, организации вашей, нужен? Вам бы научиться души у Сатаны перехватывать, потеснить его — на то вы и ФСБ, а вы… Что вы делаете? Что?!

— Как раз что надо, то и делаем, — ответил полковник, и лицо его, мягкое и заурядное лицо обычного русского пьющего мужика, приобрело гордое и даже высокомерное выражение. — А если точнее и без ложной скромности, то я, именно я, в результате многолетней разработки, обнаружил и привлек того единственного реанимированного, который… Словом, вас.

— Да на хера?!! — заорал Кузнецов, впавший за последнее время в отвратительную грубость.

— Все дело в том, что у вас нет и никогда не было души, — торжественно произнес полковник.

Оставим потрясенного героя в его нынешних фантастических обстоятельствах и вернемся в полузабытую по ходу происшествий и бесед его квартиру.

В данный момент ее отпирает законная жена профессора Кузнецова Сергея Григорьевича, гражданка Франции (и, между нами, сохранившая на всякий случай российский паспорт) мадам Ольга Г. Шаповал-Кузнецова. При ней, как всегда в ее путешествиях, набор чемоданов “ Louis Vuitton” (это не реклама! — Авт .), по которым носильщики и таксисты всего мира отличают пассажиров первого или, на худой конец, бизнес-класса. Без видимых усилий русско-французская пенсионерка вносит багаж в прихожую — она в прекрасной физической и, добавим заслуженный комплимент, косметической форме — и с отвращением оглядывает невыносимо пыльное помещение. А уж пахнет… Любой поймет, что так может пахнуть только из холодильника, в котором оставили продукты на неделю, но m-me Olga уже забыла, как пахнут русские холодильники с забытыми в них продуктами. Она просто зажимает нос и потому еще более гнусаво, чем обычно с ее приобретенным акцентом, кричит «Сергей!» — однако ответа не слышит…

Словом, чтобы не затягивать интродукцию, сообщим коротко: сделав всего один, но снайперски точный звонок на кафедру, она узнала все главное о муже. Еще пять звонков — в кардиологии говорили, что все справки через справочную, справочная была навсегда занята, потом кардиология уже не отвечала… Но Ольга Георгиевна не разучилась разговаривать с соотечественниками, даже каким-то необъяснимым образом усовершенствовалась в этом — так что ее соединили и с ординаторской, потом и с завотделением, и она узнала, что муж ее перенес длительную остановку сердечной деятельности и сейчас находится в глубокой коме в палате интенсивной терапии, где проводятся все необходимые лечебные мероприятия. Состояние тяжелое, пожалуй, критическое. Вы жена? Вам завтра пропуск выпишут…

Что такое кома и критическое состояние, Оля, схоронив не одного старика, узнала хорошо. Все с Сережкой понятно, а чего еще можно было ожидать, если в семьдесят пить больше любого молодого? И по бабам наверняка еще шлялся, хотя уж откуда силы… В общем, прощай, Сережа, и прости, а я тебя прощаю.

И пора заниматься квартирой, а в больницу… если в коме, ему все равно… а если очнется, то не порадуется, зачем огорчать больного… в общем, завтра посмотрим, впереди еще ночь и рассвет.

А вот с квартирой тянуть нельзя, тут работы много, придется месяц как минимум провести здесь, в этом чудовищном городе и в этой грязной трехкомнатной помойке, общая площадь 76 кв. м, сталинский дом, от метро десять минут пешком, ближний Юго-Запад…

И, распахнув в городской грохот и пыль — а когда-то ведь тихий был район, академический! — все окна, поскольку по-другому нейтрализовать холодильник было невозможно, жена умирающего плотно села за телефон.

Как ни странно, все люди были на своих местах, и те, кто когда-то маклерствовал в Банном переулке, стали не последними фигурами в риелтерском бизнесе, так что дело пошло быстро. Впрочем, сразу стало ясно, что без косметического хотя бы ремонта не обойтись, — да для начала холодильник ядовитый выбросить, так что пришлось немедленно найти украинскую бригаду с хорошими рекомендациями. Тут Ольга Георгиевна прекратила на некоторое время телефонную активность и занялась приблизительным подсчетом. Вложения были неизбежны, иначе при продаже такой руины потеряла бы больше. Получалось, что деньги потребуются немалые, так что наверняка придется тронуть — но на время, на время, все потом возместится втрое, впятеро, вдесятеро! — свои основные средства.

Тут, видимо, самое время задаться нам вопросом, откуда у обеспеченной, но, естественно, обеспеченной весьма скромно наследницы православного священника из парижского пригорода какие-то «основные средства»? Да хотя бы и вот эти чемоданы, которые в комплекте стоят, сколько приличная малолитражка? И откуда на шее вот этот платок с изображениями лошадиной сбруи, то есть от “ Hermes” (и это тоже не реклама, честное слово! — Авт .), цена которого как раз равна месячной профессорской зарплате законного мужа? И откуда на пальцах с десяток колец — уж Бог их знает, с какими камнями, но блестят они синим режущим блеском? Не говоря уж о браслетах и туфлях, вот готов спорить, что “ Prada” (и это, само собой! — Авт .)…

Ну, хватит, все ясно — деньги есть приличные, а откуда?

Вступив в обыкновенную жизнь немолодой обитательницы приличного парижского пригорода — унаследованный домик и кое-какие проценты с семейных денег на неприкосновенном счету, — Ольга восприняла среди прочих обычай обязательных долгих каникул где-нибудь на Коста-дель-Соль или на Майорке. Предпочитала она Кан Пастилью, курортную окраину Пальмы, где в полусотне метров от пляжа стоят многоквартирные дома, называемые апартаменте-отель или что-то в этом роде. Состоятельные английские, скандинавские, немецкие и французские старики покупают в них квартиры, живут там месяцами в не самый жаркий сезон, а в оставшееся время некоторые, самые практичные, сдают эти квартиры таким же старикам, но недостаточно денежным, чтобы купить квартиру собственную и не париться, рискуя старым сердцем, в июле. Вот такую квартиру и снимала уже третий год мадам Шаповал-Кузнецов через агентство, не имея никакого дела с хозяином и даже никогда не встречаясь с ним. Какой-то восьмидесятилетний буржуа, который приезжал только в сентябре, а в любой из остальных месяцев жилье было в распоряжении Ольги. Все удобства, две спальни и гостиная, маленькая, но вполне укомплектованная кухня… И впятеро дешевле, чем в стоящем рядом обычном, не самые лучшие три звезды, отеле.