Владимир Чеповой - Перекресток

РАДОСТЬ… Она пропитывает все вокруг, отражается в сотнях глаз, звенит разноголосьем и безудержно рвется наружу, легко и свободно расширяя пространство вокруг себя.

Люди расступаются и освобождают ему дорогу. Куда? Он медленно идет, отсчитывая про себя каждый шаг, который приближает его к МЕЧТЕ. Его Мечта похожа на большое красивое здание, выстроенное из светлого камня и весело поблескивающее новенькими окнами. Вовсю разгулявшееся солнце не дает полностью прочитать вывеску на центральном входе: «Институт…»

Где он на самом деле? Будто во сне, он перерезает алую ленту, и стая белоснежных голубей взмывает в небо, а за ними летят яркие воздушные шарики с помещенными вовнутрь заветными мечтами-записками. Как он и хотел…

– И мое желание полетело к Богу! – всплескивает ручонками светлоглазая малышка, провожая восторженным взглядом свой ярко-розовый шарик. – Оно же исполнится, правда, папочка?

– Ну конечно, милая! – отвечает он. – Так всегда бывает, когда чего-то ОЧЕНЬ СИЛЬНО ХОЧЕШЬ!

Шарики поднимаются все выше и выше, унося на небо сокровенные мечты, пока окончательно не растворяются в лазурной вышине…

…– Интересно, а что ты написал в своей записке? – лукаво поинтересовался вездесущий Хранитель, придерживая за нитку темно-синий воздушный шар с просвечивающей в середине белой бумажкой.

Это шар оттуда – с его ПЕРЕКРЕСТКА, где живет СЧАСТЬЕ и где очень много РАДОСТИ и СВЕТА…

Клим, как заколдованный, смотрел на воздушного посланника из своего несостоявшегося будущего. Потом протянул руку, но шар внезапно лопнул и рассыпался по земле маленькими голубыми незабудками, а из его центра, где была записка с желанием, взмыла большая красивая чайка. Сделав плавный круг над берегом, она устремилась в морскую даль.

– А ты молодец! – отозвался Гел. – Двух зайцев завалил на одном Перекрестке!

– Ты о чем? – оторопев, уставился на него Клим.

– Не дал самому себе уничтожить собственные Мечты и победил кровожадного Горыныча!

– Увидел, как он умеет улыбаться! – усмехнулся Клим, вспоминая непривычно добродушное лицо отчима.

– Ты впервые в жизни посмотрел на него другими глазами, – произнес Ангел. – ИЗМЕНИСЬ САМ – И ВОКРУГ ТЕБЯ ИЗМЕНЯТСЯ ТЫСЯЧИ! Советую запомнить эту фразу раз и навсегда. А то решил взвалить на бедного Фомича, у которого своих проблем хватает, еще и ответственность за твою жизнь и за твои разбитые мечты. Он тут ни при чем!

– Я уже понял, – пробормотал Клим, перебирая разноцветные камешки на берегу Яшмового пляжа.

– Ура! – кратко провозгласил Ангел, шлепая босыми ногами по мокрому песку. – Жизнь так устроена, что в каждом негативе заключен позитив. Это как две стороны одной медали. В каждом СТРАХЕ таится желание ЖИЗНИ, в самоуничтожении – самораскрытие, в гневе – мир и согласие, а в тирании, например, живет потребность быть признанным и услышанным.

– Это ты о нем?

– Нормальный он мужик на второй стороне медали – только присмотрись получше! Видишь ли, Клим, твой отчим всю жизнь руководствовался «выбором без выбора», впрочем, как и твоя мать. Таков стереотип мышления, присущий целому поколению тех лет. К сожалению, все «дети войны» несут в своем подсознании колоссальное чувство СТРАХА – страха голода, смерти и нищеты. Твой Фомич – не исключение из правил. Вот таким изощренным способом – через тиранию и диктатуру – он пытался тебя защитить от возможных лишений и оградить от разрушительной программы постоянного страха за жизнь. На самом-то деле он хотел как лучше… А что ты теперь к нему чувствуешь? – тут же поинтересовался Ангел.

Клим по колено зашел в прозрачную теплую воду.

– Наверное… Сложно сказать… Но мне спокойно. Он уже не вызывает никаких отрицательных эмоций.

– Да и поведение мамы, наверное, уже не вызывает былого раздражения, правда, Клим?

Тот молча кивнул головой.

– Вот видишь, как хорошо! – обрадовался Ангел. – Твоя мать, которую ты постоянно осуждал за жертвенность и, как ты считал, бесхребетность, имела полное право прожить свою жизнь так, как она сочла нужным. И это – ее личный ВЫБОР, в который ты не должен вмешиваться. Освобождение от негативных эмоций, которое ты испытал, это и есть отпущение. Закон Вселенной прост: «Если в твоей жизни есть что-либо ненавистное и невыносимое, то самый простой способ от этого избавиться – это благословить его с Любовью и отпустить». Хотя, скажу тебе откровенно, на это уходят порой годы и требуется много мудрости и терпения…

– Гел, – внезапно спросил Клим, пристально заглянув в изумрудные глаза Хранителя. – А что ТАМ было?..

– Ты дописал свой дневник.

– А потом?

– А потом, как положено настоящему мужчине, посадил дерево, построил дом и вырастил сына! – отшутился Ангел.

– Я о доме как раз и спрашиваю! Что это было за здание и какое оно имело ко мне отношение?

– А О ЧЕМ ТЫ МЕЧТАЛ? – вопросом на вопрос ответил Хранитель, всем своим видом давая понять, что эта тема закрыта. – Кстати, уже можно убирать мусор!

За всеми этими видениями Клим совершенно забыл о зловонной свалке под скалой.

– Гел, но здесь НИЧЕГО НЕТ! – через минуту растерянно топтался он на знакомом пятачке.

– Зри в корень! – лукаво подмигнул Гел.

Клим присмотрелся и неожиданно заметил на месте бывшей мусорной кучи слегка присыпанный мелкой галькой некий светлый прямоугольный предмет… Да это книга!

– «ПЕРЕКРЕСТОК»… Гел, я ее уже видел – там, в книжном магазине! – удивленно воскликнул Клим, протягивая Хранителю томик в знакомом плотном переплете и с изображением облачного неба на обложке.

– Цель каждого человека – строить свою МЕЧТУ и воплощать ее в жизнь, – начал Ангел без лишних предисловий. – Мечта – это самое ценное и сокровенное, поэтому нужно уметь создавать из нее реальную физическую форму и делать позитивное действие. Это – обязательная задача для каждого живущего на Земле и вечный жизненный экзамен. ИЗ НИТОЧКИ СВЕТА СЛАГАЕТСЯ ВЕЧНОСТЬ! – туманно добавил Хранитель, прижав к себе книгу, как хрупкую драгоценность.

– Дай еще посмотреть! – попросил Клим.

– Еще насмотришься! – интригующе заверил Ангел…

Старенькая дверь хрущевки уныло скрипнула жалобным стоном давно не смазанных петель. В узком коридоре стоял тяжелый спертый воздух – то ли от многочисленных лекарств, то ли от запущенной смертельной тоски…

В полутемной комнате с плотными шторами беззвучно мигал телевизор и монотонно тикали старинные настенные часы.

Клим не сразу узнал в маленьком щуплом старике, задремавшем в кресле, грозу своего детства и юности. Веки старика дрогнули, и он совершенно чужим и слабым голосом спросил: