Харуки Мураками - 1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 3. Октябрь-декабрь

В таких случаях, по идее, нанимают профессионального сыщика. В сыскные агентства Усикава не раз обращался, еще когда работал адвокатом. Большинство таких сыщиков — бывшие полицейские, отлично владеют техникой расспросов, слежки и наблюдения. И все же на сей раз ему не хотелось втягивать посторонних. Слишком уж скользкий случай. Тайное убийство, как ни крути. Тем более что теперь Усикава пока не смог бы никому внятно объяснить, зачем это нужно — следить за Тэнго.

Конечно, ему хочется выяснить, что связывает Тэнго и Аомамэ. Но как выглядит Аомамэ, он не знал. Как ни старался, раздобыть ее фото не получилось. Это не вышло даже у Нетопыря. Выпускной альбом ее класса он видел, но там ее лицо вышло мелким, напряженным и больше походило на маску. На фотографии команды по софтболу Аомамэ была в шляпе с широкими полями, которые отбрасывали густую тень на ее лицо. Пройди сейчас эта женщина мимо, Усикава не опознал бы ее. Стройная, осанистая, ростом около 170 сантиметров, с выразительными глазами и скулами, волосами до плеч и спортивной фигурой. Вот и все, что он знал о ней. Но таких женщин на свете сколько угодно.

Поэтому роль сыщика, похоже, Усикаве придется взять на себя. Все-таки здесь нужно смотреть во все глаза, и едва что-нибудь произойдет, принимать решения на ходу. С такой деликатной работой человеку со стороны не справиться.

Тэнго жил на последнем этаже старой железобетонной трехэтажки. У входа в подъезд висели почтовые ящики с фамилиями жильцов — ржавые, с облупившейся краской и не запертые. На одном белела табличка «Кавана». Парадная дверь не запиралась, и в подъезд мог зайти кто угодно.

В темном коридоре в нос бил букет запахов, скопившихся здесь за многие годы. Пахло вечно протекающей кровлей, выстиранными дешевым порошком простынями, прогорклым маслом для тэмпуры [24] Тэмпура (от португ. tempero, приправа) — ломтики морепродуктов или овощей, обвалянные в тесте и обжаренные в кипящем масле. Блюдо завезено в Японию португальцами на рубеже XVIII—XIX вв., но сегодня считается неотъемлемой частью традиционной японской кухни. , пожухлой пуан-сеттией, кошачьей мочой в бурьяне палисадника и прочими компонентами неповторимого духа этого здания. Если долго в нем жить — наверное, привыкаешь. Но даже так уютным его не назовешь.

Окна квартиры Тэнго смотрят на проезжую часть. На улице спокойно, хотя не безлюдно. Неподалеку школа, мимо то и дело проходят дети. По другой стороне дороги тянется плотный ряд двухэтажных домишек. Без двориков, без палисадников. Впереди по улице — трактир и лавка канцелярских товаров для школьников. Еще через пару кварталов — полицейская будка. Укрыться особенно негде. Но если наблюдать за квартирой с обочины, соседи наверняка заподозрят неладное. А при виде такого странного типа, как Усикава, насторожатся вдвойне. Не дай бог, примут за извращенца, поджидающего школьников по дороге домой, и вызовут полисмена из будки.

Для нормальной слежки нужно найти подходящее место. Чтобы наблюдать за объектом, не привлекая внимания, и время от времени пополнять запасы еды и питья. В идеале это квартира, из которой виден дом Тэнго. Установить у окна фотокамеру с телеобъективом и отслеживать, что творится в жизни Тэнго, кто к нему ходит и так далее. Конечно, в одиночку вести круглосуточное наблюдение невозможно, но часов по десять в день — без проблем. Вот только найти такое место, похоже, будет не просто.

Усикава искал, кропотливо исследуя окрестности. Обошел все, что мог, пока шевелились ноги — и пока оставалась хоть слабенькая надежда. Все-таки упрямства ему не занимать. И тем не менее, изучив за полдня всю округу, он отчаялся. Квартал Коэндзи застроен плотно, здания невысокие, ландшафт ровный и плоский, как стол. Точек наблюдения, с которых видно квартиру Тэнго, — раз-два и обчелся. Абсолютно негде пристроиться.

Когда в голову не приходило удачных мыслей, Усикава принимал чуть теплую ванну. А потому, вернувшись домой, он первым делом подогрел воду. И, погрузившись в пластмассовую ванну, стал слушать по радио концерт Сибелиуса для скрипки с оркестром. Не потому, что любил именно Сибелиуса или считал этот концерт идеальным для слушания в ванне после рабочего дня. Может, какие-нибудь финны и любят слушать Сибелиуса, сидя долгими полярными ночами у себя в саунах. Но он снимал жилье в квартале Кохината округа Бункё, и для совмещенного санузла его двухкомнатной квартирки скрипка Сибелиуса звучала несколько патетично и напряженно. Впрочем, Усикаву это ничуть не раздражало. Лишь бы играла музыка, какая — неважно. С равным удовольствием он бы слушал и концерт Рамо, и «Карнавал» Шумана. Просто сейчас по радио передавали концерт Сибелиуса для скрипки с оркестром. Вот и все.

Как обычно, одна половина сознания Усикавы отключилась и отдыхала, вторая — думала. Музыка Сибелиуса в исполнении Давида Ойстраха развлекала отдыхавшую половину. Легким ветерком влетала в распахнутую дверь на входе и уносилась прочь через распахнутую дверь на выходе. Наверное, не самый похвальный способ наслаждения музыкой. Возможно, узнай об этом Сибелиус, он бы нахмурил мохнатые брови, а на его толстой шее проступило бы несколько недовольных морщин. Но Сибелиус давно умер, да и Ойстрах уже покинул этот мир. Поэтому Усикава, никого не стесняясь, пропускал музыку из одного уха в другое, пока вторая, рабочая половина его сознания без устали рождала мысль за мыслью.

В такие минуты он любил размышлять, не фиксируясь на чем-то конкретном. Просто выпускал мысли на свободу, как собак в чисто поле, говоря им: «Бегите, куда вздумается, делайте, что хотите». Сам же погружался по горло в теплую воду и, блаженно жмурясь, слушал музыку. Его собаки бестолково носились по полю, скатывались по склонам холма, без устали гонялись друг за дружкой и охотились на белок. Когда же, перепачкавшись и извалявшись в траве, усталые зверюги возвращались к нему, Усикава трепал их за ушами и вновь цеплял на них ошейники. Как раз к окончанию музыкального произведения.

Концерт Сибелиуса закончился через полчаса, и диктор объявил, что дальше прозвучит «Симфониетта» Яначека. Это название Усикава уже где-то слышал. Попробовал вспомнить, где, но тут его сознание вдруг помутнело, и перед глазами поплыли какие-то желтые пятна. Наверное, в ванне пересидел. Махнув на все рукой, он выключил радио, вылез из ванны, обернул полотенцем бедра и, перейдя на кухню, достал из холодильника бутылку пива.

В этой квартире он обитал один. Когда-то у него были жена и две маленькие дочери. Они жили в доме, купленном в квартале Тюоринкан [25] Тюоринкан — элитный квартал города Ямато префектуры Канагава. , с небольшим садиком, где бегала их собака. У жены были правильные черты лица, а дочерей даже можно было назвать красавицами. Ничего от внешности отца девочки не унаследовали. Что, конечно, самого Усикаву только радовало.