Грейс Макклин - Самая прекрасная земля на свете

Когда закончился последний урок, миссис Пирс сказала:

— А куда это ты собрался, Нил Льюис? У нас с тобой есть еще одно дело, помнишь?

Плечи у Нила упали. Он сказал:

— Мисс, мне на бокс надо! Папа меня убьет, если я пропущу тренировку.

Миссис Пирс сказала:

— Очень жаль; ты бы подумал об этом до того, как ругаться в классе.

— Но, мисс!

— Никаких «но», — сказала миссис Пирс. — Доставай тетрадь.

Она подошла к доске и крупно написала мелом: «Я не буду употреблять бранные слова в классе у миссис Пирс».

Нил вытаращился на нее. Потом швырнул на пол свой пакет, плюхнулся на стул и шлепнул тетрадь на парту.

— Триста строк. И без единой ошибки, — донесся до меня голос миссис Пирс, когда я шла по коридору.

— У тебя такой вид, будто ты только что выиграла в лотерею, — сказала Сью, переводя меня через дорогу.

— Я выиграла кое-что получше, — ответила я.

До самого дома я бежала.

— Получилось! — говорила я, подпрыгивая и молотя в воздухе кулаками. — Получилось! Даже лучше, чем я думала!

— Как школа? — спросил папа, вернувшись с работы.

— Отлично! — ответила я.

Папа поднял брови.

— Чего только на свете не бывает, — сказал он.

В субботу вечером, когда я легла спать, снова раздался стук. Папа пошел разбираться, но, пока он шел до двери, мальчишки сбежали. К двери он ходил еще четыре раза, но они всякий раз скрывались. Я смотрела в окно. Когда почтовый ящик грохнул в шестой раз, папа вышел на улицу; Нил Льюис, Ли, Гарет и еще какие-то мальчишки стали кружить вокруг него на велосипедах.

Когда папа вернулся, я так и не услышала, чтобы он пошел спать, хотя ждала целую вечность. Мальчишки гремели палками по забору и швыряли камни в окна. Смеялись и выписывали круги на дороге.

— Почему это происходит, Господи? — спросила я; но Бог не ответил.

На следующий день, на собрании, папа переворачивал страницы Писания короткими рывками большого и указательного пальцев. Голова его была блестящей и жаркой, будто в ней скопилось слишком много крови. Дядя Стэн произнес речь о необходимости устраняться от мира. Он сказал, что братья, которые не участвуют в забастовке, достойны всяческой поддержки со стороны общины и еще что мы не должны давать денег на нужды бастующих. Он сказал: «Наш вожатый — Христос, не люди». Мы помолились за благополучие заводских рабочих, и Стэн сказал, нужно, мол, веровать в то, что Бог нам поможет, а бояться нельзя. Страх — это то же, что и вера, сказал он, только он притягивает не хорошие, а дурные вещи. «Испытывая страх, мы как бы молимся за то, за что молиться не следует», — сказал он.

Потом все пошли смотреть на новые брошюры, которые нам прислали из Центрального Отделения.

— Новая инициатива, — сказал Альф. — Воспользуемся ими на следующей неделе.

Дядя Стэн сказал, что мы пойдем проповедовать на главную улицу.

Я потянула его за рукав:

— Можно с вами поговорить?

Взяла его за руку, отвела в сторонку. Потом сказала:

— А я сотворила еще одно чудо. Я хотела наказать одного человека. И произошла совершенно неожиданная вещь.

Дядя Стэн покачал головой. Он сказал:

— Да что ты заладила про чудеса? Я очень рад, что у тебя все ладно в жизни, зайчонок, вот только папа-то твой знает, какие ты разговоры разговариваешь?

Я сказала, что папа мне кое-что сказал, сказал, что все это чепуха, но я подумала, что уж дядя Стэн мне поверит.

— Я тебе верю, Джудит, — сказал он. Лицо его было добрым и усталым одновременно. — Ну, вернее, я думаю, ты думаешь, что что-то такое сотворила.

Я подумала — не сказать ли ему, что со мной говорит Бог. Мне вдруг стало ясно: я больше ни секундочки не могу терпеть того, что об этом никто не знает. И тут произошла странная вещь. Я услышала голос Бога: «Не смей», совершенно отчетливо. И было это как-то непонятно, словно от моего мозга откололся маленький кусочек.

Дядя Стэн нахмурился:

— Эй, ты чего?

— Ничего.

— Точно?

Я закрыла глаза рукой.

— Да, — сказала я и заставила себя ему улыбнуться.

Дядя Стэн сказал:

— Да, кстати, малыш, я тебя еще хотел спросить: у папы-то все в порядке? Тут, знаешь, забастовка и все такое, времена нелегкие. Мы постоянно о нем думаем, но сам он все больше молчит. Как у него дела?

— Нормально, — сказала я. — Просто его раздражает этот стук в дверь.

— Что?

— Какие-то мальчишки стучат в нашу дверь.

Дядя Стэн нахмурился.

— Твой папа ничего об этом не говорил. Дело-то серьезное, или как?

— Не знаю, — сказала я. — Я именно об этом вам и хотела сказать, о том, что я сделала с…

И тут Бог сказал «СТОП!» так громко, что я подскочила.

— Что такое? — спросил Стэн.

И тут я снова подскочила, потому что другой голос произнес:

— Ну, как оно?

Я подняла глаза: это был папа.

Они со Стэном о чем-то заговорили, а я тихонечко отошла. Когда оглянулась, рука дяди Стэна лежала у папы на плече. Я очень надеялась, он не скажет папе, что я говорила с ним о чудесах. А потом я подскочила в третий раз, потому что меня ухватили две пухлые руки и раздался голос:

— А, попалась!

Надо мной ухмылялось лицо с усиками и ртом-черточкой с беловатой слюной в уголках.

— Ты от меня бегаешь!

— Да нет, Джози! Честное слово!

— Гм. — Она посмотрела на меня с подозрением, потом сунула мне в руки пакет. — Подарочек!

— Спасибо.

— Так открой!

— Пончо, — сказала я.

Ракушек и кисточек там было даже больше, чем я предполагала, а цвет оказался совсем оранжевым.

Джози затряслась от смеха.

— Я-то знаю, как ты любишь такие штучки. Я без дела не сижу, то одному что смастерю, то другому, но сделать тебе приятное у меня всегда время найдется. Примерь! Должно быть как раз впору, хотя я на всякий случай сделала его чуть-чуть побольше.

Кисточки опустились до самых стоп.

— Как раз впору, — сказала я.

— Чего ж ты его снимаешь?

— Поберегу на особый случай.

Я оглянулась на папу и дядю Стэна — они все говорили. Вернее, говорил дядя Стэн, а папа смотрел на него с серьезным видом.

— Обязательно надень его в воскресенье.

— Хорошо.

— Эй, выше нос! — сказала Джози. — Тебе что, не нравится?

Я оглянулась на папу и дядю Стэна — они смеялись. В мире вдруг стало светлее.

— Очень нравится, — сказала я. — Очень. Спасибо, Джози.

Вечером снова грохнул почтовый ящик. Я поняла, что это именно он грохнул, потому что, когда проснулась, услышала смех и стук калитки. Я вылезла из кровати, встала сбоку у окна и выглянула в щелочку между шторами. Только, если не раздвигать, почти ничего не было видно, поэтому я проскользнула в другую спальню.

Внизу были Нил, Ли и Гарет, а с ними брат Нила Том, которого я иногда видела у школьных ворот, и еще несколько больших мальчишек, которых я никогда не видела. Когда папа открыл двери, они уехали. Через пять минут снова вернулись. Один из больших мальчишек прихлебывал из банки, другие выписывали петли на велосипедах и плевали на землю. В прихожей зазвонил телефон, я услышала, как папа вышел из кухни, за ним хлопнула дверь. Звон прекратился, я услышала, как папин голос сказал: «Миссис Пью!»