Валерий Зеленогорский - Моя Ж в искусстве

Какую бы игрушку ни принесла в студию спонсор передачи «Интим для своих», все ему нравилось. Любой каприз можно было купить по Интернету, презентация хлыстов и шприцев для накачки в мошонку бодрящих жидкостей — все радовало его как ребенка. Это был счастливый случай, когда работа и удовольствие идут, лежат и стоят рядом.

После рубрики «Ищем точку G» Хариков решил позвонить и выяснить, какую сверхзадачу выполняет данное произведение радийного искусства.

Он стал набирать телефон прямого эфира всего за 1 у.е. за минуту, но эфир был занят желающими — теми, кто еще не нашел точку счастья.

Пока он дозванивался, на связь вывели ветерана, который сразу сказал, что уже ушел из сада наслаждений, но точку найти попробовал бы: столько лет прожил, а ни разу не нашел.

— Плохо искали, — глумливо посмеялся ведущий и предложил купить навигатор для поиска за 50 у.е.

— Не потяну, — сказал ветеран и повесил трубку.

Потом в слезах позвонила учительница биологии из Барнаула и просила быстрее дать инструкции по поиску, так как, учитывая разницу в часовых поясах, ей надо бежать на урок в православную гимназию, а опаздывать нельзя — это грех.

Шофер-дальнобойщик из Воронежа, с голосом, не оставляющим сомнения по поводу того, сколько он принял на грудь, сообщил, что это проще простого, но объяснить не успел — его позвали к столу товарищи по работе и девушки из плечевых эскорт-услуг на федеральной трассе «Дон». Они точно знали все точки, но не хотели продавать свое ноу-хау бесплатно.

Предложили приехать на 45 км под Батайск, и на месте они покажут мастер-класс за небольшие деньги, но от души.

Наступил черед Харикова вступить в дискуссию. Редактор, девушка в возрасте его дочери, голосом участкового поинтересовалась:

— Какой вопрос?

Хариков ответил туманно:

— Хочу найти ответ, как найти эту черную кошку в черной комнате.

— В каком смысле? — уточнила редактор. — У кошки, что ли? Ну что ж, это новый поворот обсуждения. Вы в эфире.

Хариков никогда никуда не звонил, не писал в газеты, не посылал эсэмэс на игры и лотереи. Он всегда удивлялся людям, сидящим на ток-шоу и звонящим в эфир с вопросами. Что двигало этими людьми, если это не подставы или за бабки? Когда сообщали, что позвонил миллион человек, он удивлялся, откуда набралось столько неравнодушных, откуда столько вопросов? Видимо, накопилось за столько лет без гласности и свободы.

Он услышал свой голос в прямом эфире, и он ему не понравился — небодрый, нечеткий. Ну что ж, в первый раз…

— Давайте ваш вопрос, абонент Хариков, — потребовал ведущий и гаденько засмеялся: — У вас говорящая фамилия, по теме нашей передачи.

Харикову стало противно. Он много лет слушал издевательства над своей фамилией и не считал ее особенной. Да и отец объяснил ему, что корень в ней не от гадкого глагола — фамилия была древней, когда таких передач в помине не было.

Хариков прокашлялся и спросил ведущего невинным голосом:

— Скажите, а ваша мама и детки знают, чем вы здесь занимаетесь?

Ведущий без смущения ответил: конечно, но какое это имеет значение к теме поиска точки G?

— А маме вы подарили бы на 8 Марта фаллоимитатор с подогревом и сменными насадками? Дочке рассказали бы, как достичь оргазма с помощью вишневых палочек?

Хотели бы, чтобы ваш сын служил в секс-шопе работающей моделью для показа качелей радости в кожаном шлеме и с яйцами, зажатыми в бархатных тисках?

Ведущий сбавил обороты:

— Я бы мог вас отключить от эфира, но Вольтер сказал: «Я умру за ваши убеждения!..»

— Вольтер такого не говорил, — ответил Хариков. — Вольтер здесь ни при чем, а вот вы можете объяснить, почему за деньги налогоплательщиков вы справляете свою нужду в прямом эфире с повтором в три часа? — прокурорским тоном загрохотал Хариков.

— К нам рвется из Москвы слушатель, который в прямом эфире найдет точку и мы увидим это с помощью нашего спонсора-провайдера сети «Без границ». Попадите в наши сети! А пока — новости.

Хариков понял, что первый раунд он выиграл по очкам, набрал номер телефона еще раз, но редактор ответила:

— Есть и другие желающие высказать свою точку зрения, а вы, мужчина, больше не звоните, вы врун и наглец! На какое радио вы работаете? Это непорядочно!

Хариков передохнул, выпил воды и вернулся в спальню. По радио звучали фанфары. Они нашли, что желали, прямо перед рекламным блоком. Ведущий задыхался от радости, что все нашли, он сам даже у себя научился находить и тайно мечтал издать брошюру «Точка G как национальный проект».

Мода нынешнего времени называть любую пьянку корпоративом раздражала Сергеева.

Люди пили всегда, кто-то каждый день, на заводах и фабриках все ждали 11 часов и посылали в магазин молодого пролетария, и он проносил на груди и в штанах водку или вино, нес их бережно, как «Искру» или листовки, и потом в обед начинался ежедневный корпоратив, после которого никто уже не работал — все ждали конца рабочего дня, чтобы добавить, а потом поговорить, почему плохо живем.

Сергеев работал в НИИ, у них был спирт для протирки контактов, и они с коллегами пили его каждый день и много говорили о несовершенстве мира. Спирт на рабочем месте — огромная привилегия, и Сергеев, ответственный за его получение, был в большом авторитете.

Компания у них в отделе была особенная: все люди интеллигентные, на работе много читали и пили, а потом начинались рассказы — кто, когда и с кем.

Особенно выделялся один старший научный сотрудник Б. Он обладал редкой особенностью погружаться в прошлое. По мере опьянения он начинал вещать: после первого стакана говорил, что после войны работал в спецподразделении по ловле диверсантов в подмосковных лесах, после второго признавался, что он сын Зорге, на третьем стакане представлялся участником Куликовской битвы, и ему уже не наливали.

Все знали, что он не служил в армии, в НИИ попал как зять замдиректора, в науке шарил не очень, но, как член партийного комитета, имел авторитет. Его прятали в кладовке с инструментами, и до утра он стонал там, погруженный в свое пьяное прошлое.

Сергеев после перестройки подсуетился и, будучи к тому времени замом в своем НИИ, сумел приватизировать его, отправить на пенсию директора-академика, которому было уже девяносто лет, но он не собирался на покой — к нему никто в кабинет не ходил, он приезжал, садился в кабинете, ему приносили чай, и он дремал или читал одну и ту же газету, где был напечатан указ о награждении его Ленинской премией за прибор, который он изобрел по чертежам, украденным в Америке славными органами.

С тех давних пор он наукой не занимался, боролся за мир в различных международных организациях. Так и жил, пока Сергеев не отправил его на покой, обещая похоронить на Новодевичьем с ротой почетного караула.