Дмитрий Правдин - Записки из арабской тюрьмы

Смотрел я на бьющих поклоны уголовничков и думал, что сегодня же Наталье 35 лет исполнилось, и эта поездка в Тунис вроде ей как подарок на день рождения был. Не зря ж говорят, что заранее нельзя поздравлять, примета плохая. А еще я думал, что сегодня у нас в России дети в школу пошли, что моя дочь и Натальина в 8-й класс перешли, они у нас ровесницы. А у одной девочки папа в тюрьме, а у другой мама в могиле. И до того тошно мне стало, что в очередной раз захотелось взять в руки пулемет и перестрелять здесь всех к чертям собачьим.

У арабов праздник, ликуют, радуются, надеются, что Всевышний смилуется над ними, а я их восторгов не разделяю, думаю о своем и помощи мне, видно, ждать неоткуда. Придется своими силами добывать свободу.

Сегодняшний день был жарче предыдущих, хотя температура и была как обычно — 40 градусов, но дефицит воды давал о себе знать. Арабы легче переносят высокую температуру и не особо страдают от нехватки воды. Их предки были жителями пустынь, и на генетическом уровне передали «жаростойкость».

Сколько раз я наблюдал, как коренные жители этой страны, одетые в кучи одежд, как капуста, нормально переносят жару и даже не потеют. Вон полицаи, одеты в рубашку с галстуком, костюм, сапоги, причем как мужчины, так и женщины, и ничего, хоть бы хны. Я в шортах и майке по стенке ползаю, каждые 20 минут к бутылке с водой прикладываюсь, а они кофе ГОРЯЧИЙ цедят.

Конечно, пост в Рамадан, в условиях жаркого климата, явно не для европейцев. К обеду мой язык стал напоминать наждачную бумагу, а все мысли сводились к воде. Я все чаще и чаще поглядывал в сторону крана, где была такая вкусная и прохладная вода. Надо было сделать всего пять шагов, открыть кран и… И тогда бы мой авторитет в глазах арабов резко упал.

Надо отметить, что не все арабы соблюдали пост. Были, конечно, и истинно больные, несколько человек страдало сахарным диабетом, к ним приходили и по часам кололи инсулин. Но были и откровенные пофигисты, из числа особо отмороженных бандитов, которые считали, что раз утром он помолился, то ему на весь Рамадан хватит.

В обед, как обычно, принесли бачок с баландой, отморозки и больные стали кушать, я отказался, гордо отвернувшись к стене. Рамадан Рамаданом, а обед и ужин приносили регулярно, ведь пост — дело добровольное. Есть-то и правда не хотелось, а вот пить! Но, раз решил, значит, буду держаться до конца! Я тогда еще не знал, что Рамадан для меня окажется хорошей тренировкой для предстоящих голодовок.

Многочисленные родственники заключенных несли им продовольственные передачи. В этот день их было необычайно много, посыльные ежеминутно забегали в камеру, выкрикивали фамилию и отдавали корзину с едой. Там, на воле считали своим долгом поддержать близких в такой день. Приезжали даже из глухих деревень, несмотря на удаленность и адскую жару. На КПП выстроилась большая очередь.

День тянулся очень медленно, говорить не хотелось, язык уже распух и не помещался во рту, мне казалось, что не выдержу, подбегу к крану, но всякий раз отгонял от себя эти мысли.

Наконец стало темнеть, вскоре солнце полностью скрылось за горизонт, арабы помолились предпоследний, четвертый раз (еще была пятая молитва перед полуночью), и пахан официально разрешил пить и есть.

Все с уважением посмотрели на меня, и ваххабиты подарили целую полуторалитровую бутылку местной минеральной воды Sabrin. Жадными глотками я осушил сразу пол бутылки.

— А я думал, ты не выдержишь, — восхищенно произнес пахан. — Не все арабы выдерживают, нарушают пост, а ты смотри, продержался!

— Ну, попробовал и получилось, — скромно ответил я.

— А я видел, как он весь день на кран поглядывал, думал, попьет, — влез в разговор небезызвестный ваххабит Керим. — Нет, сдержался! Молодец! Хорошо, что я тебя тогда не прирезал!

Все вокруг дружно заржали и стали по очереди подходить и похлопывать по плечу, так сказать, поздравляли с «боевым» крещением.

— Ну, давай к нам, разговеемся! — широким жестом пригласил к своему кружку ваххабит Омар, с молчаливого согласия остальных моджахедов. Грех было отказываться, и я подсел к ним.

Не скажу, что мне было приятно общество этих любителей отрезания человеческих голов, но раз зовут, надо принять предложение. Вообще они редко кого зовут к своему столу, если только это хороший земляк и одновременно добрый мусульманин.

Пища была насыщенной и добротной, домашний кус-кус из баранины, который разительно отличался от тюремного, жареная курица с макаронами, картофель фри, свежие помидоры, огурцы, яблоки, груши, арбуз, оливковое масло и много-много перца, да такого острого, что аж слезу вышибало. А ваххабиты едят да посмеиваются: «Кушай, кушай, Руси! Ты себя сегодня хорошо показал, статься из тебя со временем может хороший мусульманин получиться, тоже ваххабитом станешь».

При этих словах я чуть не поперхнулся, но промолчал, кисло улыбаясь и кивая в ответ головой. Съели все по-тюремному быстро, не прошло и пяти минут, как вся еда переместилась в пустые желудки. Сегодня, да и в последующие дни, до конца Рамадана в камере не курили, несколько ухарей пытались потравить себя и окружающих табачным дымом, но, получив по лбу, оставили эту затею, курили теперь только на прогулке или в оконную решетку. Хоть вони на месяц поменьше стало.

В дальнейшем я перед рассветом выпивал через силу воды, столько, сколько вмещал мой желудок и мужественно весь день переносил жару и пост. «Заправка» водой по утрам, надо сказать, особо не помогала, ведь я ж не верблюд, но на какое-то время пить не хотелось.

Драк почти не было, в камере не курили, не матерились и не орали, но… усиленно молились и читали Коран.

Коран читают вслух, нараспев, и чем громче, тем лучше, молились тоже далеко не молча. Одно радовало, что не дубасили в барабаны и не играли на зокре.

Я продолжал изучать язык и ждать хоть каких-нибудь известий с воли. Тамил мне сказал «по секрету», что суд, по-тунисски «трибунал», в настоящее время не работает и оказывается, с первого июля и по середину сентября на каникулах. Работает только суд по мелким правонарушениям, который дает небольшие сроки до шести месяцев. Под его юрисдикцию попадают драчуны, пьяницы, сквернословы и прочая «мелочь». Из самых «тяжелостатейников» мне известен некий гражданин, который в пьяном виде громко матерился на улице. Реально он мог получить приличный срок, но начался Рамадан, судья сжалился и «впаял» ему три месяца.

Люди, попавшие за мелкие правонарушения, дожидаются суда недолго, максимум дней пять. Напился, подрался, обматерил кого, схватили, привезли в тюрьму, смотришь — его уже дня через два в трибунал отвозят, где отмеривают от двух недель до шести месяцев.

То, что я четвертый месяц дожидался суда, косвенно подтверждало, что не все так просто в моем деле, но то, что от меня скрыли каникулы уголовного суда, повергло в легкий шок. Ни следователь, ни переводчик, ни даже наш консул не соизволили поставить меня в известность, что пресловутый суд затягивается, и надолго! Сколько лицемерия, фальши и неоправданной жестокости в одном флаконе.