Том Рэкман - Халтурщики

— Как?

— Класть раскрытую. Иначе она может развалиться.

— Ничего страшного.

— Простите. Что-то я начала вам указывать. Дам вам спокойно почитать.

— На этот счет не беспокойтесь.

— Мне и самой, наверное, стоит поработать. — Эбби открывает откидной столик и замирает. Там, в папках, ничего нет про Дэйва? Чего-нибудь такого, что ему лучше не видеть? Она слегка приоткрывает скоросшиватель и вытаскивает несколько безобидных документов, украдкой изучая соседа. Он переворачивает страницу книги. Похоже, он погружен в роман и не проявляет никакого интереса к ее утомительным таблицам. На какой он сейчас странице? На восемьдесят третьей. Она демонстративно роется в бумагах, ставит ничего не значащую галочку, но на самом деле Эбби читает «Доводы рассудка», заглядывая Дэйву через плечо. Он снова перелистывает страницу. Он читает быстрее. Это несколько раздражает. Но этого и следовало ожидать — ведь он уже в курсе, как развивается сюжет. Эбби еще раз для виду перетасовывает бумаги. Дэйв снова переворачивает страницу, задерживает дыхание и раскрывает книгу так, чтобы им обоим было удобно читать. Эбби снова попалась. С горящими ушами она возвращается к документам.

— Затягивает, да, — деликатно комментирует он.

— Это у меня ужасная привычка. Простите.

— Ерунда. Вот, пожалуйста. — Он кладет книгу на подлокотник между ними. — Объяснить, что тут у них происходит?

— Нет, нет, не утруждайтесь. Мне надо работать.

— Вот поэтому меня и уволили, — шутит он. — Пока все работают, я читаю эту чертову Джейн Остин!

Уволили? До этого он не так ситуацию описывал.

— Хорошо, что вы можете шутить на эту тему.

— Это проще, когда у тебя есть новая работа.

— Да? Рада слышать.

— Благодарю. Да, прямо на следующий день после того, как меня выперли, я разговаривал со своим итальянским товарищем и он рассказал мне, что есть такое место. Похоже, мне повезло.

Эбби задумывается, сколько же Дэйву Беллингу лет. Примерно ее возраста? Чуть старше?

— О, смотрите, — замечает она, — несут первый обед.

— Первый обед?

— Да, на этом рейсе будет два обеда из-за разницы в часовых поясах.

— О, круто.

— Так и есть.

Они поедают пластмассовую курицу с резиновой морковью, закусывают какой-то розовой конфетой и отпускают язвительные замечания по поводу качества еды: так возмущаются унылыми самолетными обедами все пассажиры, уничтожая их тем не менее до крошки.

— Так, а почему вы летите в Атланту? — интересуется Эбби.

— Да просто хотел со своими повидаться, прежде чем на новую работу выходить.

— Значит, вы из тех краев?

— Да, из Джорджии. Небольшой городок под названием Оцилла.

— Хорошо там?

— Нормально. Но жить бы я там уже не смог. Я там вырос, и этого вполне достаточно. А вы? Вы откуда?

— Изначально из Рочестера, Нью-Йорк.

— Ага, значит, вы тоже «изначально». После чего бывает куча остановок.

— Ну, не так уж и много. Я училась в колледже в Бингемтоне, потом на год уехала за границу, в Милан, там познакомилась с мужем. То есть сейчас он мне уже не муж. Бывший. Но тогда-то он не был бывшим. Не знаю теперь, как его называть.

— Позвольте мне, как корректору, вас поправить: ваш будущий муж, впоследствии ставший бывшим, но на тот момент еще даже не настоящий.

Эбби смеется.

— Вы так бы и в газете написали?

— Теперь вам должно быть ясно, почему меня уволили.

Она улыбается.

— Так вот, я встретилась с этим, как его там, в Милане. Он там родился. Это был мой первый серьезный роман, я тогда была… — она смолкает.

— Были?..

— Ну не знаю, глупой, наверное. Ведь мне было всего двадцать три.

— Ну, тут уж грех жаловаться, вам ведь посчастливилось родить троих детей.

— Это верно. Я сама себе то же самое говорю.

— У меня детей нет, — рассказывает он. — Я хотел. Но моя жена — тогдашняя — не хотела. Как я ни уговаривал, она не соглашалась. Но вот представьте: разводимся мы году в девяносто шестом, потом она встречает какого-то парня и они заводят четверых! Так что, я думаю, она не просто не хотела детей. Она не хотела их от меня!

Эбби не отвечает.

— Что такое? — интересуется он.

— Да нет, ничего. Ничего. Просто задумалась, — отвечает она. — Похоже, что вы восприняли это мужественно. Ну, не упиваетесь жалостью к себе. Меня это восхищает.

Дэйв смущенно улыбается.

— Это не так.

— Нет, я серьезно.

Он снова принимается ковырять заусенец.

— Я уверен, что вы к собственному разводу так же относитесь.

— Вы не слышали, как я поносила своего бедного бывшего. Хотя он не бедный, ни в каком смысле. Богатенький подонок, на самом-то деле, простите за выражение.

— Почему подонок?

Эбби дернула головой, словно на нее летела пчела.

— Просто подонок. Не знаю. У нас был такой страстный роман — я так считала. А теперь мне кажется, что он просто хотел английский подучить.

— Да ну.

— Это не совсем шутка. Он ужасный англофил. Он настоял, чтобы мы назвали детишек традиционными английскими именами, по крайней мере он считал их традиционными.

— Это какими же?

— Генри, Эдит и Хильда.

— В духе Викторианской эпохи.

Она закрывает лицо руками.

— Знаю, знаю. Я так этого стесняюсь. Он заставил меня их так назвать! Честно. Я была молодой идиоткой. К тому же для итальянцев эти имена непроизносимы. Так что их миланские бабка с дедом — надо сказать, действительно хорошие люди — даже не могут как следует выговорить имена внуков. Смешно.

— А где сейчас этот ваш бывший муж?

— В Лондоне. Он был настолько влюблен в этот город, что переехал туда. Вроде как чтобы найти для всех нас достаточно большой дом. Я даже с работы ушла — я тогда была всего лишь помощником в бухгалтерии, все случилось еще до того, как я получила степень магистра. А потом он присылает мне письмо о том, что у него якобы «шалят нервы», что бы это ни означало. Разрыв тянулся долго, и выглядело все просто отвратительно. Прямо о своей новой подруге он мне так и не сказал. Он по-прежнему живет там. В Лондоне. С ней.

— Полагаю, какая-нибудь настоящая англичанка.

— Вообще-то, к моему огромному удивлению, она из Неаполя.

— Ох, — смеется Дэйв, — вот это он вам поднасрал.

Такое забавное выражение заставляет ее улыбнуться.

— Так я и подумала, — продолжает она. — Ну да бог с этим. Дэйв, надеюсь, вы не будете против, если я поинтересуюсь, сколько вам лет?

— Сорок пять. А вам?

— Сорок. Только исполнилось.

— Серьезно? — удивляется он. — Вы оказались моложе, чем я думал.

— Ох, спасибо большое.

— Нет, нет, я не в этом смысле. Я к тому, что вы занимаете такую ответственную должность. И у вас трое детей и все такое. Мне прямо стыдно.

В разговоре возникает пауза. Эбби сидит лицом к Дэйву и не может просто так отвернуться.