Борис Мещеряков - Там, где нас есть

Славка вздохнул, натянул берет и стал отряхивать со штанов и куртки прилипшую землю, хвою и травинки. Приведя себя в порядок, вспомнил об автомате на вездеходе, не попортил ли оружие при аварии. Да и машину надо б посмотреть, чего там с ней. А то достанется ж ему от сотника, ни в секрет, ни в дозор не отрядит такого невдалого десятника, а вместо занятий по экстрим-вождению или стрельб отошлет на кухню дней на пять. Сотник — мужчина строгий, родом из Архангельска, эти поморы все такие, любят, чтоб все как на флоте.

Поднимаясь по откосу мимо здоровенного серого булыгана, из-за которого, похоже, и перевернулся так внезапно военный вездеходик, Славка подумал немного о флоте, куда в принципе тоже могли б отрядить студента-краткосрочника строгие чиновники из военно-призывной комиссии, решившего переписать в паспорте свое сословное состояние. Мир посмотреть, всякие диковинные места, море, иностранные порты, девушки… Славка хмыкнул и одернул сам себя, не надо б солдату непрерывно думать о девушках. A с погранстражей ему и так, он считал, здорово повезло. Не какой-нибудь захудалый сапер, которому в мирное время и заняться нечем, где-нибудь в Пензе или Саратове, а боец-пограничник, железная цепь на границе Отечества с Сибирским ханством.

Мимоходом Славка коснулся булыгана. Шершавая, теплая серая поверхность гнейса, обычный булыган, только весь почти скрытый травой, что вообще-то странно в октябре, но всякое может случиться, Урал-Камень, не родные степи.

Но о траве думать было некогда. Надо было сообразить, как выполнить то, за чем ехал в татарский улус на нашей стороне границы, и поскорей возвращаться на заставу, не то ездить ему впредь на вездеходе вторым номером. Мелкие аварии не были такой уж редкостью, но за аварию со срывом задачи сотник точно не помилует.

Застава была невелика. Сотня бойцов-пограничников, десяток вожатых с собаками, более для красоты и по традиции, чем для патрулирования и охраны, полтора десятка выезженных коней и два конюха при них из местных, на жалованье от военного ведомства. Сибирская граница тихая, все войны здесь отгремели еще при царе горохе, давно уж все улеглось-замирилось. Татары, русские, коми жили по обе стороны границы, каждый своим укладом, все, хоть бы и кое-как, говорили по-русски и по-татарски, не враждовали. Хватало и смешанных семей, когда жених, например, из наших марийцев или из солдат, а невеста из сибирских русских.

Некоторые старики были недовольны, держась за древние обычаи, но молодежь не больно-то слушала. Нынче, мол, не при царе Горохе, все теперь россияне, и думскому закону о равных правах народностей уж полвека… А хороши ж русско-татарские свадьбы! Когда сначала русский жених везет с дружками на нескольких бричках, для красоты и пышности, калым отцу невесты и подарки ее родственникам, а потом невестино приданое везут с джигитовкой и гиканьем ее братья и дядья в русскую деревню. Или наоборот, калым сюда — приданое туда. Но обязательно в таком порядке. И гуляют потом по три дня в улусе и в деревне, сначала у невесты, потом у жениха. Потом разговоров на полгода, как все было и что было… Такой обычай сам собой сложился, жизнь, однако. Не при царе горохе.

«Хм, что за царь Горох привязался? — подумал Славка. — Все ж головой здорово треснулся, не было вроде такого царя-то. Впрочем, надо будет в личное время поискать в Миросети родословие русских монархов, может, и был и такой когда-нибудь. При царе Горохе. Блин», — и сам заржал заливисто собственным мыслям. Аж сойки шарахнулись стрекоча с ближних сосен.

Не ушедший по своим делам татарин Ахмат, наблюдавший за подъемом Славки по откосу, вытянул с беспокойством шею, увидев, как солдат смеется в голос невесть чему, но, решив, что ничего страшного, снова заулыбался.

— Слышь, Ахмат, помоги машину перевернуть, — позвал Славка, — меня Славкой звать.

— Давай, Славка, — сказал Ахмат.

3

«Тропе» ничего не сделалось. Вдвоем с Ахматом поставив машину на колеса, Славка почувствовал облегчение, выдергивая пучки желтой травы из спиц и вышибая комья глины из-под крыльев. Номер немного погнулся, но это сейчас поправим. Складной солдатский нож с инструментом не потерялся, и автомат крепко сидел в ружейном гнезде рядом с рулевыми рогами вездеходика.

Повеселев, что все, кажется, обошлось, Славка спросил так удачно оказавшегося поблизости участливого татарина:

— Ахмат, а есть ли в улусе сметана и айран на продажу? Командир велел спросить.

Был Рамадан, а на заставе было несколько солдат-мусульман, и сотник хотел, как мог, облегчить им трудности дневного поста.

— Есть-есть, — закивал татарин. — У моего брата Юсупа два-десять дойных коров на дворе, недавно вернулись с верхних пастбищ. Все есть, как без сметаны-айрана? Все купишь, Ахмат с гостем едет, как не продать пограничникам?

Славка успокоился, даже стал находить стечение обстоятельств удачным. Не перевернись он, и не слети с дороги с такой помпой, и не заметь его Ахмат, ходил бы он в улусе по дворам, спрашивая хозяев. А теперь с таким удачным знакомством сразу приедет на место, сделает все как надо и будет молодцом. Настоящим бойцом-пограничником, хоть и краткосрочником. Может, сотник даже сделает об этом отметку в его компьютерной карточке. А запись о поощрении — это вам не ерунда какая-нибудь, что только отцу с матерью в письме или на фото в Миросети похвастать, к армейским карточкам и записям в них могут позже обратиться и институтское начальство, и мировой сословный суд, и крупный цивильный наниматель.

Всякий казенный начальник в будущем может посмотреть, каким путем солдат из крестьян получил сословную грамоту мещанина. Да и чем черт не шутит, может, доведется когда и на дворянство подать, не стоит в девятнадцать лет зарекаться. Лучше, чтоб успехов было побольше. Дело серьезное.

Так думал Славка, не слишком быстро следуя в улус Чен-Кая позади Ахмата в его лисьем треухе с назатыльником и на таком же почти, как у Славки, вездеходе, только поновей и разукрашенном сплошь быстрыми тонконогими конями с синими сполохами грив. Даже запел от радости на всю тайгу с детства знакомую малороссийскую песню: «Дывлюсь я на нэ-эбо, та й думку гадаюууу…»

…Ахмат резко, с визгом тормозов, разворотом и привставанием на два колеса заторомозил около двухэтажного дома на широкой улице улуса. Дом был украшен зеленым сибирским флагом с алым медведем на нем. И спутниковой антенной.

«Ого! — подумал Славка. — Братан-то Ахматов прямо барин. Мурза».

Славке за короткую его службу не довелось бывать в татарских домах, а у них в селе никаких инородцев, кроме цыган, не имелось. Ясное дело, страсть как интересно было, хотя и робел малость. Иди знай, как у них там заведено, хотя и рассказали в казарме, что дома татарские похожи на русские, только в горницах нары, покрытые цветными коврами и кошмами, а на стенах оружие.