Борис Мещеряков - Там, где нас есть

Она любила бетонно-стеклянные корпуса университета, где она училась в аспирантуре биологического факультета, и покрашенные в голубой цвет стены лаборатории, в которой она трудилась над нелегкими загадками Природы. Она любила жить в общежитии, где относительное уединение аспирантской отдельной комнаты можно в любой момент сменить на соучастие в бурной студенческо-аспирантской жизни. Она любила танцевать до упаду в мелькающем разноцветьи вспышек и потом беспрепятственно приезжать домой в любое время. Она любила, чтоб мало кто знал, что она королевской крови, а если кто знал, чтоб они не относились к этому с преувеличенным вниманием.

Больше всего она любила есть чипсы и запивать их кока-колой, за фигуру она не опасалась, в их роду все женщины были стройными до самой старости. Принцесса любила включать телевизор и задремывать под его бормотание и движущиеся картинки. Принцесса любила все новое и блестящее, а старое она любила, чтоб пряталось и не высовывалось. Или хоть не выставлялось напоказ. Ей казалась пошлой прущая отовсюду древность родных мест. Фу.

А еще она любила котят, на которых у Ее Величества была аллергия. С мышами в королевском замке боролись с помощью допотопных мышеловок, захлопывающихся со звуком выстрела из аркебузы.

И она любила обращение по имени. А звали ее Мария-Луиза-Агнесса-Патрисия-Карла-Марта-Арборелла. Само собой, она не требовала полного именования и, даже когда оно зачем-либо требовалось, старалась опустить последнее имя, думая, что одна из родоначальниц, в честь которой она это имя заполучила, за удаленностью в глубь веков не обидится.

В общем, все, кроме родителей, ее звали Мэри. Она твердо решила, что выйдет замуж за человека, которому сможет доверить свое полное имя без опасения, что он закатится неприличным хохотом над последней Арбореллой. Хотя замуж она пока не собиралась. Да и Его Величество настаивал, что надо прежде закончить образование и получить приличную специальность, поскольку, как ни старайся не пускать взбалмошную современность в свою жизнь, всякому ясно, что нынче одним лишь троном не прожить. Он тоже не любил поминать Драконье болото.

Короче, принцесса не любила зимних каникул в кругу семьи. На лыжах она уже покаталась, в предрождественском показе царствующей семьи гражданам королевства поучаствовала, зимнюю королевскую охоту почтила присутствием, убитого на королевской охоте зайца с черемшой отведала, хоть и без удовольствия. С сестрами все секреты обсудила, а в разговорах с матерью ловко обошла щекотливые вопросы сохранения монаршего достоинства в чуждой среде.

Теперь оставался только Зимний бал — и все, можно ехать домой, в Город. Странно, она уже не считает домом этот город, этот замок, эту малюсенькую страну, зажатую меж лесом и горами, а ведь прошло всего шесть или семь лет, с тех пор как она покинула это все, ставши студенткой в соседней стране.

О Драконьем болоте, как говорилось, она старалась не вспоминать. По оскомину набившей легенде, принцессу может захватить дракон, а освободить лишь благородный рыцарь королевских кровей, и все эти ветхие бла-бла-бла про «потом жили долго и счастливо и умерли в один день». Принцесса не верила в сказки.

Драконы в Драконьем болоте, само собой, водились, не то что во всем известном шотландском озере. И даже вполне напоминали драконов на картинках в книжках. И они даже могли извергать в моменты испуга или расстройства снопы искр, совершенно безопасные, поскольку это был какой-то оптический эффект, а не огонь. Но были они размером с не очень крупную кошку и захватить в плен могли разве что игрушечную принцессу. Да и на кой бы насекомоядным рептилиям принцесса, если подумать?

Отчасти из-за драконов Мэри в свое время выбрала биологию, собравшись поступать в университет. Она хотела лично добраться до истока уверенности легенд, что в древности драконы были большие и сильные и умели летать. Отец по косвенным признакам верил легендам, хотя соглашаться вслух считал непедагогичным. С одновременной приверженностью к старине и традиционализму он хотел, чтоб принцессы воспитывались в духе критичного подхода к реальности. Такая противоречивость случается иногда у родителей.

Зимний бал был скучен, как всегда. Оркестр играл вальсы, гавоты, польки и прочие сарабанды и менуэты в заведенном порядке, гостями были родственники из других стран и преуспевающие горожане, у всех на лицах было выражение, какое бывает при соблюдении важной, но неинтересной формальности. Единственным светлым пятном оказался сын Государственного казначея, прибывший, как и принцесса, на каникулы из какого-то заокеанского учебного заведения со странным названием.

Кстати, он был ее одногодком, она помнила его, некоторое время они вместе учились в школе, тогда он был рыжим сорванцом в прыщах и синяках, не лезущим за словом в карман и не замечавшим принцессу в упор. Видимо, таким образом он выказывал презрение к монархии, одновременно соблюдая приличия. А потом он перешел в школу Похуже.

В столице королевства имелось три школы. Лучшая, Похуже и Плохая. Интересно, что все ставшие знаменитостями в других местах мира уроженцы королевства заканчивали в свое время Плохую школу. Скорей всего — совпадение, но совпадение забавное.

Теперь он был невысоким подвижным парнем с темно-каштановыми волосами, свободными манерами и масонским перстнем на пальце левой руки. Принцессы уже поболтали по его поводу, никому он особенно не понравился, однако новому человеку все были рады. Кроме того, он в принципе мог бы стать одной из них мужем, поскольку принадлежал к какой-то из боковых ветвей королевской фамилии.

— Да господи ты боже мой, — выразила общее мнение старшая на год Мэри принцесса Дили (Дилия-Гертруда-Маргарита-Альберта-Аспазия-Катарина), — в таком захолустье, как наше, все королевской крови, разве что старший ветеринар Королевского Драконьего заповедника нет, поскольку он из Хорватии, что ли, а может, из Гонконга.

Мэри скучала отчаянно. Ей смертельно надоела тяжелая и царапучая малая корона, туфли из драконьей кожи невыносимо жали, и она не любила танцевать то, что предлагал репертуар дворцового, он же Большой Государственный, оркестра.

— Если хочешь, можем смотаться на дискотеку.

Мэри вздрогнула от шепота, громом прозвучавшего в левом ухе.

— Какая дискотека? Потом домой не попадешь, границу ж закроют, — прошептала она ответно, придя в себя.

— Оооо, да ты отстала от жизни, Ваше Высочество, — насмешка чувствовалась даже без вгляда в это лицо с голубыми глазами, — теперь у нас собственный ночной клуб в районе Старой Бойни, называется, естественно, «Старая Бойня», и она, то есть он, теперь популярнейшее место на всю округу.