Блейн Харден - Побег из лагеря смерти

В конце января 2005-го, когда Шин продвигался в сторону границы, расчищая себе путь сигаретами и печеньем, «окна» для относительно безопасного перехода на китайскую сторону уже начали медленно, но верно закрываться. Но ему повезло, потому что приказы сверху еще не успели повлиять на поведение изголодавшихся солдатиков, попадавшихся ему на расположенных вдоль реки Туманган погранпостах.

— Умираю с голоду! — сказал последний из тех, кого Шину пришлось подкупить на пути из Северной Кореи; на вид пограничнику было всего лет 16. — У тебя ничего нет поесть?

Его пост находился около ведущего на китайский берег реки моста. Шин дал ему соевой колбасы, сигарет и пакетик конфет.

— А много народу переходит в Китай? — спросил у него Шин.

— Угу, — ответил пограничник, — они уходят с благословения армии, а заработав хорошие деньги, возвращаются.

В Лагере 14 Шин с Паком часто обсуждали, что будут делать, оказавшись в Китае. Они планировали остановиться у дяди Пака, и теперь Шин вспомнил об этих разговорах.

— А можно мне сходить навестить дядю в деревне на том берегу? — спросил Шин. — А на обратном пути я с тобой щедро расплачусь едой.

— Иди, конечно, — ответил солдат, — но я сегодня буду на посту только до семи вечера. Так что возвращайся до семи, ладно?

Пограничник отвел Шина через лесок к реке. Дело было ближе к вечеру, но Шин заверил пограничника, что вернется вовремя и принесет ему продуктов.

— А лед на реке прочный? — спросил Шин. — Все будет нормально?

Солдат сказал, что река замерзла накрепко и что если даже Шин и провалится, то воды там будет максимум по колено.

— Не бойсь, все будет хорошо, — успокоил он.

Ширина реки в этом месте была меньше ста метров.

Шин медленно пошел по льду. Почти на середине реки он провалился и набрал полные ботинки ледяной воды. Он выскочил на крепкий лед и на четвереньках прополз остаток пути до Китая.

Оказавшись на дальнем берегу, Шин поднялся на ноги и повернулся, чтобы в последний раз посмотреть на Северную Корею.

Он невольно задумался, убили ли уже в лагере его отца.

Молодой пограничник помахал Шину: поскорее скройся в лесу!

Шин поспешно вскарабкался вверх по откосу и скрылся среди деревьев. Он почувствовал, как у него начали леденеть мокрые ноги. Стало темнеть, и он понял, насколько измотался. Последние несколько дней он экономил свой продуктовый запас, чтобы его хватило на взятки, и поэтому почти ничего не ел.

Шин взобрался на холм и быстро зашагал по дороге через заснеженные поля. Невдалеке виднелись деревенские дома.

На полпути к поселку на дороге стояли два человека. Они держали в руках фонарики и были одеты в жилетки с китайскими надписями на спине. Позднее Шин узнал, что это были китайские пограничники. С 2002 года, когда сотни граждан Северной Кореи поставили Китай в очень неудобное положение, начав атаковать посольства в попытках получить политическое убежище, китайские военные стали задерживать на границе нелегалов и десятками тысяч выдворять обратно в Северную Корею. {35} 35 Chang et al., «Migration Experiences of North Korean Refugees», 9. Но встреченные Шином солдаты почему-то смотрели в небо. Он предположил, что они от скуки взялись считать звезды. Так или иначе, появление Шина не вызвало у них интереса, и он поспешил в сторону поселка.

По наивности и непродуманности его план выживания на территории Китая не уступал плану самого побега из КНДР. Шин совершенно не представлял, куда ему идти и к кому обратиться за помощью. Пока он просто хотел уйти от границы подальше. Перейдя на китайскую сторону, он оказался в бедном, малонаселенном горном районе провинции Цзилинь. Единственный в этих местах более или менее крупный город Хэлун находился в 50 км к северу от точки, где Шин перешел через реку. Шин надеялся только на то, что окажутся правдивыми распространяемые бродячими северокорейскими коммерсантами слухи, что живущие в приграничных областях Китая этнические корейцы могут приютить и накормить беженцев, а иногда даже дать какую-нибудь работу.

Войдя во дворик одного из сельских домов, Шин потревожил сторожевых собак, которые чуть не оглушили его своим лаем. Он насчитал семь псов… по стандартам КНДР, где популяция домашних животных сильно сократилась в голодные годы, когда бродяги и сироты-беспризорники воровали, разделывали и жарили на кострах домашних собак, это количество было просто удивительным. {36} 36 Demick, Nothing to Envy, 163.

Когда открылась дверь дома, Шин попросил накормить и приютить его на ночь. Вышедший на шум китайский кореец приказал ему убираться. Он сказал, что буквально этим утром к нему заходили полицейские, чтобы в очередной раз предупредить о запрете оказывать помощь беглецам из КНДР. Шин отправился к ближайшему кирпичному дому и там снова попросил помощи у хозяина-корейца. Но и тут ему было сказано убираться подобру-поздорову. Но на сей раз довольно грубо.

Уходя со двора, Шин понял, что окончательно замерзает, и тут заметил остатки костра, на котором хозяева дома, наверное, готовили себе пищу. Он выкопал из золы три тлеющих головешки, отнес их в ближайший лесок и, расчистив снег и набрав из-под него веток, развел огонь. Он снял ботинки с носками и, положив их сушиться у костра, сам того не желая, заснул.

Когда он проснулся поутру, огонь уже погас. Лицо Шина было сплошь покрыто инеем. Продрогший до костей, он надел до сих пор еще влажные носки и ботинки, а потом отправился дальше и шел все утро по проселочным дорогам, которые, по его мнению, вели от границы в глубь Китая. Ближе к полудню он, заметив впереди милицейский пост, свернул с дороги, нашел очередной дом и постучался в двери.

— Пожалуйста, помогите! — попросил он.

Еще один китаец корейского происхождения снова отказался пустить его в дом, сказав, что его жена страдает психическим заболеванием. Тем не менее он дал Шину в дорогу пару яблок.

Шин пошел извилистой дорогой в горы и прошагал по ней почти весь день. (Он до сих пор не знает точно, где и куда он шел в тот первый день. На Google Earth весь этот приграничный регион Китая выглядит одинаково и состоит из покрытых лесами гор и редких сельских домов.) Ближе к закату он рискнул наведаться в свежевыстроенный из шлакобетонных блоков дом, окруженный свинарниками. Когда он вошел во двор, его облаяли пять собак.

Из дома через приоткрытую переднюю дверь высунулся пухленький мужчина средних лет.

— Ты из Северной Кореи? — спросил он.

Шин устало кивнул головой.

Мужчина, китайский крестьянин, знавший всего несколько слов по-корейски, пригласил Шина войти и приказал молодой женщине сварить риса. Фермер сказал, что у него когда-то работали два перебежчика. Он предложил Шину приют, кормежку и пять юаней (около 60 центов) в день, если тот возьмется ухаживать за свиньями.