Эрик Сигал - Сильнодействующее средство

— Какой это район?

— Трастевере. Днем здесь всегда полно ремесленников.

— Но что ее сюда потянуло в такое время? — недоумевал Реймонд. — Она же здесь почетная гостья.

— Хотите знать мое мнение? — предположил Джино с сильным неаполитанским акцентом. — Ей, наверное, парень приглянулся.

Реймонд хотел крикнуть, что ему нет дела до «мнения» какого-то водителя, но в этот момент «Ламбретта» нырнула в узкий переулок. Джино поднажал, но вскоре остановился.

— Думаю, синьор, дальше лучше пешком, — вполголоса объявил он. — Эту улицу я знаю, там тупик.

Они завернули за угол и успели заметить Изабель и ее спутника в луче света, льющегося из открытой двери.

Мотоциклист снял шлем и откинул назад длинные черные волосы.

Оба преследователя сообразили, что, поскольку девушка и неизвестный уже скрылись внутри, можно прибавить шагу.

В следующий момент они стояли перед открытой настежь дверью магазина. Свет изнутри освещал померкшие золотые буквы на стекле:

«ДЖУЛИАНО»

СТРУННЫЕ ИНСТРУМЕНТЫ

Внутри разговаривали несколько человек, среди них — Изабель. Она говорила:

— Мистер Карбоне, я очень тороплюсь. Полагаю, то, что вы сказали Эдмундо, соответствует действительности?

— Да, синьорина, слово чести. — Голос принадлежал пожилому человеку.

Реймонд и Джино подошли ближе. Магазин был маленький, сзади, судя по всему, располагалась мастерская. Повсюду были развешаны и расставлены всевозможные струнные инструменты самых разных цветов и оттенков, от нежных скрипок и альтов до могучих контрабасов.

Пожилой человек прошел к застекленному шкафу, в котором стояли несколько старинных скрипок, и достал одну. Она была темно-янтарного цвета, с безукоризненно гладким корпусом, хотя под верхним слоем лака угадывались небольшие трещинки.

Он протянул инструмент девушке, и та приняла его, как драгоценное дитя. Старик продолжал расхваливать свой товар.

— Это инструмент работы Джованни Гранчино, около 1710 года. Последние тридцать лет принадлежал одному частному коллекционеру, но после его смерти выставлен на продажу. Если мне не удастся найти покупателя, то скрипка на той неделе уйдет на аукцион «Сотбис» в Лондоне.

Изабель поднесла скрипку к подбородку, старик протянул ей смычок, с вида такой же старинный.

Девушка набрала полную грудь воздуха и тронула струны. Скрипка моментально ожила.

Изабель заиграла Третью партиту Баха. Звучание инструмента привело ее в такое упоение, что она доиграла вещь до конца. Охваченные волнением, старик и юноша восхищенно захлопали.

— Синьорина, это было великолепно, — запел Карбоне. — Вы играли так, словно в любви признавались.

— Ну что ж, — улыбнулась девушка, — вы свое слово сдержали, сдержу свое и я. Вот банковский чек на тридцать пять тысяч долларов.

— Что? — разочарованно воскликнул старик.

— А что такое? — встревожилась Изабель.

— Даже не поторговались! — упрекнул Карбоне. — Тридцать пять — это стартовая цена. Тысяч пять я уж точно бы сбросил.

— Прошу меня извинить, — смутилась девушка. — Я же вам говорила, у меня совершенно нет опыта в таких делах. Что же теперь делать? Чек-то я уже выписала.

— Я вам скажу, наивная барышня, — отеческим тоном объявил старик. — За эту цену я вам прибавлю тот роскошный смычок, которым вы играли. Тогда вы будете не в обиде. Если желаете, завтра же утром все будет доставлено вам в отель.

— Даже не знаю, — замялась Изабель. — Мы довольно рано вылетаем. А вы не могли бы вызвать мне такси, чтобы я забрала их сейчас? — Тут она вспомнила. — Ой, банкет! Я же опаздываю…

— Не беспокойся, Изабель, — успокоил отец, входя в магазин.

— Папа! Как ты меня нашел?

Пропустив вопрос мимо ушей, Реймонд перешел прямо к делу.

— Надо было мне сказать, девочка, — пожурил он. — Я обижен. Но это мы обсудим завтра. А сейчас нас ждет Джино, как раз успеем на прием.

Джино гнал машину самой короткой дорогой, виляя по извилистым улочкам между Кампо-деи-Фьори и Пьяцца-Колонна, откуда повернул к отелю «Эксельсиор». Реймонд продолжал свои упреки:

— Тридцать пять тысяч! Почти половина твоей премии. Посоветовалась бы со мной, мне было бы приятно сказать тебе «да». Я бы с радостью тебе разрешил.

— Нет, папа, вряд ли, — тихо возразила Изабель.

— Это почему же? — удивился отец.

— Потому что я ее купила для мамы.

Большое путешествие Куперсмитов началось вполне благоприятно. Прославленные ученые от Сан-Франциско до Сан-Диего были очарованы молодой парой. Неделю они провели в Ла-Холле, и за несколько дней пообедали и поужинали, казалось, со всеми сотрудниками Института биологических исследований Джонаса Солка — не говоря уже о самом легендарном директоре, победившем полиомиелит, и его супруге.

В свои восемьдесят с лишком Солк по-прежнему обладал живым умом рвущегося к знаниям школьника и с восторгом слушал рассказ Адама о его открытиях.

Сам он, как выяснилось, был далек от почивания на многочисленных лаврах и увлеченно работал над поиском оружия против новейшей иммунной напасти — СПИДа.

Ужина с четой Солк Аня ждала с особым волнением.

— Никак не могу отделаться от мысли, что Франсуаза когда-то была замужем за Пикассо, — говорила она потом. — Стыдно признаться, но я даже спросила, как ей с ним жилось.

— И что она сказала?

— «Интересно».

— Думаю, это честный ответ, — прокомментировал Адам.

— Знаешь, меня одно удивляет, — продолжала Аня. — Джонас Солк — один из величайших умов столетия. Он победил недуг, который унес жизни миллионов людей и еще больше — искалечил. Почему же ему не дали Нобелевскую?

Адам с бутылкой холодного шардоне и двумя бокалами вышел на балкон. Отсюда открывался захватывающий вид на океан, которому, казалось, нет конца.

— Что ж, Аннушка, могу только высказать предположение. Пусть оно не покажется тебе экстравагантным…

— Да? — Она улыбнулась и поднесла вино к губам.

— Думаю, из Стокгольма приезжали лазутчики — посмотреть на Солка. Они поглядели на его институт и на тот рай, в каком он стоит, и решили, что с него и этого достаточно. Хорошего понемножку.

Пристально глядя на мужа большими карими глазами, Аня спросила:

— Если бы тебе дали выбирать, ты бы какую премию хотел?

Тот, ни секунды не мешкая, ответил:

— Тебя.

Предполагалось, что на Гавайях они проведут отпуск, но коллеги одолевали Адама просьбами о лекциях. Кончилось все тем, что ему пришлось работать больше, чем обычно.

За два дня до их отъезда на острова Южных морей телеграфные агентства раскалились от сенсационного сообщения о шестидесятидвухлетней итальянке, ставшей матерью.

Естественно, мамаша уже давно была в менопаузе. Врачи в пробирке оплодотворили яйцеклетку молодой женщины-донора спермой пожилого папаши и поместили ее в матку синьоры «Икс». Поддерживаемая гормональной терапией, она благополучно выносила плод до положенного срока.