Анатолий Тосс - Попытки любви в быту и на природе

И Жека снова загнулась в хохоте.

— Это точно, — согласился с ней Инфант. А я не согласился.

— Почему идиот? — обратился я за разъяснением к собранию.

— Идиот, идиот… — снова воспользовался возможностью Инфант, мелко подхихикивая самому себе.

— Да ладно, старикашка, — намного великодушнее отозвался Б.Бородов. — С кем не бывает? Выступил ты, конечно, слабовато, ситуацию не прорюхал, как следовало бы. Но зато рассмешил всех. Вон на Жеку посмотри.

И мы все посмотрели и тоже принялись смеяться. Потому что невозможно было смотреть на нее и не смеяться. Заразительная она была девушка. Впрочем, почему была? Сейчас она тоже заразительная.

А когда досмеялись до предела и затихли и вино в бутылках полностью оказалось исчерпанным, тогда понятно стало, что пора покидать Инфанта. Хотя он один оставаться не любил, скучно и боязно ему было одному, вот он и искал постоянно компанию. Но на сегодняшнюю ночь компании ему не нашлась. Как и на многие другие темные ночи.

— Не забудьте, — напомнил я на прощание, — завтра получите от меня тексты диалогов. А послезавтра встреча в Сокольниках. Генеральная репетиция изнасилования назначается ровно на шесть. Прошу соблюдать дисциплину и не опаздывать.

— Как про такое позабыть? Как опоздать на собственное изнасилование? Невозможно такое, — согласилась Жека, и мы вышли на улицу.

— Жека, — обратился я к ней, — скажи честно, почему Самара? Почему именно Самару ты выбрала, чтобы именно в нее твой папка за кроликами уехал? Почему не Сызрань, или Ставрополь, или Соловки на крайний случай? Ведь много городов на «с» в стране находится.

— Да шутила я тогда, — прояснила ситуацию Жека.

— Это я давно уже догадался. Но одного не пойму: почему «Самара». Случайно на язык она попала или имеется в ней какой-нибудь умысел?

— Дотошный ты, — пожаловалась на меня девушка. — Все тебе понять, во всем разобраться, докопаться до корней. Да потому что не живут кролики в Самаре. Не знаю почему — то ли им атмосфера тамошняя не подходит, то ли меридиан для них не тот, то ли их архитектура города не устраивает. Но Самару кролики избегают и сразу там дохнут, такой своеобразный знак протеста. В сорока километрах от Самары они уже приживаются более-менее нормально, а вот в самом городе — ни в какую. Интересная, кстати, научная загадка, многие известные ученые уже давно бьются — не могут разгадать.

Она все продолжала говорить, а мы с Илюхой шли и думали: как же все-таки повезло нам с ней, с Жекой. Редко повезло, чтобы человек в нас так предельно вмастил и отозвался в нас гармонией. Потому как она была просто-напросто нашим… даже не повторением, а добавлением… почти что зеркальным. Не внешним, конечно, но внутренним, душевным. Да и не только она добавляла нас, но и улучшала во всем. Как те примерочные зеркала в дорогих бутиках. Они и стройнее тебя делают, и одежда, если через них посмотреть, сидит куда как приталинней.

— Молодец ты, Жека, — сказал ей Б.Бородов на прощание.

Она взглянула на него вопросительно, думала, может, он пояснит. Но он не пояснял.

— Давай спи крепко, — сказал я ей. — Завтра встретимся, текст передам.

И мы расстались, так как уводили нас друг от друга разные дороги — Жеку в сторону Маяковки, а меня с Илюхой в сторону Пушкинской. Можно было, конечно, и тачку поймать, но зачем? — погода стояла чудная, конец мая, что может быть лучше? Если только начало июня? Да и вообще все было открыто — и поздние рестораны, и примыкавшие к ним забегаловки, да и души и сердца плавно скользящих мимо нас прохожих. То есть, с какой стороны ни посмотреть, — ночь нашептывала.

— Б.Б., — обратился я после лирического нашего молчания. — Вот ты сегодня о женщинах вопрос поднимал, о их странно устроенной памяти. Сам-то помнишь? А потом мы эксперимент пытались провести, опрос общественного мнения, по телефону. Ну вспоминаешь? Что женщины, если им не понравилось, считают, что не было ничего.

— А, да… — сосредоточился Илюха, — кажется, я что-то типа того действительно сегодня замочил. Понимаешь, дружок, столько мыслей в голове порой роится, что я не успеваю за ними за всеми. Что-то постоянно выпадает.

— Так ты записывай, — посоветовал я.

— Стараюсь, но не всегда получается. Порой мысль руку обгоняет. Понимаешь, не поспевает рука за головою. Так обидно бывает… Начал записывать, наполовину уже вроде бы записал, а потом прерываешься, рука в воздухе повисает.

— Может, у тебя рука медленная, потому и не поспевает? — предположил я. — А голова здесь вовсе и ни при чем?

— Да как в них разобраться, в своих отдельных частях? — не стал спорить Илюха. — Я давно их уже контролировать перестал, пусть живут, как им удобнее. Так чего ты там про опрос общественного женского мнения говорил?

— Да, видишь ли, когда женщин опрашиваешь, чистого эксперимента вообще невозможно провести. Вот, например, если наш опрос взять. Ведь на какой предпосылке весь эксперимент основывается? На той, — ответил я сам себе, — что ты женщине абсолютно не пришелся. Можно даже сказать, окончательно, бесповоротно не пришелся. То есть, иными словами, надо положиться на откровенное женское мнение.

— Ну и что, — согласился Илюха.

— А то, что на откровенное женское мнение полагаться опасно. Особенно в вопросах любви. Сколько примеров перед глазами, что лукавит такое мнение.

— Ты на что намекаешь? — повернулся ко мне лицом Илюха, резко притормаживая свой шаг.

— Да много примеров. Начнем с самого распространенного, с симуляции оргазма. Я при Инфанте не хотел о таком, знаешь, зачем травмировать. Оргазм вообще вещь деликатная, в него постороннего надо вводить постепенно, с осторожностью. Тем более когда о симуляции речь заходит. Тут если нахрапом, недолго не только психику, но и общее представление о мире повредить навсегда. От такой правды жизни у неподготовленного человека всякие навязчивые комплексы запросто могут выработаться — тут же начнет припоминать и анализировать свое прошлое и переосмысливать его. А Инфанту переосмысливать прошлое — совершенно ни к чему. Он от переосмысления запросто может зачерстветь и осунуться и без того понурой душой. Вот я и не стал при Инфанте.

Я приостановил монолог, но только чтобы дать Илюхе несколько раз кивнуть в согласии головой. А потом продолжил:

— Но между нами, стариканер… Ведь симулируют! И много, часто, у некоторых даже в привычку вошло. Некоторые уже без симуляции вообще не могут, подсели на нее по полной. Без нее, говорят, кайф не тот. Когда просто так, на одной натуральной естественности, то как-то буднично получается, тогда, говорят, не достигаем предельных вершин…