Алексей Слаповский - Вспять: Хроника перевернувшегося времени

На самом деле это был только повод. Ольга Егоровна надеялась, что встреча с женой Столпцова приведет к ссоре. Ей всегда хотелось высказать этой Ларисе все, что она о ней думает, но сдерживала себя: им ведь в одном городе жить, поддерживать отношения в связи с сотрудничеством мужей. Но, если все так пойдет. Лариса может исчезнуть из города, так и не узнав о себе правду.

Ольга Егоровна повела разговор таким образом, что выходило, будто Лариса виновата в поведении мужа.

— Зря ты, Оля, — ответила Лариса (они общались между собой попросту), — я, наоборот, каждый день ему говорю, что он глупостями занимается. Меня другое беспокоит: что произошло у Анастасии с Анатолием?

— А что произошло?

— Анатолий в депрессии, из дома не выходит.

— Считаете, моя дочь виновата?

— Я этого не сказала. Но они наши дети, мы могли бы помочь.

И удивительно. Ольга Егоровна тут же забыла о своем первоначальном намерении. Да, ей не очень нравился Анатолий — раньше, когда было будущее. Но она всегда допускала, что с течением времени может открыть в нем хорошие черты. Это ведь приятно — открывать в человеке хорошие черты. Теперь будущее закрыто, но, пожалуй, можно попробовать изменить свое отношение в прошлом. По крайней мере, это настоящее материнское занятие: мирить детей.

И они стали обсуждать возможные способы повторного сближения Анатолия и Анастасии. Каждый день сходились для этого, перебирали варианты, отвергали их, придумывали новые, но ничего конкретного пока не предлагали ни Анатолию, ни Анастасии: оказалось, что планировать действия интереснее, чем реализовывать эти планы.

Заодно, за чаем с ликером. Лариса рассказала о своей юности, детстве. И вдруг взяла да и открылась, поведала о глупом романе с пошлым человеком Борисом Клокотаевым. Они несколько дней подряд говорили о странностях любви, у Ольги тоже нашлась история одного увлечения — и тоже человек был пошлый, мелкий. Через пару недель они пришли к выводу: всякую замужнюю женщину инстинктивно тянет к мужской особи более слабой во всех смыслах, чем муж, для того, чтобы она убедилась в единственности мужа, крепче привязалась к нему, оценила в полной мере.

Так они засиживались до вечера, и однажды их застали Перевощиков и Столпцов. Они явились вместе: Петр Сергеевич на этот раз так сильно помял Игоря Анатольевича, что тот не мог самостоятельно идти.

Коря и журя мужей, охая и ахая, вызвали скорую помощь, примчался Костя Мачурин, облегчил, чем мог, страдания Столпцова и сказал, что до завтра заживет. И это не воспринималось как шутка.

Выяснив, что их жены подружились. Перевощиков и Столпцов захотели узнать, в чем дело (не замышляют ли чего совместно против них?), и однажды собрались все вместе в доме Игоря Анатольевича. Поговорили, выпили — дамы чаю с ликером, а мужчины коньяку, а потом Перевощикову вдруг попалась на глаза коробка с игрой «Монополия».

— Не сыграть ли нам? — предложил он.

Начали играть.

И с той минуты обрели, можно сказать, вторую жизнь. То, чего так не хватало Перевощикову и Столпцову, — управлять, расставлять силы, стратегически мыслить, тактически хитроумничать, делать шаг назад, а потом два шага вперед, всё они обрели в этой игре. А для женщин игра стала аналогом человеческих отношений, почти любовных-с интуитивными рисками, азартом, разочарованиями…

Если и были в те дни счастливые люди в Рупьевске, то, наверное, эти две пары. Прошлое иногда забрасывало Перевощикова и Столпцова туда, где они уже были, — в Придонск или в Москву, но они тут же нетерпеливо мчались домой, к своему спасительному очагу. Вернее, к двум, потому что по старому счету собирались то у Столпцовых, то у Перевощиковых.

О восстановлении любви Анатолия и Анастасии Ольга и Лариса перестали думать.

Но те и сами об этом не думали.

Анатолий увяз в своих расчетах, каждый день склеивал огромные бумажные простыни графиков, развешивал их по стенам, вычислял, чертил диаграммы. И однажды вдруг — сошлось.

Сошлось на четвертом мая, пятнице. Анатолий помнил, что четвертого мая был в Придонске, выполняя поручение отца, — надо было положить на счет в одном придонском банке немалую сумму наличными. Симпатичная операционистка, всегда особо улыбавшаяся Анатолию, помнится, сказала:

— Странно, то в праздники снимают все, а то все кладут. У нас и так скопилось столько, что на годовой бюджет всей области хватит. А хранилища нормального своего нет, а инкассацию не провели почему-то. Все выходные будут тут миллиарды лежать.

— Учту, приду и ограблю, — галантно сказал тогда Анатолий.

— Хорошо бы — нам работы меньше, а то считаем, считаем! — ответила операционистка.

Это не значит, что Анатолий, вычисляя День Обратного Поворота, подгонял к четвертому числу, как к оптимальному времени для ограбления банка (а он решил именно ограбить банк — самое быстрое и легкое). Как-то само сошлось. Ну, может, одну циферку подвинул, однако потом перепроверил себя несколькими способами. Нет, все сходится. Четвертого он берет деньги, которых ему хватит до самой смерти, а потом по всем расчетам наступит не третье, а пятое. Деньги останутся у него.

Четвертого мая, к концу рабочего дня. Анатолий приехал в Придонск. Оставил машину за несколько кварталов от банка, взял огромный чемодан на колесиках. С этим чемоданом вошел в банк, предварительно натянув на себя маску, сделанную из лыжной шапочки, хотя знал, что камеры наблюдения в банке давно уже не работают, охраны нет, — какой смысл: если вздумается кому-то сдуру покуситься на ограбление, завтра деньги все равно вернутся. Служительницы за перегородкой пили чай.

— Псих какой-то, — сказала симпатичная операционистка.

— Или в грабителя играет, — заметила вторая.

Дверь в хранилище оказалась закрыта — на всякий случай или по привычке. Анатолий вытащил пистолет и потребовал открыть. Девушки, хихикая, долго искали ключи, открыли, Анатолий вошел, взяв ключи с собой, набил полный чемодан, предпочитая брать валюту.

Вышел, не слушая насмешливых слов операционисток, через два дома свернул к мусорным бакам, что были в закутке, достал из пакета спортивный костюм, переоделся, а свою одежду сжег. Деньги из чемодана переложил в два крепких и прозрачных полиэтиленовых пакета, и чемодан тоже сжег. Окольными улицами вышел к своей машине. Возле нее стояли два мальчугана, ковырялись в замке, голосила сигнализация.

— Брысь! — крикнул им Анатолий.

— Покататься жалко? — заныли мальчишки, но ушли.

Это была одна из любимых забав детворы: угнать автомобиль, покататься до полуночи, а потом машина оказывается там, где была в предыдущий Час Ноль, а дети мирно посапывают в своих постелях.

Анатолий поехал домой.