Чак Паланик - Невидимки

Покажи мне сострадание.

Вспышка.

Покажи мне сочувствие.

Вспышка.

О, мне хочется умереть.

Я произношу:

- Хсог жикс гл эиухн хинк.

- Нет, нет, - говорит Бренди.

Она не одобряет деяний эксплуататоров детского труда. Кусок этого шелка продавали на распродаже.

Заточенная в плен тончайшего покрывала, окруженная облаком органзы и жоржета, я размышляю над ситуацией, в которой оказалась. Мне больше и больше нравится задумка Бренди. А то, что никто не станет теперь лезть в мою душу, дает мне право тоже ни о ком не беспокоиться.

- Только не волнуйся, - говорит Бренди. - На тебя И сейчас будут обращать внимание. Твои сиськи - сногсшибательные. И попка отличная. Ты всего лишь не можешь разговаривать.

Людям жутко хочется найти разгадки ко всем тайнам, уверяет меня Бренди. Особенно любознательны мужчины. Им непременно нужно побывать на каждой горе, везде оставить свой след. Свою отметину. Пописать на каждое дерево. А потом забыть о нем.

- Под вуалями и покровами ты - великая загадка, - говорит Бренди. - Большинство парней будут готовы на что угодно, лишь бы узнать, кто ты. Некоторые посчитают, что ты нереальная. Конечно, найдутся и такие, кто вообще не пожелает тратить на тебя время.

На свете существуют фанатики, атеисты и агностики.

Если тебе встречается человек, у которого всего лишь повязка на одном глазу, ты загораешься желанием взглянуть под эту повязку. И увидеть, что тебя просто надувают. Или же поглазеть на скрывающийся от посторонних ужас.

Фотограф в моей голове говорит:

Покажи мне голос.

Вспышка.

Покажи мне лицо.

Бренди остановила свой выбор на маленьких шляпках с вуалью. И больших шляпах с вуалью. Шляпах-оладьях и шляпах-домиках, с пришитыми к краям облаками тюля и газа. Парашютного шелка, или тяжелого крепа, или сеток, усыпанных синельными помпонами.

- На свете нет ничего более скучного, - говорит Бренди, - чем неприкрытая нагота.

Вообще- то есть еще кое-что, добавляет она. Честность.

- Взгляни на все это как на забаву. Мои вуали и покровы - изысканное нижнее белье для твоего лица, - произносит Бренди. - Ночная сорочка с огромными разрезами, при помощи которой ты подчеркиваешь свою неповторимость.

Мое "паршивое" прошлое Бренди тоже относит к скучнейшим вещам.

Она никогда ни о чем меня не спрашивала.

Какой бы непроходимой мошенницей ни была эта особа, мы встречаемся с ней вновь и вновь в кабинете логопеда, и каждый раз она рассказывает мне что-нибудь новое о моей жизни.

Перенесемся в тот момент, когда Бренди Александр укрывает меня одеялом. Я лежу на кровати в гостиничном номере в Сиэтле. Эта ночь - ночь Спейс Нидл, ночь, когда будущее не наступает. Вокруг ног Бренди и ее тонкой талии, похожей на узкую горловину песочных часов, обмотаны несколько ярдов черного тюля. Тонкая полупрозрачная материя окутывает ее огромный бюст и петлей покрывает рыжеволосую голову. И все это великолепие, склоняющееся надо мной, поблескивает бледными огнями. В этом наряде Бренди походит на летнюю ночь.

Фальшивые бриллианты - не пластиковые, которые штампуют в Калькутте, а австрийские, изготовленные из хрусталя умелыми руками эльфов из Шварцвальда, - эти маленькие звездочки с Рейна рассыпаны по всему черному тюлю, который надела на себя Бренди. Лицо ее королевского величества - светлая луна на ночном небе, опустившаяся ко мне, чтобы пожелать спокойной ночи. В моей комнате выключен свет. Работает телевизор, расположенный напротив кровати. Хрустальные звездочки Бренди, изготовленные вручную, переливаются всеми цветами, которые телевизионщики старательно показывают нам.

Сет прав. Телевидение действительно делает меня Богом. Я могу наблюдать за кем хочу, и каждый час на смену одной жизни на телеэкране приходит другая. Здесь, в реальности, часто все происходит иначе.

- Я всегда буду любить тебя, - говорит королева ночного неба, и мне становится понятно, какую открытку она нашла на лобовом стекле "линкольна".

Постельное белье в отелях на ощупь такое же, как в больнице. С того момента, как мы встретили друг друга, минуло несколько тысяч миль, а крупные пальцы Бренди все так же заботливо расправляют складки покровов на том месте, где когда-то был мой подбородок. Мальчики и девочки, бегающие из ночных клубов в темные аллеи, где продают наркотики, меньше всего на свете желают повстречать там меня с незакрытым лицом.

Бренди говорит:

- Мы вернемся, как только распродадим все, что у нас имеется.

В дверном проеме виден силуэт Сета. Если смотришь на него отсюда, с моей кровати, он выглядит на фоне неново-зеленых, серых и розовых тропических листьев, изображенных на обоях в холле, сногсшибательным супергероем. Плащ, длинный черный кожаный плащ, который надел Сет, плотно облегает его плечи и спину, а от пояса книзу расширяется, поэтому походит на накидку.

Быть может, в те моменты, когда Сет целует королевский зад Бренди Александр, он нисколько не притворяется. Наверное, они по-настоящему влюблены друг в друга и отдаются своим чувствам, когда меня нет поблизости.

Лицо, обрамленное черным тюлем, которое склоняется надо мной, поражает насыщенностью красок. Кожа

вокруг графитового рта покрыта изобилием розового. Глаза - ядовито-баклажанные. Даже сейчас, когда комната освещена лишь экраном включенного телевизора, эти краски смотрятся чересчур яркими, интенсивными, кричащими. Жгучими. Вспоминаются персонажи каких-то мультфильмов.

У манекенов в модных магазинах такие же лица. С чрезмерно баклажанными глазами и слишком сильно выделенными розово-ржавыми румянами щеками. Для воображения ничего не остается.

Может, именно это нравится мужчинам? Мне хочется, чтобы Бренди Александр поскорее ушла.

Я мечтаю остаться наедине с Сетом. Страстно желаю, чтобы он засунул пальцы мне в рот, чтобы раздвинул рукой мои колени и стал с восхищением меня рассматривать.

- Если захочешь что-нибудь почитать, - говорит Бренди, - можешь взять книгу о мисс Роне Барретт. Она в моей комнате.

Я мечтаю, чтобы от того, как меня натерла щетина Сета, мне было больно писать. Сет спрашивает:

- Ты идешь?

Рука в кольцах и перстнях бросает пульт дистанционного управления телевизором на мою кровать.

- Пойдем, принцесса, - торопит Бренди Сет. - Ночь скоро кончится.

Единственное, чего я хочу, так это смерти Сета. Чтобы он стал жирным, обрюзгшим, не уверенным в себе и пугливым. Если он меня не желает, я мечтаю тоже не желать его.

- Если с нами что-нибудь случится - сцапают копы или что-нибудь еще, - говорит мне луна, - деньги у меня в косметичке.

Человек, которого я люблю, уже вышел из номера. Отправился разогревать мотор машины. Человек, пообещавший всю жизнь любить меня, желает мне спокойной ночи и тоже удаляется, плотно закрывая за собою дверь.