Эльжбета Латенайте - Апсихе (сборник)

Саке. Честно говоря, меня брал каждый встречный, кто хотел меня хотя бы настолько, чтобы протянуть руку и взять, увести и зажечь. Таких было ни больше ни меньше — ноль . Почему? Может, когда-нибудь отвечу, спустя еще пару новых жизней. А может, уже ответила в этом интервью. Чем скорее появится Вожак, тем лучше будет для всех, тем меньше вероятность, что к тому времени я уже буду больна СПИДом. Что скажешь, Ак?

Ак . Ну смотри, из этой жизни, жизни твоего клиента, уже сложились две совершенно отдельные жизни: страстей тела и рыночной торговки.

Саке . Ой, не знаю, давай не делить так жестко. Честно говоря, я хотела бы совсем потеряться между жизнями, потерять им счет, задыхаться от их обилия и опять восстановить дыхание только ради их множества и шири. Есть только одна жизнь. Моя.

Ак. Ты довольна?

Саке . Со всех сторон совершенно восхитительно довольна и со всех сторон совершенно восхитительно недовольна. Как всегда-всегда-всегда. Вожак. На улице громко лает дождь. Слышишь?

Ак . Что еще можешь добавить?

Саке . Ничего.

Ак .Спасибо.

Саке . Спасибо.

Однажды Апсихе сидела дома, слушала, как жена вопящего индуса поет в садике колыбельную для маленькой девочки, и думала, как бы еще потренироваться быть человеком. И поняла, что для нее всего более чуждо и неактуально то, что, в сущности, для человека ближе всего: дифференциация полов и их совместность. До сих пор всю жизнь для нее существовал только цельный бесполый человек, чьи черты, натура не могли разделиться на пол и пол. Почему же их два? Где тут собака зарыта? Что это? Кто такие мужчины? Ну если они сами не хотят ей объяснить, она настигнет их там, откуда не убегут. Напевая перекошенным голосом и с дрожью в сердце, она стала думать о конторах, где могли бы бывать куртизанки.

На следующее утро она с группой официантов ехала в свободное время за город устраивать свадьбу под открытым небом на большой вилле жениха. В тот день Апсихе очень нравилось работать, нравилась летняя погода и очень вкусная праздничная еда, которую и работники могли чуть-чуть попробовать. Весь день раздумывала о том, как бы поскорее затеяться с мужчинами.

Ночью Апсихе ехала на маленьком автобусе домой, смотрела в окно и улыбалась. У нее в руках была местная газета с криминальной хроникой. Там было написано: «Такой-то мужчина полдесятилетия тайно держал свою дочь, одну из пятерых детей, под замком в подвале дома, принадлежащего его семье, и прижил с ней четверых детей, все они родились нездоровыми». Апсихе, как всегда, когда узнавала что-нибудь похожее, хотела найти того человека и побыть с ним с глазу на глаз. Другое сообщение гласило: «Такой-то девочке в небольшом городке отрубили голову мачете. В ночь совершения преступления подозреваемый был одет в ослепительно белую форму официанта. По утверждению знакомых, он очень жизнелюбив, его ценят работодатели, он всегда в приподнятом настроении. Мужчина в одиночку растит трехлетнего сына. Как он сам рассказал следователям, на месте преступления та девочка спрашивала, будет ли ей больно. Он признался, что отрубание головы его возбудило, поэтому он попросил девочку расслабиться, велел ей смотреть ему в глаза. Если она закрывала глаза, преступник вновь и вновь повторял: «Смотри мне в глаза. Смотри мне в глаза. Смотри мне в глаза».

По описанию девочка очень напомнила Апсихе знакомую. Давнюю подругу, с которой не расстаться с легкостью и которую не отдать. Апсихе видела от нее много добра, потому, наверное, после этого события было так больно. Но это было событие. Апсихе думала: все же нашелся мужчина, который желал хотя бы так ничтожно мало, чтобы взять и отрубить голову. Только это ей и понравилось на самом деле. И еще тот факт, что у палача есть трехлетний ребенок. Может, это взаимосвязано, думала Апсихе: сумел отрубить девочке голову, потому что умеет общаться с детьми.

Однажды недушным и безветренным вечером Апсихе с огромным волнением в груди постучалась в двери одного небольшой конторы.

Это была красивая квартира с высокими потолками, и люди, которых она видела впервые в жизни. Встретившая ее компания из трех человек стала троицей для Апсихе, а новая работа и новая деятельность — новой большой школой, несомненным великаном с невообразимым теплом объятий и нежностью рук. Новехоньким великаном, севшим на корточки и зовущим к себе с улыбкой коричневатых зубов, — Апсихе бросилась к нему в руки, едва троица приоткрыла двери конторы. Как к лучшим в мире маме или папе, словно после долгих блужданий в снегах, почувствовала запах теплого ночлега.

Контора этой троицы научила Апсихе тому, с чем до сих пор всю ее жизнь расходились каждая игра в «как можно больше разных смехов», пути самосознания и цели. Научила тому, что сделало ненужным любой творческий процесс в прошлом и призвание вообще, оценки и амбиции и что навсегда необратимо изменило отношения с окружающими. Одновременно она необыкновенно звонко и точно призвала каждый из своих потенциальных талантов или способностей и принялась соединять их в воедино. Однако на этот раз не только ради пустой однократной выставки искусства, но сущностными шагами приближаясь к школе человечности, к так ею желанному вырождению разума. То, что здесь реализовала Апсихе, было самым личным жестом, фундаментальной общностью, четвертым членом в семье смерти, жизни и одиночества. Сущностные шаги, не сделав которых, человек или сверхчеловек стоит ни больше ни меньше, как только котлеты, приготовленные из лягушачьего мяса, пропитанного самой грязной водой. А те сущностные шаги — земля живительной силы и любовь теплая, как рот.

С самого начала троица буквально приковывала внимание Апсихе деформированными и яркими деталями внешности, умом, который уже пятнадцать лет трудится в направлении невытруживаемой вещи — физического человеческого акта, и глазами, изо дня в день направленными на тело человека. И ртами, изо дня в день использующими слова, обычными людьми произносимые в тысячу раз реже, и мыслями, в тысячу раз реже приходящими в головы обычных людей. Эта троица, устроившаяся в своей с первого взгляда сияющей, однако пахнущей какими-то невообразимыми физиологическими запахами конторе, из всех людей, за жизнь встреченных Апсихе, была ближе всего к той такой дорогой для нее, хотя и до сих пор почти непознанной вещи. Ближе всего к наиблагороднейшему благородству, мудрейшей мудрости и чистейшей чистоте. Ближе всего к встрече теплых тел.

Апсихе провела с троицей почти три часа, лучшие часы за долгое время, полные интересного разговора, смеха и взаимного любования. Она совсем не удивилась и не смутилась, когда ей предложили поднять платье, потому что хотели увидеть ее ноги, когда поинтересовались, нет ли у нее шрамов, пирсинга, татуировок. Не смутилась, когда попросили показать, как выглядит ее грудь, и сбросила платье.