Блейн Харден - Побег из лагеря смерти

Отрезанный от внешнего мира, Шин ничего не знал об уличной преступности, коррупции и нелегальной миграции между городами, которая меньше чем через два года поможет ему выбраться из страны. Оказавшись на горной ферме, которая была по сути лагерем внутри лагеря, он просто проживал последние годы отрочества, стараясь не привлекать к себе внимания, ни о чем не думать и концентрировать всю свою энергию на воровстве еды. Самым ярким воспоминанием из этого периода его жизни стало очередное наказание. Шина поймали, когда он жарил краденые свиные потроха, избили, на пять дней лишили питания и на три месяца вдвое сократили паек. Встретив на ферме свое 20-летие, Шин был уверен, что ему удалось попасть в место, где можно будет спокойно состариться и умереть. Но райская жизнь внезапно закончилась в марте 2003 года, когда Шина неожиданно перевели на швейную фабрику, где две тысячи женщин и пятьсот мужчин в тесноте, суматохе и постоянном стрессе шили армейскую форму.

Фабричная жизнь была нелегка. Снова приходилось любыми способами выполнять производственные планы. Снова доносить. Снова наблюдать, как охранники насилуют работниц.

Но кроме всего этого, на фабрике окажется еще и новичок, прибывший из Пхеньяна. Он учился в Европе и какое-то время жил в Китае. Он-то и расскажет Шину, что он упускает, оставаясь в лагере.

Фабрика работала в две 12-часовые смены. Каждую смену шитьем формы была занята тысяча женщин. Когда у них ломались швейные машинки с ножным приводом, Шин должен был их чинить.

Он отвечал за 50 швейных машинок и работавших на них женщин. Если его бригаде не удавалось выполнить план, Шина и его подопечных заставляли оставаться на процедуру «горького покаяния», т. е. продолжать работать еще 2 часа, с 10 до полуночи.

У новеньких, не очень умелых или очень больных швей машинки часто ломались. Чинить их таскали в мастерские на верхний этаж. Необходимость делать лишнюю работу выводила из себя ремонтников, и они вымещали злость на швеях. Они нередко таскали их за волосы, колотили головой об стену, били ногами в лицо. Выбираемые охранниками из числа зэков начальники смен отличались особой грубостью и бессердечием и, как правило, закрывали глаза на эти побои. Шину эти бригадиры говорили, что страх — лучший способ повысить производительность.

По-прежнему невысокий и худой, Шин, однако, уже не был запуганным ребенком. В самый первый год на фабрике он доказал это и себе, и другим, схватившись с другим ремонтником.

Шин увидел, что Кон Чжин Су несколькими ударами по лицу сбил с ног одну из работниц его бригады. Оказалось, что та отказалась отдать Кону захватку ткани — чрезвычайно важную деталь швейной машинки, управляющую длиной стежка.

— Слышь ты, сука, когда мастер требует у тебя какую-нибудь деталь, ты должна отдать ее без разговоров, — сказал он. — И что ты на меня уставилась? Кто тебе позволил поднять голову?

И со всей силы ударил кулаком в лицо…

Поразив себя самого, Шин схватил большой гаечный ключ и, размахнувшись, попытался раскроить Кону череп, но тот успел прикрыться рукой, и мощный удар пришелся в нее. Гон с воплем рухнул на пол. К ним бросился начальник смены, занимавшийся обучением Шина. Он увидел Шина с безумными от ярости глазами и гаечным ключом в руке и валяющегося на полу Гона с окровавленной рукой, на которой уже выросла шишка размером с куриное яйцо. Начальник смены отвесил Шину оплеуху и отнял у него тяжелый инструмент. Швея вернулась к работе, а Кон с этого момента старался держаться от Шина подальше.

Швейная фабрика представляет собой комплекс из семи больших зданий, хорошо различимых на спутниковых фотографиях. Она располагается у входа в Долину 2, неподалеку от реки Тэдонган, ГЭС и заводов, производящих фарфоровую и стеклянную посуду.

Когда на фабрике работал Шин, на ее территории стояли общежития, в которых жили две тысячи швей и пятьсот мужчин. Только директор был из лагерных охранников, все остальные бригадиры и мастера, даже юсонбанчжан , т. е. начальник производства, набирались из зэков.

Работа на фабрике предполагала ежедневные тесные контакты с несколькими сотнями женщин от подросткового до 20–30-летнего возраста. Некоторые из них были весьма привлекательны, и Шину было нелегко. Отчасти виной тому были слишком тесная для швей рабочая одежда, отсутствие бюстгальтеров, нижнего белья и возможности пользоваться санитарными средствами, из-за чего иногда их одежда была испачкана менструальной кровью.

Будучи в 21 год еще девственником, Шин ужасно нервничал, его сильно влекло к женщинам, но он всегда помнил лагерное правило, гарантирующее смерть каждому, кто вступит в половую связь без разрешения начальства. Он всеми силами старался избегать контактов с женщинами. Но директор фабрики и группа избранных заключенных, выполнявших на производстве функции бригадиров, предпочитали считать, что на них этот запрет не распространяется.

Директор, охранник лет 30, расхаживал по фабрике, словно покупатель на животноводческом аукционе. Шин видел, что каждые несколько дней он выбирал себе новую девушку и приказывал ей явиться убирать его комнату. Женщины, не удостоившиеся чести «вымыть полы» в комнате директора, становились добычей начальника производства и других зэков, занимавших руководящие посты.

Ответить отказом женщины не могли. Кроме того, послушание сулило им поблажки, хоть ненадолго: поменьше норма и побольше пайка. Иногда им удавалось избегать побоев даже при поломке швейной машины.

Одной из тех, кто регулярно ходил на уборку директорской комнаты, была Пак Чхун Ён. Шин помнил ее еще со школы. Она была необыкновенно красива. Через четыре месяца после того, как она начала проводить целые дни в комнате директора, Шин узнал от другой бывшей одноклассницы о ее беременности. Когда одежда перестала скрывать растущий живот, она просто исчезла…

Шин научился распознавать неисправности швейных машинок по звуку их работы. Но таскать их в мастерскую ему было по-прежнему тяжело. Летом 2004 года, поднимаясь по лестнице, он уронил машинку, и она, скатившись по ступеням, развалилась. Увидев безнадежно испорченную машинку, бригадир Шина, некогда терпеливо наблюдавший за тем, как он осваивает работу, отвесил ему несколько затрещин, а потом сообщил о происшествии вышестоящему начальству. Машинки были гораздо большей ценностью, чем работающие с ними зэки, а их порча считалась очень серьезной провинностью.

Через считаные минуты Шина, начальника производства и бригадира вызвали в кабинет директора.

— Ты о чем вообще себе думаешь? — кричал он на Шина. — Ты что, сдохнуть хочешь? Ты все время только жрешь, а потом оказывается, что ты не в силах удержать в руках машинку!