Борис Щербаков - Багдад: Война, мир и Back in USSR

В моей творческой биографии есть эпизод, когда я торговал… водкой. Не подумайте ничего плохого, это была все та же внешнеторговая деятельность — контракты, поставки. Так получилось, что летом 1990 г. срочно понадобилось одной иракской фирме закупить несколько контейнеров водки «Столичной» и «Лимонной», а представлять В\О «Союзплодоимпорт» в Торгпредстве осталось только мне. Я, как положено, связался с Объединением, начал организовывать поставки, переговоры… А вспомнился этот эпизод не особенностями товара (без разницы, по большому счету, чем торговать—то) и не парой ящиков образцов, присланных Объединением мне в помощь, к вящему удовольствию моих друзей…

Связь с Москвой осуществлялась по двум официальным каналам: 1) телефон, что дорого, и потому требовало специального разрешения Торгпреда и 2) Телексом, а это была вообще особая процедура. Сегодня выходя каждое утро в свой mail-box и просматривая почту и представить себе невозможно, что каких-то 20 лет назад для того чтобы переслать текстовое сообщение контрагенту в Москве нужно было:

1. Составить текст сообщения, отнести в машбюро, где его напечатают.

2. Завизировать текст у курирующего Зам. Торгпреда.

3. Получить «визу» Первого Отдела на предмет отсутствия секретных сведений.

4. Отнести лично на Телекс, где операционистка аппарата ставит его в очередь.

5. Телекс отправляется своей дорогой в Москву, в лучшем случае в тот же день.

Ну и потом ждать ответа, как получится — день, два, три. Аналогичная процедура происходила и в Москве, поэтому обмен элементарной информацией, ответы на вопросы, требующие быстрой реакции, вроде цен, занимал недели. В общем, водкой я торговал вполне неспешно, несколько летних месяцев. Телефонная связь с Москвой тоже санкционировалась руководством, каждый раз бегать с бумажками-разрешениями мне показалось малоэффективным, и я иногда использовал телефон фирмы—покупателя, когда оказывался у них на переговорах. Каюсь, пару раз я беззастенчиво звонил просто домой, разузнать как там дела (в то время как раз у меня родился сын и он-лайн информация была очень кстати тогда, да простит меня багдадский безвестный предприниматель, выгодно тогда купивший партию водки, и, надеюсь, заработавший через мое посредничество немалые деньги…

Компьютеров в ту пору в Торгпредствах в Посольстве не было, и быть не могло по определению. Во-первых, экзотика, дорого, специалистов нет. Во-вторых, соображения безопасности — даже на электрических печатных машинках конфиденциально-секретную информацию печатать не разрешалось, чтобы, упаси Бог, электронный сигнал не мог был считан какой-нибудь недружественной разведкой, а тут какой-то новомодный и непонятный компьютер, их тогда еще называли ласково «персоналка».

Я первый в своей жизни персональный компьютер увидел до отъезда в Багдад в продвинутом в техническом плане своем Объединении, в «Разноэкспорте», но что он умеет делать, кроме как текст набирать и в примитивные бродилки играть, так и не успел узнать. До появления Интернета как явления жизни, а не как программистской забавы, оставалось лет 5–6.

Информационные системы если и были, то весьма замшелые и бумажные. Иначе чем бы объяснить, что даже в 1991 г. уже по приезду из командировки и уже работая не где нибудь, а в самом ЦК КПСС, я два раза получал по распределению гуманитарную помощь? Посылали тогда в качестве социально-гуманитарной поддержки голодающему населению Страны Советов наши друзья из более удачливых, сытых стран Европы такие коробочки с немудреным набором крупы, масла оливкового, колбаски какой, сыра и пр. (спиртное, правда, бдительно вынималось социальными работниками на входе, не забалуешь!). Так вот, несмотря на свою, в общем-то, исключительную материальную благополучность, по тем-то временам, я исправно две коробки от «Дружественного голландского и дружественного австрийского народов» получил, за что им искренне благодарен, но, если честно, то я вряд ли подпадал под категорию голодающих. Или даже нуждающихся тогда… Не было у районной распредкомиссии тогда достоверной базы данных, ох не было.

При всей автократичности, даже диктаторстве режима, при Саддаме процветала частная торговля, и вообще частная предпринимательская деятельность была развита неплохо. Мне приходилось работать с представителями самых разных рынков, и текстильного, и сырьевого, и с крупными розничными торговцами, владельцами «супермаркетов». Эти граждане выгоды своей не упускали, переговоры были жесткими, через несколько лет подобное сословие «купцов»-предпринимателей появиться и у нас, а тогда нам казалось, что мы противостоим акулам бизнеса, противоречия-то были вполне идеологические. Они — «хищнические эксплуататоры трудового народа, думающие лишь о прибыли и собственном брюхе». Мы — представители Страны Победившего Социализма, зарабатывающие нелегким трудом столь нужную для советского народа валюту.

Через пару лет страны, которую мы так гордо представляли в этом коммерческом противоборстве, не стало и думы о прибыли быстро и безвозвратно изменили психологию советского человека. Психология скорой наживы, отсутствие законов рынка в начале 90-ых годов, сыграли злую шутку с народом-строителем Коммунизма, опыта-то не было, риски просчитывались наобум, ни шармачка. У меня опыт коммерческой деятельности был, но для меня в торговле, в предпринимательстве никогда не было интереса. Мне нравилось управлять процессом, но рисковать собственными деньгами, что неизбежно при занятии бизнесом, — увольте. К нам приезжали тогда в Багдад представители вновь образовывающихся внешнеторговых Ассоциаций, готовые поставлять все что угодно, от танков до Советского Цирка. Мало что вышло из всех этих затей, хотя, наверное, кто-то свои начальные капиталы именно тогда и заработал, без оглядки ввергаясь в пучину бизнеса.

Вспоминаются анекдотические предпринимательские истории ранних 90-ых: подвизались наши бизнесмены перевозить овец да баранов, самолетами из Средней Азии в Эмираты, но после пары рейсов бизнес затух, и возникла необходимость самолеты вернуть в коммерческий оборот… Сделать это было весьма затруднительно, однако, без полного демонтажа всех внутренностей фюзеляжа… ибо слишком уж стойкий бараний запах препятствовал даже перевозке других грузов, не говоря о пассажирах. Убытки оказались несопоставимы с полученной прибылью, чем уж закончилось это коммерческое предприятие, мне не ведомо…

В 90-ые же годы, я помню много историй в прессе с застрявшими в дальних экзотических странах цирковыми труппами, с голодающими слонами и тиграми из антрепризы, непрофессионально, бездумно «проданной» в сомнительные турне по миру. Но тут уж, как говорится, «птичку жалко», но таковы законы дикого капитализма. Слава богу, летом того памятного 1990 года я отказался даже обсуждать возможность организации гастролей цирка в Ираке… А то бы попали клоуны—акробаты и зверушки бедные в самую настоящую «Бурю в пустыне».