Дмитрий Тростников - Знаменитость

«Неужели настолько меняется?» — подумал я про себя.

— Кстати, на пластинке очень грамотный подбор песен, — продолжал словоохотливый продавец, вертя конверт в руках. — Есть и лучшие вещи, классика жанра, есть редкие. Сейчас, например, звучит «Тонкая рябина». Считается, что это заглавная песня легендарного «Концерта на крови». Там целая история, якобы, певец его записал перед самой смертью в честь погибшего друга и все такое. Только реально этот альбом никто никогда не слышал. Так что лично я считаю — это, скорее, такая красивая легенда… Хотите, еще раз поставлю?

Но в этот момент к проигрывателю уже подошли несколько молодых парней в спортивных костюмах. Похохатывая, один из них поднял иголку на проигрывателе. Пение Алеши прервалось. Его пластинку сняли с диска, чтобы поставить свою. Вежливый продавец замялся.

— Молодые люди, может быть, вы поставите свою пластинку на другом аппарате, — неуверенно попросил он. — Вон тот у окна освободился…

Крепышам в спортивных куртках такое предложение пришлось не по нраву.

— Мешаем что ли?.. — спросил один из них.

Я просто повернулся. Причем, не собираясь их как-то пугать или устраивать разборки. Все получилось само. Я только повернулся и посмотрел на парней. Ни слова не сказал. Тем не менее, они смутились.

Такое происходило уже не в первый раз. За шесть лет в зоне я заработал серьезный авторитет. Хотя никогда не стремился карабкаться вверх по блатной иерархии. Только стоял на своем, когда считал, что должен это сделать. И, тем не менее, через шесть лет я покидал тюрьму, конечно, не вором в законе, но человеком, к которому приглядывались авторитетные воры. И вот что удивительно — оказалось, этот авторитет и на воле люди тоже угадывали каким-то «верхним чутьем». Вот и эти парни замялись. Хотя, в натуре, я только посмотрел на них и все — клянусь!

Проигрыватель освободился. Но второй раз прослушать «Тонкую рябину» все-таки не получилось. В магазин зашел Кощей. Не глядя на покупателей, он направился прямо ко мне.

— Студент, я посмотрел, там все чисто, — с ходу сообщил мой кореш как ни в чем не бывало.

Всегда поражался его способности находить меня там, где, казалось бы, найти меня было невозможно. Впрочем в зоне такое появление Кощея однажды спасло меня от верной смерти, да и я годом раньше тоже его спас. Но сейчас он появился некстати.

— Обязательно зайду к вам за этой пластинкой как только разживусь проигрывателем, — пообещал я и вежливо добавил: — Благодарю!

Но продавец смотрел уже с опаской. И это разозлило меня.

— Ну, что ты приперся? Подождать не мог? — посетовал я на Кощея, как только мы вышли наружу. — Видишь, я музыку слушал…

Кощей насупился, но в бутылку не полез.

— Ты же сам хотел, чтобы я там все крыши посмотрел? Я и посмотрел.

— Ну и как? — заинтересовался я.

— Все, как ты говорил! — просиял кореш. — Город старинный, можно несколько кварталов с крыши на крышу перебираться. И дом этот, там, в общем, есть подходящая форточка. Из нее сначала в подсобку попадаешь, а потом в кафе, про которое ты говорил… Точно знаешь, что тебя там «кинут»?..

Кощей, кстати, не был форточником. А встреча, которой я опасался, была назначена в небольшом кафе «Теремок». Днем оно стояло полупустое. Точнее, там были назначены обе нужные мне встречи. С промежутком в один час. По старой привычке я решил сделать все дела разом. Смысла тянуть не было. Но и зря лезть на рожон я не собирался. Поэтому постарался все продумать и, как всегда, подстраховаться, на случай худшего развития событий. Вот только страховка у меня была одна — талант Кощея.

На самом деле Кощей был виртуозным карманником. Факиром и иллюзионистом своего дела. А вот крыши не были его стихией. Поэтому я решил кое-что поменять. О чем и рассказал, пока мы медленно брели в сторону кафе «Теремок».

— Ну как? Справишься? — на всякий случай поинтересовался я.

— А то! — хмыкнул Кощей. — Вот не пойму я, Студент. У тебя же масло в голове! И зачем ты навострил лыжи за кордон? — с характерным блатным выговором заявил он. — Страна меняется, кооперативы всякие появились, как при НЭПе. Лавэ у фрайеров теперь навалом… Мне авторитетные люди говорили — наше время пришло!

— Как бы тебе объяснить, — я заговорил медленно, потому что подбирал слова как можно более душевные. Я искренне не хотел испытывать терпение своего приятеля, по опыту зная, во что превращается этот человечек, когда приходит в бешенство. А сегодня я один раз уже обидел его небрежным обращением. — Дело такое, Кощей. Как выяснилось, очень по-разному мы понимаем жизнь: я и ЦК КПСС. И остаться в стране, которой они заправляют, значит сидеть снова и снова. Не за одно, так за другое. А чалиться всю жизнь даже в таком гостеприимном месте, как зона в солнечном Соликамске — не хочу…

Кощей осклабился — шуточка про Соликамскую зону пришлась ему по душе.

— Потому и надо мне свалить. Но только за кордоном деньги еще важнее, чем у нас. Поэтому, хочу я вывезти одну ценную вещь. Ее там уже ждет мой старый одесский друг, пару лет назад умотавший в Израиль. Помнишь, я тебе рассказывал, который Высоцкого записывать мечтал?.. У него там своя фирма грамзаписи. Так вот эту важную штуку мне сюда обещали принести. Но заварушки, думаю, не избежать. Но если дело выгорит как надо — твоя доля Кощей, где бы я ни был, хоть на другом краю земли — я свои долги всегда плачу… Ты ведь это знаешь?

Жулик кивнул. И мы расстались. Я открыл двери кафе.

И сразу же узнал ее, как только шагнул в зал, приглаживая короткие волосы ладонью. Столик в углу у окна. Она лежала между салфетницей и высоким стаканом, в котором доходил какой-то чахлый цветочек. Немного полинявшая от времени коробка сверхтонкой магнитной ленты «Тасма». Один ее картонный угол был смят. Но в целом это было именно то, что я искал. Оригинал последней записи Алеши Козырного. Легендарный «Концерт на крови», в существование которого, оказывается, уже мало кто верил. Пленка, оставшаяся в сумочке Маши Старковой, когда я видел ее в последний раз, отчаянно бежавшую по ноябрьскому льду за увозившим меня «воронком».

Я шагнул навстречу. Девушка, сидевшая за столиком, вопросительно подняла глаза.

— А я почему-то не думала, что вы такой молодой! Думала, как все мамины друзья! — вместо приветствия заявила она.

— Мне скоро будет двадцать девять. Я ведь моложе твоей мамы на десять лет… — объяснил я.

Она набрала в грудь воздуха, словно собираясь на что-то решиться.

— Мама четко мне объяснила, что надо сделать, если вы дадите о себе знать. Даже слово с меня взяла, — выпалила она, как школьница наизусть домашнее задание, не отводя взгляда и нисколько не смущаясь.

— Значит, она сохранила пленку, — вздохнул я.