Валери Собад - Мисс Свити

Саманта покраснела — вторая стадия, неприятно, но терпимо.

— Да я просто заснула и нечаянно положила голову ему на плечо.

— У тебя потрясающая сексуальная жизнь, — хмыкнула Морин. — Я договорилась с няней, она сегодня задержится. Так что я побуду с тобой. До Томаса сейчас не добраться, он занят с другими пациентами. Зато меня знает весь этаж кардиологии. Мне расскажут больше, чем тебе.

Саманта рассыпалась в благодарностях. Подспудно ей не давал покоя вопрос: с какой стати Морин так обеспокоена здоровьем ее бабушки.

— Понимаю, мы с тобой не такие уж закадычные подруги, — вдруг сказала Морин, словно прочитав ее мысли. — Но ты мне очень нравишься, Сэм. Поэтому воспринимай мое появление здесь просто как знак дружеского расположения.

Она встала и немного смущенно отряхнула воротник своего приталенного пиджака.

— Я бы не прочь познакомиться с твоим соседом. Он уже пять минут читает инструкцию по пожарной безопасности. Как ты думаешь, он учит ее наизусть?

Саманта улыбнулась и пошла за Питером. Зардевшись как мак, тот пробормотал, что очень рад знакомству с Морин. Но тут же бежал под предлогом срочного звонка.

— Прелесть что за парень, — одобрила Морин. — Такой же скромный, как и ты. Спорю, что при встрече на лестничной площадке вы соревнуетесь в конкурсе «Кто быстрее покраснеет».

— В этой игре у меня всегда фора, — хмыкнула Саманта.

— Эрейтофобия — такая же болезнь, как и любая другая. И она поддается лечению. Чаще всего — консервативным путем, но в особо тяжелых случаях и хирургическим.

Саманта недоверчиво смотрела на нее:

— Так, значит, ты тоже…

— А ты думаешь, я стала суперуспешной Морин по мановению волшебной палочки? Мне, знаешь ли, пришлось за это побороться.

Стремительно распрямив свое гибкое тело, она встала и отправилась за чаем.

— Когда я была студенткой, — продолжила она, вернувшись, — денег у меня почти не было. Я снимала крохотную комнатушку. Правда, мне платили стипендию, но все равно приходилось подрабатывать. Перед каждым экзаменом на меня нападала такая трясучка, что я тоннами пожирала чипсы. Можешь себе представить, какая у меня была талия.

Она легонько сжала пальцами стаканчик с чаем.

— Чтобы стать такой, я пахала как каторжная.

Она провела свободной рукой по своим стройным бедрам, размахнулась и точным движением отправила смятый стаканчик в мусорную корзину. Бросок чемпионки.

— Ладно, пойду узнаю новости. Этот сопляк Маршалл — ординатор Томаса. Вернусь, все доложу.

Она наклонилась ниже, и Саманта ощутила свежий аромат ее духов.

— То, что я тебе рассказала о своем прошлом, — тайна. Ее никто не знает. Особенно это тайна для Беверли, которая подбирает себе подруг по родословной.

В дверях она столкнулась с Питером.

— По-моему, Саманте невероятно повезло с соседями, — улыбнувшись, сказала она ему.

Стрелки часов перевалили за десять вечера. Саманта в третий раз перечитывала брошюру о вреде алкоголя — больше в приемной ничего из печатной продукции не нашлось, — но не понимала ни строчки. От долгого сидения на жесткой банкетке у нее уже ныла спина. Маргарет, оккупировавшая единственное кресло, сладко посапывала. Ее ритмичный храп сливался с монотонным гудением кофемашины.

— Может быть, еще чаю? — предложил Питер.

— Нет, спасибо. Я уже пять стаканчиков выпила.

— Да вы не волнуйтесь. Ваша подруга все нам объяснила. Вас не пускают к бабушке не потому, что ей стало хуже, а потому что у них на обследование большая очередь.

Морин довольно быстро возвратилась с добрыми вестями. Агата чувствует себя хорошо, но, учитывая возраст, ей назначили некоторые дополнительные обследования. Саманта горячо поблагодарила ее и наотрез отвергла предложение подруги остаться еще. Дома Морин ждали дети, да и утром ей на работу. В конце концов она ушла, пообещав, что из дома еще позвонит.

Саманта проводила ее с облегчением. Ей срочно требовалось обдумать события последних часов и тот странный оборот, какой они приняли. Ей все еще не верилось, что Морин хочет с ней подружиться. Тем более она не понимала, с какой стати Питер проявляет столько заботы о ее бабушке. Может, она напоминает ему его собственную, которую он горячо любил, но давно потерял? Или надеется на снижение арендной платы?

— Что вы собираетесь делать?

— В каком смысле? — не поняла Саманта. Вопрос Питера вырвал ее из задумчивости.

— Извините. Не хотелось бы показаться навязчивым, но у вас что-нибудь прояснилось с работой?

— Не думаю, что сейчас подходящий момент, чтобы это обсуждать.

Питер встал, прошелся до кофемашины, постоял перед ней, затем вернулся и снова уставился на Саманту.

— Вам когда-нибудь случалось смотреть в лицо реальной действительности?

— Я психолог! И я не привыкла, чтобы мне…

— Саманта! Вы только что потеряли работу.

— Я нужна своим читательницам.

— Вашим читательницам глубоко наплевать, кто именно отвечает на их письма. Главное, чтобы кто-то помог им решить свои проблемы.

Он достал из кармана номер «You and I».

— Это сегодняшний. Подозреваю, что из-за всех этих треволнений вы его и не открывали.

— Я не настолько самовлюбленная особа, чтобы перечитывать собственные статьи.

— Кому вы отвечали на этой неделе?

— Женщине, получившей инвалидность, девочке-подростку, страдающей от неразделенной любви, и разведенной матери.

Питер открыл журнал на странице, где печаталась ее рубрика. С фотографии по-прежнему смотрело доброе, в морщинках, лицо мисс Свити. Но ни одного письма из отобранных ею Саманта не нашла. Зато прочитала послание тринадцатилетней девочки, признававшейся в беременности. Саманта заставила себя прочитать ответ.

— Это вообще не совет, а военный приказ, — проворчала она.

Стиль отличался сухостью и скупостью. Саманта узнала руку Эмми Лафайет. Внизу страницы, в рамке, помещался анонс будущего номера — его предполагалось посвятить «эксклюзивному опросу» читательниц, которых приглашали ответить на вопросы об их интересах. Догадаться, откуда у этой публикации растут ноги, для Саманты не составило никакого труда.

— Мне кажется, Беверли меня обманула, — опустив голову, вздохнула Саманта. — Никакое это не временное отстранение от работы.

Питер осторожно забрал у нее из рук журнал, аккуратно опустил его в мусорную корзину и снова сел на банкетку, отодвинувшись подальше.

— Школа, в которой я преподаю, ищет психолога. С детьми работать трудно. Многие учителя просто увольняются. Другие впадают в депрессию.

— Но я никогда не работала с настоящими пациентами. Разве что во время стажировки… — пробормотала Саманта, не отрывая взгляда от кончиков своих туфель.