Пенелопа Лайвли - Как все это начиналось

Шарлотта недовольна Генри Джеймсом. Вернее, она находит, что его сложные построения — это слишком для теплого дня в саду. Переходите к сути, хватит громоздить одно на другое. Очередное описание, новая цветистая фраза. Да, Шарлотта знала, что все это сложный, запутанный, интригующий процесс, настоящий лабиринт, но сегодня не способна была это воспринять.

Она отложила «Что знала Мейзи», взяла чашку чая, принесенную предупредительным Джерри. Он в сарае, возится с тем самым столом. Шарлотте слышно, как зять работает. А еще у него было включено радио — передают репортаж об игре в крикет.

Роуз куда-то умчалась с утра, очень озабоченная, сказала, что ей надо сделать кое-какие покупки.

Шарлотта вздохнула, ее захлестнула волна недовольства.

«Когда же я смогу пойти куда-нибудь в субботу утром или в какой-нибудь другой день? — думала она. — Жутко надоело прыгать на костылях. Как хорошо выйти, дошагать до автобусной остановки, ни на секунду не задумываясь, отправиться в парк, в город, в Королевскую академию или в галерею Тейт. Когда же я перестану быть такой зависимой, связанной по рукам и ногам, прикованной к одному месту?

Хватит бередить рану. С бедром гораздо лучше, ты это прекрасно знаешь. Уже добираешься до ворот без костылей, завтра попробуешь сходить в магазинчик на углу».

— Только не «Старбакс»! — говорит Антон. — Идем куда-то еще, хорошо? Может, вот это? Что вы скажете?

— «Эйфория». Странное название для кафе-кондитерской. Эйфория — это значит… ну, когда вы в приподнятом настроении, испытываете… счастье.

— Тогда я думаю, что это правильное место. — Он поворачивается к ней и улыбается.

Эта улыбка! Антон поддерживает свою спутницу под локоть на довольно крутых ступеньках. Они стоят у прилавка и смотрят на яблочный пирог, шоколадный торт, пирожные с клубникой и сливками, шоколадные эклеры.

— Капучино, пожалуйста, — говорит Роуз. — И… нет, нельзя. Я и так толстая.

— Вы не толстая. Я беру пирожные с клубникой и сливками.

— Ладно, хорошо. Они так соблазнительны, что невозможно удержаться.

Усевшись за столик, он достает из рюкзака словарь.

— Как вы сказали: «соблаз…нительны»?

— Нет уж! — протестует Роуз. — Если вы намерены погружаться в словарь всякий раз, как я открою рот, мы больше никогда не сможем поговорить.

— Хорошо. — Антон кладет словарь обратно в рюкзак. — Тогда погружаюсь в клубнику и сливки. Это лучший способ поговорить? Разговорный. Видите, я выучил слово «разговорный».

— Пригодится.

— Я учусь у ребят. В квартире, вечером. Они рассказывают, что такое разговорная речь. Что говорят на улице. В основном плохие слова. Неприличные. Но теперь я умею сказать «за тебя, друг» и «увидимся».

— Да, вы далеко ушли от «Диких вещей» и «Паутины Шарлотты», — улыбается Роуз.

— Детская книга, кроссворд, газета, реклама, слова моего племянника… Я учусь во всех местах.

— Повсюду, — поправляет она. — Это разговорное слово, причем вполне приличное.

— Спасибо. Я должен составлять список, вернее два: приличное и неприличное.

— Я составляла списки слов, когда мне было четырнадцать. Я помню: новые слова, взрослые слова, слова, чтобы повоображать.

— Какие это слова?

— Я вам не скажу, — отвечает Роуз. — А то опять появится словарь. Просто мне хотелось произвести впечатление на родителей. А это нелегко, если ты дочь учителей.

— Ваша мама — такая умная учитель. Она учит, а ты не замечаешь, что учишься.

— Учительница, — поправляет она. — Ой, послушайте, но ведь и я учу вас.

Он смеется:

— Вы должны. Я бы делал то же, если вы пробовали говорить на моем языке.

Она вздыхает:

— Вам не кажется… Вам не кажется иногда, что между нами как будто стена, потому что вы не говорите на моем языке, не думаете на нем?

Он смотрит на нее внимательным и долгим взглядом.

— Нет. Нет стены. Где стена?

В сарае все стихло. Вдруг появился Джерри, и вид у него был безутешный.

— Я сделал глупость. Испортил хороший кусок дерева. Ошибся в расчетах.

— Какая досада! Выпей еще чаю, чтобы успокоиться. Да и я бы не отказалась.

Он ушел, потом вернулся с чаем, сел рядом с ней, взял в руки Генри Джеймса.

— Боюсь, совсем не читал его.

— А я пристрастилась, — сказала Шарлотта. — Иногда отхожу, потом снова возвращаюсь. Сегодня почему-то он у меня не идет. Вот что интересно. Отношения с книгой, с ее автором иногда похожи на те, что возникают с людьми в реальной жизни, с друзьями, например.

Она подумала о приятелях Джерри, с которыми была знакома. Алан — с ним зять иногда играл в сквош. Билл, которого он подвозил на спевки хора. Временами заходил еще один однокурсник.

— С друзьями… — Джерри задумался. — У меня они все те же.

— Это делает тебе честь. А мои дружеские чувства нарастали и убывали. Вот сейчас я ощущаю себя виноватой, держу на почтительном расстоянии свою старую подругу.

— У меня их немного, — сказал Джерри. — Вот Роуз — другое дело… Она все время то по телефону с кем-то разговаривает, то встречается с кем-нибудь.

— Таковы женщины, — отозвалась Шарлотта. — Мы больше нуждаемся в откровенности, все рассказываем, делимся одна с другой. Мы любим дружить. Мужчины тоже, но как-то по-другому.

У Джерри сделался встревоженный вид, как будто он вступил на опасную территорию.

— Возможно, вы правы.

— Вот о чем вы разговариваете… с Аланом, например, или с Биллом?

— А-а, да не знаю… — Последовало явное замешательство. — Текущие дела, всякое такое. О работе иногда. О крикете, если в это время играют.

— Вот именно. Конкретные темы. Практические. Мужчины серьезнее женщин. Дамские разговоры довольно беспорядочны и куда более доверительны.

— Это касается некоторых мужчин, — уточнил Джерри. — И далеко не всех женщин.

— Конечно! Слишком грубое деление. Карикатура. Но все же что-то в этом есть.

— Беспорядочны…

— Да, разговор ради разговора. Непродуманный.

— Очень многие мужчины, которых я знаю…

Шарлотта засмеялась:

— По-моему, я завела тебя, Джерри. Ну что ж, ты хотя бы отвлекся от плотницкого дела. И все это получилось из-за Генри Джеймса.

Он снова взял книгу в руки.

— Кто такая Мейзи?

— Девочка. А что она там знала… или не знала — это приманка. Мне никогда не удавалось это вычислить. Может быть, потому и возвращаешься вновь и вновь к этой книге.

Он искоса посмотрел на нее:

— Так что вы тоже иногда не прочь вернуться к старым друзьям?

— Туше́, — смеется Шарлотта. — Молодец! А если я попрошу еще чая, это будет разгул, как ты считаешь?

Джерри протянул руку, чтобы взять ее чашку.

— Ни в чем себе не отказывайте. — Он снова искоса взглянул на нее и усмехнулся. — Тогда мы сможем продолжить этот беспорядочный разговор.