Кристофер Бакли - Они ведь едят щенков, правда?

— Молодцы китайцы, — сказал Стрекер.

Фэнкок рассмеялся.

— Ну, разумеется, китайцы остаются китайцами! Они изо всех сил постарались сохранить лицо. Сообщение поступило от какого-то второго заместителя министра ведомства, о котором у нас раньше и не слышали. Спутник назван там — цитирую:

«практическим решением дилеммы с избавлением от останков ламы». Как вам это нравится? «Избавление от останков»! Они никогда не упустят случая увильнуть, эти китайцы. Как только ты уже готов шагнуть им навстречу с раскрытыми объятьями — они отшатываются и принимают официальный вид. Ладно, не важно, зато все поставлено на свои места.

И еще одна новость — она вам тоже понравится. Они воспользовались случаем и объявили, кто станет пятнадцатым Далай-ламой. Похоже, новым Далай-ламой станет двенадцатилетний китайский мальчик, живущий в Пекине! Очень удобно — правда? Вот вам пример «изящного решения»! И, знаете ли, его родители, оба — преданные члены партии. Какое совпадение! Похоже, и папа, и мама мальчика немного смущены всем этим. Но они — я цитирую: «охотно позволят своему сыну стать воплощением живого Будды, если только такое призвание сына будет отвечать нормам и учению партии». Напоминает слова одной леди об Оскаре Уайльде и его юных друзьях: «Мне безразлично, чем они заняты, — лишь бы они занимались этим не на улице и не пугали лошадей». Мальчик заявил Синьхуа, что хочет работать в области металлургии — металлургии! — после службы в армии. Очень современный лама, я бы сказал. Как вы думаете — как встретят эту новость в Лхасе? Я теряюсь в догадках. Наверное, теперь у нас будет не один Далай-лама, а целых два. Прямо как с авиньонскими папами! Представляете, как я рад?.. Минутку, Барн. Ну что такое, Блетчин? А, хорошо. Скажите ему, что сейчас буду. Барн? Мне нужно бежать. Меня зовет Большой Человек.

— Слушайте, это что — один из ваших фирменных трюков: когда входит ваш мальчик на побегушках и сообщает вам, якобы вас требует к себе президент, — чтобы вы могли прервать телефонный разговор? Ну, если так, то это очень грустно, Рог. И это после всего, что я сделал. Просто прискорбно.

— Ну, тут вам только гадать остается, правда? — сказал Фэнкок. — Может быть, он хочет наградить меня Президентской медалью свободы. Признаюсь вам — и только вам одному, что я всегда мечтал получить медаль.

— Все это, конечно, прекрасно, но я бы на вашем месте поостерегся новых уличающих фотографий, где вы ужинаете в затемненных ресторанных залах с красивыми женщинами втрое моложе вас.

— Тогда мне не избежать непрестанных препираний с Дороти. Ладно, пока, старый друг.

— Пока?

— Барн?

— Я еще слушаю, Рог.

— Молодец, мой мальчик! Вы чертовски хорошо справились с заданием. Просто молодчина!

— Вот видите? Это не так уж трудно — признаваться людям в любви.

— Гм! Не могу обещать, что это войдет у меня в привычку.

Жук и Бьюкс стояли, купаясь в оранжевом отсвете пламени; они представляли собой совершенно невероятное зрелище: один — в сандалиях и шафрановой мантии, другой — в форме полковника кавалерии Армии Конфедерации.

Маман и Беллу благополучно эвакуировали. Теперь маман пыталась укусить санитаров «скорой помощи», а ее сдерживала беременная Белла. Добровольная пожарная бригада сделала все, что могла, но пожар, загоревшийся так картинно, творил свое дело проворно и прожорливо, продвигаясь от старой водокачки через лес к самому «Разору». Это лето выдалось засушливым. А древесине, из которой сложен «Разор», было больше ста лет, и загорелась она легко, словно трут. Но на этот раз поблизости не оказалось преданных рабов, которые помогли бы затушить огонь.

— Какое несчастье, — сказал Бьюкс. — Пекфасс! Я поверить не могу, что он устроил в водокачке свою самогонную лабораторию. Неудивительно, что он драпанул оттуда, как ошпаренный пес.

— Ну, я только рад, что он в ту самую минуту не находился внутри сарая.

— Ну, пожалуй, я пока не готов к столь же благодушным высказываниям.

Жук продолжал улыбаться, руки он вытянул в сторону огня, как будто грел их.

— Имущество, — проговорил он. — Какой из него славный огонь получается!

— Это что — один из пунктиков твоего договора с Буддой? Когда кто-то поджигает твой дом, ты и в ус себе не дуешь, да?

Жук задумался.

— Мне еще многое нужно прочесть. Я не знаю, учит ли нас Ченрезиг именно этому — прощать того, кто стреляет пушечными ядрами по самогонным лабораториям вблизи твоего дома. Но общий смысл учения таков: живи сам и не мешай жить другим.

— Ну, если это тебя утешит, то могу сказать, что Делмер Фиттс наверняка горько раскается в содеянном. Как только у него окси из башки выветрится.

— Передай ему, что это пустяки. Но лучше было бы целиться чуток левее.

— Очень мило с твоей стороны, старший братец, но я не думаю, что Делмер когда-нибудь еще будет командовать артиллерией пятьдесят шестого полка.

Они смотрели, как потрескивает и горит дом.

— Погляди-ка на сверчков в пламени, — сказал Жук. — Они пляшут!

— А мне кажется, они просто пытаются ускакать ко всем чертям подальше от огня. Ты случайно не принимал тех таблеток, а?

— Нет, нет. У меня боль прошла.

— Это что, как заново родиться, да? Только вместо Христа — этот самый твой Чензиггер?

Жук улыбнулся.

— Ты задаешь трудный вопрос, Бьюкс.

— Можешь не отвечать. Просто я вижу, ты стал какой-то замороженный.

— Замороженный? — Жук снова протянул руки к пылающему дому и улыбнулся. — Нет, я ощущаю тепло.

Бьюкс с тревогой посмотрел на Жука.

— Надеюсь, ты не собираешься броситься в огонь, или еще что-нибудь такое выкинуть? Я где-то читал, что буддистские монахи иногда совершают такие самосожжения.

— Ого, — сказал Жук. — Как странно, что ты сейчас об этом сказал. Я ведь как раз собирался ринуться в огонь!

Бьюкс присмотрелся к нему.

Жук усмехался.

— Не надо так шутить, старший братец. Я сейчас ожидаю от тебя чего угодно — после… после этой перемены, которая в тебе произошла.

Они наблюдали за пожаром.

— Сколько все-таки добра даром пропадает, — сказал Жук.

— Честное слово, я просто вне себя. Как только я вышибу дух из Делмера, я пойду искать Пекфасса и…

— Да я не об этом. Я просто подумал — как бы здорово вы могли разыграть для своей «живой истории» сожжение Атланты. У вас вышел бы свой вариант «Унесенных ветром». Какой отличный фон пропадает, а?

Бьюкс молча уставился на брата.

Вдруг Жук сказал:

— Нет!

— Нет… это ты о чем? — осторожно спросил Бьюкс.

— Все и так идеально! Почему мы всегда ворчим: «Ах, все могло быть лучше»? Когда все и без того идеально?

— Не уверен, старший братец, что у меня есть ответ наготове. Но я непременно подумаю об этом.