Джоди Пиколт - Особые отношения

— Держите, — сказала она, протягивая мне коричневый бумажный пакет. — Только прочтите инструкцию.

— Все не так уж плохо, — успокаивает меня Зои за завтраком. — Считай это визитом в крошечный домик Германа. [6] Имеется в виду популярное американское телешоу Pee-Wee’s Playhouse, где с главным героем Германом могут происходить удивительные вещи.

Нашел кому жаловаться, ведь ей самой приходилось делать уколы дважды в день и постоянно проходить процедуру вагинального УЗИ, к тому же принимать столько гормонов, что она могла расплакаться уже из-за того, что не сумела перейти улицу. По сравнению с этим сдать сперму казалось сущей ерундой.

В комнате было чертовски холодно, из мебели — застеленная простыней кушетка, телевизор с видеомагнитофоном, раковина и кофейный столик. Лежало несколько дисков с фильмами «Кошечки в сапогах», «Грудастая история», «Сверху на золотоволосой блондинке», множество журналов «Плейбой» и «Хаслер» и непонятно как затесавшийся экземпляр «Домохозяйке на заметку». Справа находилось крошечное окно, больше похожее на окошко подпольного бара, где незаконно торгуют спиртным, — в нем я должен был оставить, когда закончу, свою сперму. Медсестра покинула комнату, я запер дверь на задвижку. Потом открыл и снова закрыл. Для надежности.

Я открыл бумажный пакет. Емкость для сбора семенной жидкости казалась огромной. Можно сказать, целое ведро. Чего они от меня ждут?

А если я разолью?

Я начал перелистывать один из журналов. Последний раз я занимался подобным, когда мне было лет пятнадцать и я украл в магазине с витрины декабрьский номер «Плейбоя». Я услышал свое громкое, учащенное дыхание. Наверное, это ненормально? Может быть, у меня сердечный приступ?

Может быть, стоит на этом поставить точку?

Я включил телевизор. В видеомагнитофоне уже стоял диск. Минуту я просто смотрел, а потом меня начали грызть сомнения, не слышит ли тот, кто сидит по ту сторону окошка, эти звуки.

Казалось, прошла целая вечность.

В конце концов я закрыл глаза и представил Зои.

Ту Зои — еще до того, как мы стали говорить о женитьбе. Например, когда мы разбили лагерь в Белых горах, я проснулся и обнаружил, что она сидит на валуне и играет на флейте совершенно обнаженная.

Я опустил глаза на сперму в емкости. Неудивительно, что мы не можем забеременеть, — всего лишь пара капель, по крайней мере, если говорить о количестве семенной жидкости. Я написал свою фамилию и дату. Опустил емкость в специальное окошко и закрыл дверь, решая, нужно ли постучать и кого-нибудь позвать или каким-либо иным способом дать знать лаборанту, что сперма уже готова и ждет.

Решил, что персонал сам разберется. Вымыл руки и выскочил в коридор. Когда я уходил, девушка в регистратуре приветливо улыбнулась. «Уже закончили?» — спросила она.

Шутите? Почему этот вопрос не написать на плакате и не вывесить над входом в клинику, где проводят ЭКО?

Я шел к машине и думал о том, как буду рассказывать Зои о последнем вопросе из регистратуры. Как мы вместе посмеемся.

Я просыпаюсь и обнаруживаю, что лежу на подушке, накрытой пурпурным мехом, на полу незнакомой комнаты. Наконец, несмотря на раскалывающуюся голову, я сажусь и вижу голую ногу с ярко-красным педикюром. У меня как будто язык отсох.

Стараясь удержать равновесие, я встаю и смотрю на лежащую на полу женщину. Целую минуту я пытаюсь припомнить, как ее зовут. Я не могу четко вспомнить, как мы тут оказались, но припоминаю, что после «У Квазимодо» мы заглянули в еще один бар, а возможно, и не один. Я чувствую привкус текилы и стыда.

Салли храпит как сапожник — и на том спасибо. Меньше всего мне хотелось бы сейчас с ней разговаривать. Я на цыпочках выхожу из комнаты, прикрывая причинное место скомканными брюками, рубашкой и туфлями. Я вчера приехал сюда на машине? Очень надеюсь, что нет. Одному богу известно, где я оставил свой грузовик.

Ванная комната. Зайду в ванную, а потом слиняю отсюда. Поеду домой и сделаю вид, что ничего не было.

Я справляю малую нужду, умываюсь, опускаю голову под кран, а потом вытираю волосы розовым полотенцем для рук. Мой взгляд падает на ванную полочку, на серебристую змею презервативов. Слава богу! Слава богу, что хоть тут я не совершил ошибку.

«Макс, возьми себя в руки, — молча велел я себе. — Ты уже это проходил и не хочешь возвращаться».

Время от времени все срываются. Может быть, я срывался чаще, чем другие, но это не значит, что меня нужно сбрасывать со счетов. Я же не с поезда свалился. Я просто… притормозил у «лежачего полицейского».

Я открываю дверь ванной и вижу малыша, сосущего большой палец и пристально меня разглядывающего, и его старшую сестру-подростка. Девочка стоит за спиной у брата.

— Кто вы, черт возьми, такой? — спрашивает она.

Я молча выбегаю из дома и мчусь по подъездной дороге, на которой моей машины не наблюдается. Бегу в одних трусах прочь из этого загородного тупика. На перекрестке с шоссе натягиваю на себя одежду и лезу в карман за сотовым телефоном, но батарея села. Я продолжаю бежать, уверенный, что Салли с детьми гонятся за мной в мини-вэне, который стоял у дома. Останавливаюсь я только у магазинов. Мне нужен телефон; я вызову такси, чтобы добраться до бара «У Квазимодо», чтобы забрать свою машину (я надеюсь, что оставил ее именно там), а потом найду себе приют в доме Рейда.

Разве я виноват, что первым мне на глаза попался ресторан, хозяин которого затеял субботним утром переучет? Парень качает головой, когда я прошу разрешения позвонить, и говорит, что, похоже, у меня была трудная ночка. И предлагает рюмочку за счет заведения.

Обычно раньше мы сидели дома. В конце концов, укол прогестерона необходимо было делать между семью и четвертью восьмого вечера — несложно было планировать наши вечера так, чтобы успеть сделать укол, ведь лишних денег, чтобы сходить в кино или в ресторан, у нас не было. Но как-то раз Зои пригласили на свадьбу двух стариков, которые познакомились на ее групповых сеансах в доме престарелых.

— Если бы не я, — заметила она, — ни о какой свадьбе речь бы и не шла.

Поэтому я вернулся домой с работы, принял душ, повязал галстук, и мы поехали в дом престарелых. В сумочке у Зои лежал прогестерон, влажные салфетки и шприцы. Мы стали свидетелями того, как Сэди и Кларка, чей общий возраст равнялся ста восьмидесяти четырем годам, соединили священными узами брака. Потом мы ели протертое мясо и желе — пищу, которую легко пережевывать — и смотрели на танцующих под оркестровые записи стариков в инвалидных креслах.

Счастливые молодожены кормили друг друга тортом. Я наклонился к Зои и прошептал:

— Они проживут самое большее лет десять.

Зои засмеялась.