Array Array - Становление Бойца-Сандиниста

Хотя в ходе этой борьбы наши конечные цели, те, за которые мы боролись как революционеры, непосредственно и не достигалась, но то, что ставилось нами как цель студенческих выступлений, осуществлялось. То есть на уровне борьбы за студенческие требования мы действительно смогли привести студентов к объединению вокруг нашей политической линии, вокруг наших активистов, с которыми они начали понемногу находить общий язык. Причем до такой степени, что среди студентов-первокурсников возник феномен восхищения руководителями РСФ. И по мере того, как мы разворачивали борьбу, все больше и больше студентов объединялось в кружки, образовывавшие группы, позднее ставшие ячейками Сандинистского фронта. Я не могу рассказать в подробностях, поскольку я особо не располагал такими данными, какова тогда была подпольная структура Фронта в масштабах всей страны. Хотя и подозреваю, что она была слабой.

Хочу обратить внимание на то, что подпольщики просили подыскивать конспиративные квартиры именно нас, то есть Гато Мунгию, Леонеля, меня и еще двух-трех товарищей. В основном Гато Мунгию. Они просили об этом именно нас, поскольку мы были из Леона. Большинство студентов не было леонцами. Они приезжали в Леон учиться из других департаментов и жили в студенческих общежитиях, поддерживая дружеские отношения только в студенческой среде. Завязать дружбу с жителями города им было трудно. Мы же как леонцы имели в городе самые широкие связи. Благодаря этому у нас всегда была возможность найти кого-нибудь, кто мог одолжить свою машину или сдать квартиру. Ведь мы были в Леоне среди своих, соседей и людей, которых мы знали и у которых могли найти, если нуждались, помощь. И вот как-то на страстную неделю нам по линии СФНО было приказано не покидать Леон (на это время мы обычно уезжали к морю) и неотлучно находиться в помещении КУУН, поскольку ожидалось какое-то важное задание. Позднее действительно поступило сообщение о том, что в Леон прибывает «гондола» [47] На языке подпольщиков во многих странах Латинской Америки слово «гондола» служит для обозначения тайно передвигающейся по стране группы партизан или транспорта с оружием. с товарищами, возвращающимися на родину. «Гондола» уже находилась на границе — в Чинандеге или еще где-то, — и поэтому мы были обязаны срочно и где угодно найти конспиративные квартиры. В приказе было сказано: «Обеспечить убежища. Свободная родина или смерть!» Mы знали, что не может быть никакого оправдания, если не сможем их раздобыть. Это беспокоило нас и товарищей из подполья, поскольку «гондола» уже прибыла и выжидала где-то в Чинандеге или на границе с Гондурасом.

Мы вышли на поиск конспиративных квартир, не зная, как их раздобудем, напряженно думая и перебирая в памяти тех, кого знали, но на ум не приходило ничего подходящего. Тогда мы стали вспоминать, кого же из старых друзей по Леону, из тех, кто с нами здоровается, можно было бы посвятить в наше дело. «Погоди-ка, — сказал я Гато Мунгия, — давай посмотрим, может быть, нам подойдет Эдуардо Коронадо». Речь шла об одном адвокате, который жил домах в шести от здания КУУН и был членом Независимой либеральной партии (НЛП) [48] Политическая организация мелкой буржуазии и средних городских слоев. Возникла в 1944 г. из фракции, отколовшейся от просомосистской либеральной партии. Находилась в оппозиции к диктатуре, но действовала легально. В настоящее время часто выступает с критикой политики СФНО. . Этот адвокат происходил из трудовой семьи. Его контора располагалась в том же доме, что и зубоврачебная клиника моего брата. «Дружище Эдуардо, — сказал я ему, — мне нужна одна срочная услуга. Видишь ли, требуется квартира для одного товарища, который будет здесь проездом. Ну так как?» (Скажи я ему, что речь идет о подпольщике, он бы мне точно отказал. Так что суть была в том, чтобы сказать, что, дескать, товарищ проездом в Манагуа и задержится тут на ночь, ну на две.) Но этот тип все равно меня, что называется, отшил и порекомендовал некоего сеньора, у которого полукварталом дальше был дом, где находилось принадлежавшее ему же похоронное бюро. Я обратился к нему. С ним я тоже был знаком. Он принадлежал к НЛП, а я знал всех активистов этой партии, поскольку и сам записался в нее. Так вот, я ему сказал: «Компа [49] Компа — товарищ по борьбе. Сокращенное от слова «компаньеро». Партийное обращение, принятое во многих никарагуанских политических организациях, в том числе и в НЛП, а также у сандинистов. Члены СФНО очень часто в конспиративных целях вступали в НЛП. , того... я нуждаюсь в одной услуге...» Но дело в том, что они-то были все люди в годах, а я сопливым мальчишкой... Ну разве не было для человека уже пожилого просто безответственно соглашаться на предложение, подобное тому, которое сделал я? Старики привыкли принимать участие в заговорах для стариков. То есть в заговорах консерваторов и либералов, договаривающихся между собой в кинотеатрах или в старинных наследственных палаццо Леона. Словом, для старика такой закалки связаться с уже взятым властями на заметку молодым студентом-бунтарем и согласиться впустить в свой дом чужака было очень трудно. И он мне отказал, сказав, что у него дома нет места... Но я ответил ему: «Это, товарищ, не важно. Мы положим своего человека в гроб, а сверху поставим другой. Так он пересидит дневное время». Наши товарищи, убеждал я, хорошо дисциплинированны. Да, отвечал он, ну а если придут купить гроб... Вы скажете, продолжал я, что этот уже обещан. Но старик не согласился и сказал мне: «Послушай, я порекомендую одного человека, который тебе поможет. Он тоже из НЛП. Это один субтиавец...» [50] Житель поселка Субтиава, одного из рабочих пригородов Леона.

Я пошел по данному мне адресу и встретил там Томаса Переса. Когда я обратился к нему со своей просьбой, было видно, что помочь-то он хочет, но что у него дома действительно нет необходимых условий. Я это понял, когда он мне сказал: «Брат, я бы с удовольствием, но у меня в доме нет даже комнат». А с «гондолой», о которой я тебе говорил, должны были прибыть Томас Модесто, Оскар Турсиос, Хуан Хосе Кесада, Хосе Долорес Вальдивия, Рене Техада [51] Имена и клички известных сандинистских деятелей, многие из погибли. И выше, и ниже по тексту о них рассказано подробнее. ... Словом, вся когорта славных! Все они ехали с Кубы и, кажется, даже из Вьетнама. И вот тогда этот товарищ сказал, что сам он не в состоянии помочь, но есть некто, который, в чем он был уверен и что гарантировал, сможет, дескать, помочь. Мы пошли его искать. Но дома этого человека не оказалось, так как он ушел на похороны, проходившие где-то там же, в Субтиаве. Пошли и мы на эти похороны. По дороге Томас Перес сказал мне: «Слышь-ка, я с тобой к нему подходить не стану, потому что меня заметят... И если он тебе откажет, то подумает еще, что я из СФНО, и тогда все пропало. А я его тебе покажу, ты отзови его в сторонку, там и переговоришь». Мы как ни в чем не бывало смешались с людьми, бывшими на похоронах, и тут Томас Перес указал мне на одного мужчину: «Вон тот, что там идет». Я подошел к этому человеку как можно поближе и, тронув его пальцем за плечо, подмигнул. Он понял, что я что-то хочу спросить. Хотя раньше мы не были знакомы, но меня-то он узнал. Вообще в Леоне меня знали. Ну я ему и сказал: «Брат, хочу обговорить с тобой один деликатный вопрос». «Почему бы и нет, — ответил он, — с удовольствием». Мы чуть отстали от остальных, и я пояснил: «Брат, должен приехать один Компа». Самое главное в такие моменты, чтобы тот, с кем ты говоришь, согласился в принципе. А там уж все равно. Главное, чтобы было принято решение, то есть получено согласие. Ну а он в ответ на мой вопрос сказал: «С удовольствием, товарищ, почему же нет...» Вот такой это был субтиавец.