Борис Щербаков - В/ч №44708: Миссия Йемен

После неудавшегося «горячего» переворота, известных мне попыток изменения государственного устройства Йемена, не было, и, стало быть, опасность быть возвращенным на Родину по этой причине отпала. Зато возникла — заткнись, Мефистофель!!! — множество причин иного рода.

По «вражескому голосу» опять прошла информация про очередной захват заложников на дороге где-то в горах, где не сказали. Пропали то ли канадцы, то ли итальянцы, специалисты гражданские, вождь местного племени чем-то сильно недоволен и применил такой популярный в стране прием для шантажа Центрального Правительства. Новости мы обязаны были слушать ежедневно, записывать и докладывать на политчасах, а перед показом кинофильмов — еще раз всей аудитории Хабуры, включая жен и детей, если таковые у кого имеются.

Ну да ладно, это все иностранцы, советских специалистов, как нам искренне казалось тогда, тронуть не должны — это уж будет верхом наглости. И, кстати, если не считать несколько несерьезных инцидентов, советские специалисты в йеменском плену не оказывались, по крайней мере в мое время.

…..С утробным ревом грузовой ЗИЛ –130 медленно взбирается по серпантину дороги все выше и выше на Западную гряду гор, опоясывающих Сану. Город расположен в долине, вытянутой с севера на юг, но со всех сторон — горы. Над всеми вершинами возвышается гора Нугум, это с востока. С военной точки зрения — идеальный плацдарм для контроля долины и города. Видимо, это было понятно не только нам, ибо именно на горе Нугум, чуть выше подножья, располагалась Президентская спецбригада реактивных батарей, сыгравшая, кстати, свою спасительную роль не раз в последующих политических событиях…

ЗИЛ заползает в горы, начинает появляться какая-то горная растительность: цветочки, травка, жухлая, но зеленая!!! В долинной Сане травы не росло по определению. То есть можно, конечно, было найти лужайку у богатого дома или в дипмиссии, где работала постоянная система орошения, а так — нет. В одном из писем из дома мама моя порекомендовала мне чаще отдыхать: «выдь», мол, на травке полежи… Эта рекомендация вызвала гомерический хохот за очередным переводческим застольем, помню, и долго еще коллеги меня подначивали по этому поводу. Пыль, глина, мусор — это есть в изобилии, а травы — увы, нет.

На глазах плавно меняется климатический пояс. Из пустынной долины мы забираемся в сухие, но субтропики, гор. Появляются кустарники, даже низкорослые деревья и даже трава. В машине трое: водитель Толик Рябов, Начфин и я. Мне выпала огромная честь сопровождать Начфина в Ходейду, на побережье Красного Моря, где нам предстояло получить и оформить так называемый морской кооператив, т. е. груз продуктов для колонии ГСВС, прибывающий морем. Из двух типов «кооперативов», морской, естественно, самый дешевый, хотя и идет дольше.

Помимо огромной чести, для меня поездка в Ходейду — это еще и первые «командировочные», что в материальном плане совсем неплохо! И первый выезд за 9 месяцев за пределы Саны вообще. Иногда мне начинало казаться, что так и просижу все два года в городе и страны не увижу вовсе. Увидел.

Мы миновали перевал, и машина споро покатила вниз, с гор в долину Тихама. Долина Тихама — одна из самых страшных пустынь мира, если не считать большую по площади Сахару, скажем, или наши Каракумы. Проблемы Тихамы в том, что при годовых температурах под 50 градусов влажность в ней, чем ближе к морю, тем сильнее стремится к 100 %. И соль. Всепроникающая, белая, убивающая все живое вокруг соль… По мере спуска машины с гор мои «выходные» джинсы LEE COOPER, хоть и латаные, но новые, постепенно отяжелели на пару килограмм, именно за счет влажности, испарина выступила на лбу, а то ли еще будет…

Стали появляться банановые (!!!) рощи по обочинам и по устьям полуживых каменистых ручьев. Есть я бананы ел, но видеть, как они растут, — никогда.

Где вода — там жизнь. Справа по движению, в живописных скалах, завершающих собой спуск в равнину, я увидел выдолбленные в камне пещеры, огни костров, хижины, покрытые банановыми листьями, и фигурки смуглых маленьких людей.

— Кто это? — удивился я.

— Как кто? Пещерные арабы. «Дикий народ, дети гор», — сыронизировал видавший виды Начфин, а он ездил за «морским кооперативом», как на работу, почти каждый месяц.

«Каменный век», — пронеслось у меня в голове. Эти люди жили здесь, вдоль наполняющихся водой лишь весною горных ручьев, и век, и два, и, наверное, тысячелетия назад. Цивилизация дала им керосин в лучшем случае, ну и, конечно, автомат Калашникова. Совершенно реальные, настоящие, «пещерные» люди провожали нас недобрыми взглядами, и, естественно, останавливаться в этих местах без крайней необходимости не рекомендовалось по инструкции. Не думаю, что кому-нибудь приходило в голову сделать это и без оной, впрочем…

«Каменный век» — это определение можно было легко отнести и ко многим характерным деталям нашего быта в то время, вроде собственно жилья, где стены — из глины и камня, или бани по четвергам для личного состава в помещении армейской помывочной установки, пропахшей соляркой.

Несколько часов по пустыне, по прямой, как правда, дороге, благо рельеф позволял ее так проложить, мы въехали в изъеденную вечной солью и пропитанную рыбным запахом Ходейду — крупнейший морской порт Северного Йемена. На дальнем рейде уже стоял наш корабль с «кооперативом», куда мы и отправились на вечернюю пирушку. Морякам сходить на берег было запрещено, для них общение с «аборигенами» было столь же в радость, как и для нас халявная капитанская выпивка и черный хлеб со свиным эскалопом на закусь. Я тогда этого не знал, но, видимо, начсостав судна имел и прямой материальный интерес — некоторые «колониальные» товары, вроде отрезов кримплена, упаковок дешевых гонконгских джинсов, японской аудиотехники по договорным, низким ценам, им поставляли именно «аборигены», т. е. наши люди в гарнизоне Ходейда, а там исправно проходили службу несколько наших специалистов, военных моряков, и, соответственно, пара переводчиков. Бр-р-р-р, даже врагу своему я бы не пожелал службы в таком месте. Хотя, наверное, врагу бы пожелал.

Потом была еще встреча с советским лоцманом. На берегу жаркого Красного Моря стояло несколько контейнерного вида вагончиков, весьма одиноко, и в них проживали несколько иностранных специалистов-лоцманов, в т. ч. капитан из Одессы, по-моему, имени не вспомню. Дело в том, что у йеменцев большого флота отродясь не было, а подходящие к расширенному в качестве подарка Великого Советского Народа еще при Хрущеве порту, по экономической и военной необходимости должны были подходить вполне современные корабли, и без научной лоции — никак.