Дмитрий Правдин - Записки районного хирурга

— Ну, как же так, Валентина! — сокрушался заведующий. — Снова ляп! Ты так нам всех больных перебьешь, кого мы лечить будем?

— Леонтий Михайлович, — канючила Валя, размазывая слезы по красивому личику. — Я правда больше не буду! Ы-ы-ы! Простите меня, пожалуйста!

— Валентина, ну сколько тебя можно прощать, а?

— Ну последний раз! Леонтий Михайлович, я исправлюсь! Ы-ы-ы!

И в тот раз простил глупую девку доктор Ермаков и пустил Валю к больным. Не ведаю, как так получилось, но буквально через неделю тот же пациент, Валя и калий сошлись в одном месте.

На сей раз калий больному назначил терапевт. Пациента собрались выписывать домой, а ЭКГ была не очень: сказывался разряд тока, выданный дефибриллятором. Валя зарядила капельницу, вошла в вену… Тут с улицы засвистел ее поклонник. Блондинка мужественно сопротивлялась соблазну, старалась не замечать бойфренда, но когда во флаконе оставалось совсем чуть-чуть раствора, сдалась и открыла на полную.

На сей раз рядом был сам заведующий отделением, он быстро помог больному дефибриллятором и снова спас его жизнь.

— Все, Валентина, терпению моему пришел конец! — грозно произнес заведующий, когда все страшное осталось позади. — Или пиши заявление по собственному, или я пишу рапорт о полном служебном несоответствии.

— Леонтий Михайлович, я больше не бу-у-у-уду! — завела Валя старую песню.

— Валя, все! Никаких поблажек! Больше ты у нас не работаешь!

— Леонтий Михайлович, а я беременна.

— И что теперь?

— Ну, вы же не уволите беременную женщину? КЗоТ запрещает!

— От дает! Ну, девка! Какой срок?

— Двенадцать недель ставят.

— Хорошо, оставайся. Но пока в декрет не ушла, я тебя к процедурке и на пушечный выстрел не подпущу! Будешь больных кормить да перевязочный материал крутить. Ясно?

— Ясно, Леонтий Михайлович!

К нашему счастью, Валя в скором времени ушла в декрет и плавно перешла во второй, не выходя из первого. Всем так было лучше.

К сожалению, ляпы чаще всего происходят из-за нашей лени и элементарного нежелания шевелить мозгами.

— Дмитрий Андреевич! — кричит фельдшер «скорой», молодая симпатичная деваха. — Мы вам тут бабушку с острым аппендицитом привезли. Куда ее?

— Ну, вроде в пятой палате место было, положите пока туда. Я в перевязочной пока занят, сейчас освобожусь, посмотрю.

— Хорошо, я сопроводительный талон на посту оставлю, я вам не нужна?

— Не знаю, а там похоже на аппендицит?

— Похоже, я лаборантку уже вызвала, только бабушка эта немного странная.

— Ладно, сейчас перевязку закончу и посмотрю, — отвечаю я, пропуская информацию о странности бабушки мимо ушей.

Фельдшер ушла, я отправился знакомиться с новенькой. На кровати лежала, уставившись в потолок, пожилая женщина с морщинистым лицом. Правую руку больная прижимала к животу.

— Добрый вечер! — бодро начал я. — Что с вами случилось? Живот болит?

Женщина и бровью не повела. Я переспросил громче, подумав, что она плохо слышит. Снова ноль реакции.

— Эй, уважаемая, вы меня слышите? — почти прокричал я в ухо пациентки.

Та не шелохнулась.

Я тронул ее за руку, и она немедленно схватила меня за кисть и забормотала что-то нечленораздельное, интенсивно шевеля красными губами. Приглядевшись повнимательней, я вдруг понял, что передо мной слепоглухонемой человек. Но как фельдшер догадалась, что у нее аппендицит? Я бросился к телефону:

— Алле, Марина? Это Правдин говорит. Марина, а как вы определили, что у пациентки острый аппендицит, если она слепоглухонемая, и почему меня не предупредили об этом?

— Дмитрий Андреевич, нас родственники вызвали, сказали, что второй день держится за живот и мычит. Ну, подумали, что аппендицит. А вам я сказала, что она странная.

— Да, сказали! Только забыли отметить, что она ничего не видит, не слышит и сказать не может!

— Но живот у нее болит, как аппендицит исключишь?

— Марина, у нее там расчесы, укусил кто-то, она и чешет это место второй день! А живот абсолютно мягкий, никак не реагирует на пальпацию!

— Я думала, — начала Марина.

— Ничего вы не думали, — перебил я. — Увидели, что держится за живот, и к нам незамедлительно! Хирурги разберутся!

Конечно, я блефовал; я не был стопроцентно уверен в том, что у старушки нет аппендицита, но безалаберную фельдшерицу стоило проучить!

Тяжело поставить диагноз такой больной. Но путем динамического наблюдения и при помощи анализов нам удалось избежать ненужной операции: аппендицит не подтвердился.

Я все время конфликтовал с работниками «скорой помощи»: они доставляли больных в отделение, порой даже не разбираясь, нужно их госпитализировать или нет.

Да, я преклоняюсь перед «скорой», они всегда на «линии огня», но ляпы, которые они допускают, — это что-то особенное! Вот два самых серьезных.

Первый: пациенту с венозным кровотечением конечности накладывают жгут выше раны. Но кровь по венам течет к сердцу, от периферии к центру. Жгут, наложенный выше раны, усиливает кровотечение, так как по артериям кровь движется от сердца к периферии и, совершив газообмен, возвращается назад по венам, а жгут не дает ей этого сделать, и кровь вытекает наружу. Надо наложить или очень плотный жгут, чтобы сдавить и подлежащие артерии, или хорошую давящую повязку. Не раз мне приходилось останавливать венозное кровотечение простым снятием жгута. Снял — и кровь перестала сочиться из раны.

Второе: часто при кровотечениях начинают поднимать давление до нормальных цифр, не разбираясь, что кровоточит — язва желудка или огнестрельная рана. Этого ни в коем случае нельзя делать. Организм так реагирует на кровопотерю — снижает артериальное давление. Есть у больного давление 80/40 или 70/30 — и слава богу! Повышая его до 120–130 по верхней границе, мы провоцируем усиление кровотечения. Я знаю случаи, когда это губило пациентов.

Ну что ж, средний медперсонал обсудили — пора перейти к врачам, людям с высшим медицинским образованием. И мы допускаем ляпы.

Самый большой ляп хирурга — это оставить что-нибудь в животе пациента. Многие грешат этим, но лишь единицы сознаются. Кто-то из корифеев сказал, что каждый хирург хоть раз в своей жизни да забыл внутри пациента инструмент или салфетку. Хорошо, если сразу спохватился…

Операционная медсестра должна отслеживать наличие инструментов и салфеток, тампонов, шариков и прочего материала. Но ночью, когда заканчивается большая, кровавая операция, вполне возможны ляпы.

Пришлось мне оперировать женщину с проникающим ножевым ранением брюшной полости, у нее был поврежден тонкий кишечник. Когда я зашил дырки в органе, то увидел в области малого таза какой-то необычный конгломерат из сальника и петель тонкой кишки. Я разъединил ткани и нашел… стеклянный шприц с проржавевшим поршнем и согнутой иглой. На боку четко читалась дата изготовления — 1949 год.