Эрик Сигал - Сильнодействующее средство

«Привет, док!» Я раньше думал, это будет здорово.

— Дорогой, надо привыкать. Вот получишь Нобелевскую, станешь еще популярнее.

Такси подъехало к отелю «Риджент». Навстречу им поспешил швейцар. Адам хотел было расплатиться с водителем, но тот замотал головой.

— Ни в коем случае, сэр. Такой пассажир для меня большая честь. Единственное, о чем я вас хочу попросить, это дать мне автограф. Дети придут в восторг.

Уже в вестибюле, держа мужа под руку, Аня спросила:

— Признайся, Адам, тебе ведь это понравилось?

Он заулыбался.

— Могла и не спрашивать.

Так завершился последний счастливый день в их жизни.

На следующее утро они прошлись по магазинам, потом пообедали в ресторане с видом на залив Дарлинг, где подают омара в австралийском исполнении.

Адам хорошо выспался и был в приподнятом настроении. Он с удовольствием наблюдал за женой, которая вся светилась предвкушением вечернего похода в оперу, где в тот вечер давали «Евгения Онегина» на русском языке.

— Знаешь, я иногда забываю, как тебе должно быть непросто жить в чужом языковом окружении.

— Это ты об Австралии? — пошутила она.

Ближе к вечеру Адам облачился в спортивный костюм с надписью «Сборная США по выпивке» — прощальный подарок от коллег по лаборатории — и отправился на пробежку, а Аня спустилась в парикмахерскую, готовясь к выходу в театр.

В номер она вернулась только через два часа и, к своему удивлению, Адама не обнаружила. Записки тоже не было. Не может же он до сих пор бегать!

Времени до спектакля оставалось еще много, и причин для беспокойства пока не было. Однако и после того, как она оделась и приготовилась к выходу, Адам не появился.

К шести часам Аня разволновалась настолько, что собралась звонить в полицию. Но не успела: из полиции позвонили ей.

— Миссис Куперсмит, — объяснил констебль, — мы нашли вашего мужа в фойе оперного театра, он был в спортивном костюме и выглядел несколько растерянным.

Аня вздохнула с облегчением.

— У него был немного мутный взгляд, и охрана решила, что он находится под действием какого-то наркотика. Мы попросили его следовать за нами, сопротивления он не оказал, и тут один наш офицер его узнал — видел по телевизору. Надо сказать, состояние у вашего мужа было какое-то странное, но потом он успокоился и сразу попросил связаться с вами. Пришлось малость повозиться… — полицейский замялся. — Он никак не мог вспомнить, где вы остановились.

Когда Аня вошла в участок, Адам увлеченно рассказывал небольшой группе полицейских о чудесах науки. Все почтительно слушали.

При виде жены он очень обрадовался.

— Аннушка! — воскликнул он. — Как я рад тебя видеть! Я уже сказал этим ребятам, что страшно забеспокоился, когда ты не появилась в опере.

Смущенная и встревоженная, Аня попыталась его успокоить:

— Прости, если я что-то напутала. Мне казалось, мы договорились встретиться в гостинице. А офицер мне сказал, ты забыл, в каком отеле мы остановились.

— Клевета! — рассердился Адам. — Мы с тобой за последние несколько недель переменили столько отелей, что немудрено и перепутать. На какое-то мгновение название вылетело из головы, а разговоров… Я отлично помню, что мы остановились в отеле «Риджент», в номере 1014. Ты-то небось номер телефона не помнишь? А я тебе скажу: 663-2248.

Аня энергично замотала головой, понимая, что Адам пытается реабилитировать себя в глазах полицейских.

— Ты прав, дорогой, — как можно спокойнее произнесла она. — Сколько я тебя знаю, — она сделала паузу, чтобы набрать воздуха и не дать воли эмоциям, — память у тебя всегда была фотографическая. — Последние слова прозвучали с большой тревогой.

25 октября

На обратном пути отец совершенно протрезвел. И почти всю дорогу молчал. У меня было отчетливое ощущение, что, если бы не особый случай, он бы взорвался и как следует отчитал меня за то, что я купила маме этот подарок.

Я знаю, он на меня обижен, но разве я виновата, что он никак не хочет признать, что у человека есть не только отец, но и мать, и обоих вполне можно любить — и даже очень естественно, если это так.

Как бы то ни было, я мысленно распрощалась с прежним отношением к жизни и даже выпила по этому поводу пару бокалов кьянти.

Почему-то я твердо знаю, что независимо от того, что меня ждет в будущем, моя жизнь переменилась раз и навсегда.

Воодушевленная итальянской «коронацией», Изабель немедленно по приезде в Бостон отправилась к Карлу Прахту.

— С приездом, лауреатка. Как тебе Италия?

— Все было очень по-итальянски. Вообще-то я пришла пригласить вас на ужин — от премиальных еще кое-что осталось. Обещаю, это будет самый роскошный ужин в вашей жизни.

— «Нью-Йорк таймс» напечатала выдержки из твоей лекции на вручении. Должен сказать, в науке тебя ждет большое будущее.

— Кстати, о будущем… — Изабель замялась. Ее охватило волнение. — Хм-мм… Боюсь, вы сочтете это невероятным, Карл…

— Ну, я вообще-то ко всему готов. Если ты, конечно, не собираешься объявить мою докторскую степень недействительной по причине служебного несоответствия. Так в чем дело? Выкладывай.

— Я тут раздумывала о нашей любимой теории «пятой силы», — пролепетала Изабель.

— В чьем варианте? Тут толкователей много.

— В моем. Я думаю, можно было бы попробовать сформулировать целостную гипотезу, которая бы объясняла взаимосвязь всех сил природы.

— Ты была права, — подхватил Прахт, — мне это кажется маловероятным. — Пристально поглядев на девушку, он добавил: — Ты знаешь, Изабель, по-моему, ты в прошлой жизни была канатоходцем. Никто не уважает твои таланты так, как я, но в данном случае хочу напомнить, что такую теорию разрабатывал Эйнштейн, только не успел. Или у тебя зуд? Не терпится докопаться до тайны, до которой не додумался сам Старик?

— Карл, — возразила девушка, — я всего лишь хочу попробовать. Есть масса других тем для диссертации, и любую я осилю за год, максимум — за полтора. Одолеть Единую теорию — вот настоящее испытание. Кроме того, даже если у меня ничего не получится, это будет полезно с точки зрения силы воли, а?

— Изабель, должен сказать, что считаю все гипотезы, связанные с Единой теорией, чисто умозрительными построениями. О них много говорят, но никто не верит, что это реально.

— Предположим, я потрачу на это год или два, — с жаром продолжала девушка. — Все равно мне еще и восемнадцати не будет.

Прахт подумал и объявил:

— Советую сходить в аптеку и купить побольше аспирина.

— Это еще зачем?

— Затем, чтобы биться головой о стену. Ты ведь именно это затеваешь.

Реймонд, увы, энтузиазма дочери не разделял.

— Изабель, это несерьезно. Это же завиральная идея. Я вообще не могу себе представить теорию, которая давала бы единое объяснение гравитации, электромагнитному полю, а заодно и слабым, и сильным взаимодействиям внутри атомного ядра. Эти силы имеют слишком разную природу.