Ирина Кудесова - Там, где хочешь

— Когда?

— В начале осени.

— Меня здесь уже не будет!

— Ты бросаешь учебу?

Поль нахмурился. У него очень красиво получалось хмуриться.

— Бросаю. Я все бросаю. Денис пальцем не шевельнет, чтобы я осталась.

Такая обида. Ужасная, ужасная обида.

Поль молчал, размешивал сахар в чашке: болтал ее по кругу. Показалось: сейчас он заговорит — и решит все проблемы, вот тут, на балконе. А потом мелькнула мысль, что он вообще ничего не скажет: молчал, наверно, вечность.

— Твой Денис — жалкий тип.

— Перестань, Поль.

— Понимаю, это звучит нелепо. Но если я предложу выйти за меня замуж, ты…

— Не предлагай.

Она осторожно, стараясь не звякнуть, поставила чашку на блюдце. Постояла, глядя за балкон, туда, где разрастется садик, на черную вскопанную землю. Прошла в комнату — легкая хлопковая занавеска скользнула по плечу, по руке. Оглянулась на затылок Поля: волосы ежиком, крепкая шея. Бросила:

— Спасибо за кофе!

Не шевельнулся.

— Я тут у Даля вычитал, что значит «попасть впросак».

Корто вычитал, а она — попала. Поль отыграется, прощай мультстудия.

— Ты вообще знаешь, что такое просак?

— Нет.

Вот встречаешь человека и думаешь: меня ему судьба послала или его — мне? Например, сложится у Воробушка с Катей — значит, для него это было: то, что хозяин книжника, как с неба свалившийся, взял ее, Марину, на работу. Чтобы Альберто пришел дождливым вечером на заморские книжки поглазеть, толкнул стеклянную дверь и налетел на свое будущее. То же с Бернаром: дожидается ее возле школы с листком бумаги (вопросы претенденткам на его руку/сердце). Звонишь девице, задаешь вопрос и переводишь ему ответ. Одна поинтересовалась: а почему он в письме не спросит? Ответил: «Так соврать труднее! Переведи». Девица трубку повесила. «Было, что скрывать!» — Бернар достал тетрадку и вычеркнул непокорную. У него тьма желающих, баба с возу. А вот Поль, наоборот, мог бы помочь. Судьба подкинула шанс, а она его упустила.

— Просак — это прядильный станок. Если зацепит волосы или край одежды — скрутит, не выдерешься. Так что впросак лучше не попадать.

— Ага. — Хмыкнула. — Не расписываться, другими словами.

Последнее время отношения натянулись, как веревки в этом прядильном станке. Не дай бог туда — волосами, скальп сорвет.

Денис вернулся к компьютеру.

Марина молчала, сыпала тортилам корм. Солнце било в аквариум.

Прошло минут десять. А может, полчаса.

Внутри моторчик крутился, генерировал беспокойство. Тр-тр-тр, тр-тр-тр…

Денис вдруг присвистнул.

— Что пишут-то… «Вчера, пятого июня, мэр городка Бегль Ноэль Мамэр противозаконно сочетал браком лиц одного пола». — Оглянулся: — Может, тебе с Марьон поджениться? В силу твоих наклонностей?

Марина прошла в коридор. Принялась искать в сумке проездной.

Денис встал, облокотился о косяк:

— Ты не пытаешься бороться.

Проскользнула мимо него в комнату, переворошила бумаги на столе.

— Делай что-то, узнавай. Помогать хочется тем, кто выплыть пытается.

— Чтобы работодатель за меня пороги обивал, я должна быть не-за-ме-ни-мой!

— Стань незаменимой.

Он так спокойно это сказал.

Не было сил оставаться в этих стенах. Выскочила — бог с ним, с проездным.

Бродила по городу; стемнело, когда дошла до Монпарнаса. Свет от вывесок заливал улицу. Толпа на роликах — сто, двести человек? — перегородила путь: темные футболки, наколенники, перчатки; ноги переминаются — что там за пробка? Стояла, не осмеливаясь сквозь них просочиться — как ринутся… Потом подумала — а зачем? Обратно пошла.

Беспокойство осело на дно, заглох моторчик.

Ничего внутри: пустая, как в том сне, когда искала мобильный, чтобы маме позвонить, и не находила.

Всплыла фраза: «От тебя света прибавляется в парижской серости». Ерунда это.

Наверно, с Денисом — всё.

Если даже найти деньги на учебу, как оставаться с ним, зная, что он подхватить не пожелал?

И где бы сегодня переночевать?

У Альберто? Ага, выслушивать его «я давно говорил…» и Марьоново «Почему ты на мужика рассчитываешь?». Нет уж. Да и спать у них негде. Разве что на кухне, на столе, калачиком — стол круглый.

Половина одиннадцатого… Шла, держа в руке мобильный, не решаясь набрать номер.

Там есть, хоть и проходная, комната с диваном. Там, может, примут.

И ничего не надо будет объяснять.

Марина остановилась. Статуя наполеоновского маршала Нея, за ней — фонтан с лошадьми, один из ее любимых. Здесь сливаются бульвары Монпарнас и Пор-Руаяль, здесь утопает в зелени «Клозери де Лила», знаменитое кафе, где Хемингуэй писал «Фиесту», Аполлинер ссорился с Мари Лоренсен и куда она, Марина, так и не осмелилась зайти.

Нажала кнопку набора.

Трубка тянула длинные гудки.

— Алло?

Марина вдохнула воздуха — он был теплый, городской, с примесью жженой резины.

— Привет… Поль. Можно у тебя переночевать?

Она влюбилась в ее голос два года назад. Даже не в голос — в интонации. В покой, который жил в них. Она тогда сдала в школе финальный проект и уволилась из книжника. В поисках летней стажировки разослала по дизайнерским фирмам три десятка резюме, не получила ни одного обнадеживающего ответа и впала в смятение. Дело кончилось увеселительной поездкой по Франции на машине с остановками в кемпингах. В августе она вернулась в Париж и угодила в лапы к Бернару.

Окна у Бернара выходят на парк Монсо, и в квартиру долетают детские крики: мальчишки играют в футбол.

Бернар что-то ищет, передвигаясь мелкими перебежками.

Марина поглядывает в окно на островок зелени. Преподаватель русского из нее никакой, но безвыходная была ситуация, как не согласиться. Теперь с Бернаром приходится штудировать падежи и обзванивать жаждущих брачеваться мамзелей.

Клюешь носом — когда работаешь, как этой ночью, день потом насмарку. И в брюхе пусто, но раньше десяти отсюда не вырваться.

— Нашел!

Хлопнул на стол папку — в ней анкеты мамзелей.

— Лист не переворачивайте, Марина. Там все — телефон, мэйл. Еще перезвоните и наговорите обо мне невесть что.

Сама впряглась!

— Сперва звоним в Екатеринбург, затем урок. А то там уже одиннадцать вечера. Я с девицами из больших городов в переписку не вступаю, но в этой Ксении что-то есть.

— А чем они вам не угодили?

— Претензий много.

Задача усложняется: до тридцати, без ребенка, из провинциального городка. И не дай бог ей ляпнуть, что согласна в Париж переехать, — шансы заполучить славного парня с седыми космами начнут стремиться к нулю.