Чак Паланик - Бойцовский клуб (перевод А.Егоренкова)

Отныне выкладываю ПОЛНЫЙ текст, без недостающих страниц и со всеми причиндалами. Даю примечания по моментам, которые могут вызвать недоумение :) Перевод посвящаю нашему Илье Кормильцеву, который писал хорошие стихи, и вообще побольше моего прожил, как говорила моя редактор :)))

Тайлер находит мне работу официанта, потом он же сует мне в рот пистолет и говорит: «Первый шаг к бессмертию — это смерть». Хотя долгое время мы с Тайлером были лучшими друзьями. Меня всегда спрашивают — знаю ли я Тайлера Дердена.

Ствол пушки уперся мне в глотку, Тайлер говорит:

— На самом деле мы не умрем.

Языком я чувствую дырочки глушителя, которые мы насверлили в стволе пистолета. Шум от выстрела почти полностью возникает из-за расширения газов, плюс легкий звуковой хлопок от пули — из-за ее скорости. Чтобы сделать глушитель, нужно просто насверлить дырочек в стволе пушки, много дырочек. Тогда газ выйдет через них, и скорость пули упадет ниже сверхзвуковой.

Насверлишь дырочек неправильно — пистолет разорвет тебе руку.

— Это не смерть на самом деле, — говорит Тайлер. — Мы станем легендой. И мы не состаримся.

Я отпихиваю ствол языком за щеку и говорю, — «Тайлер, это как про вампиров».

Здания под нами не станет через десять минут. Берешь одну часть 98-процентного концентрата дымящей азотной кислоты и смешиваешь ее с тремя частями серной кислоты. Делать это надо на ледяной бане. Потом пипеткой добавляешь глицерин, капля по капле. Получаешь нитроглицерин.

Я знаю это, поскольку это известно Тайлеру.

Смешиваешь нитроглицерин с опилками — получаешь милую пластиковую взрывчатку. Многие мешают его с хлопком и добавляют горькой соли — в качестве сульфата. Тоже работает. Некоторые — используют смесь парафина и нитроглицерина. Как по мне — парафин вообще никогда не срабатывает.

И вот, Тайлер и я на верхушке Паркер-Моррис Билдинг, у меня во рту торчит пистолет; и мы слышим, как бьется стекло. Заглянем через бортик. Облачный день, даже на этой верхотуре. Это самое высокое в мире здание, и на такой высоте всегда холодный ветер. Здесь настолько тихо, что возникает чувство, будто ты — одна из тех обезьян-космонавтов. Делаешь маленькую работу, которой обучен.

Потяни за рычаг.

Нажми на кнопку.

Никакого понимания своих действий, — и потом умираешь.

Сто девяносто один этаж в высоту, заглядываешь через бортик крыши, — а улица внизу покрыта мохнатым ковром стоящих и смотрящих вверх людей. Стекло бьется в окне под нами. Окно взрывается осколками сбоку здания, потом появляется шкаф для бумаг, большой, как черный холодильник, — прямо под нами этот шкаф с картотекой на шесть ящиков вылетает из отвесной грани здания и падает, медленно вращаясь, и падает, уменьшаясь вдали, и падает, исчезая в сбившейся в кучу толпе.

Где-то, на каких-то из ста девяносто одного этажей внизу, буйствуют обезьяны-космонавты из Подрывного Комитета Проекта Разгром, уничтожая историю до кусочка.

Старая поговорка, про то, что мы всегда причиняем боль тем, кого любим, — так вот, знаете, у этой палки два конца.

Когда во рту торчит пистолет, и его ствол воткнут между зубами, речь сводится к мычанию.

У нас осталось десять минут.

Еще одно окно в здании взрывается, и разлетается стекло, сверкая в воздухе, как стая голубей, потом темный деревянный стол, подталкиваемый Подрывным Комитетом, выдвигается из здания дюйм за дюймом, вдруг наклоняется, соскальзывает, и, в конце концов, став на время сказочным летающим предметом, теряется в толпе.

Паркер-Моррис Билдинг не станет через девять минут. Когда берешь нужное количество гремучей смеси и наносишь на опоры фундамента чего угодно — можно свалить любое здание в мире. Нужно только тщательно, плотно обложить и затрамбовать это дело мешками с песком, чтобы сила взрыва ушла в опоры, а не рассеялась по подвальному гаражу вокруг них.

Такие технические тонкости не найти в каких-нибудь там учебниках истории.

Три способа изготовить напалм. Первый: можно смешать равные части бензина и замороженного концентрата апельсинового сока. Второй: можно смешать равные части бензина и диетической колы. Третий: можно растворять в бензине размолотый кошачий кал, пока смесь не загустеет.

Спросите меня, как изготовить нервно-паралитический газ. О, или эти, бешеные автобомбы.

Девять минут.

Паркер-Моррис Билдинг опадет, все сто девяносто и один этаж, медленно, — так дерево валится в лесу. Бревно. Можно свалить все, что угодно. Странно подумать, что место, где мы стоим, станет лишь отметкой в небе.

Тайлер и я у бортика крыши, пистолет у меня во рту, и я с интересом думаю, насколько он грязен.

Мы полностью забываем обо всей убийственно-суицидальной затее Тайлера, и смотрим, как еще один шкаф для бумаг выскальзывает сбоку здания, и его ящики в воздухе выкатываются наружу; стопки бумаги подхватываются воздушным потоком, и их уносит ветер.

Восемь минут.

Потом дым, — дым начинает валить из разбитых окон. Команда подрывников пустит в ход первичный заряд примерно через восемь минут. Первичный заряд взорвет основной, опоры фундамента рухнут, и серия фотографий Паркер-Моррис Билдинг попадет во все учебники истории.

Серия снимков из пяти фиксированных картинок. Вот — здание стоит. Вторая картинка — здание будет снято под углом в восемьдесят градусов. Потом угол в семьдесят градусов. Здание под углом в сорок пять градусов на следующей картинке, когда каркас начинает сдавать, и башня образует небольшую дугу по линии его сгиба. Последний снимок — башня, все сто девяносто один ее этаж, обрушится на национальный музей — вот истинная цель Тайлера.

— Сейчас это наш мир, и только наш, — говорит Тайлер. — А все эти древние — мертвы.

Знай я, как все повернется — сейчас я тоже с огромным удовольствием был бы мертв и на небесах.

Семь минут.

Высоко, на вершине Паркер-Моррис Билдинг, и пистолет Тайлера у меня во рту. Столы, шкафы-картотеки и компьютеры метеоритным дождем летят на окружившую нас толпу, дым клубится из разбитых окон, в трех кварталах ниже по улице команда подрывников смотрит на часы, — и в это время я подумал, что все это, — пистолет, анархия, взрыв, — как-то связано с девушкой по имени Марла Сингер.