Лариса Райт - Плач льва

— Не время обращать внимание на мелочи, я прекрасно помню о том, что мы из разных полушарий, и это, видимо, дает о себе знать. Ты никак не можешь понять!

— Да, не могу. Не могу понять, почему я не должен знакомить с родителями девушку, на которой собираюсь жениться. — Майк произнес это совершенно невозмутимым тоном, а Женя буквально остолбенела.

— Что ты собираешься сделать?

— Жениться. Конечно, предложение вышло не слишком романтичным, но я обещаю исправиться.

— Я… Боже мой… Все это так… — От волнения девушка не могла подобрать ни одного верного слова и говорила совсем не то, о чем думала на самом деле: — А как же бриары?

— Ты неисправима! Даже в этот момент думаешь о своих французских овчарках! Никуда они не денутся! Тебе остался год. Допишешь работу, а потом…

— Что потом?

— Потом бриаров на тебя и в Австралии хватит.

— А почему тогда встречу с родителями тоже нельзя отложить на потом?

— Я не понимаю тебя! — Майк уже расстроился всерьез. — Я думал, тебе будет интересно.

— Мне интересно. Просто страшно, понимаешь?

— Не бойся, милая. Они не похожи на истинных австралийских аборигенов: в одежде не ограничивают себя исключительно набедренными повязками, не держат в своем бассейне акул, умеют читать, и не только по-английски, и даже жалеют бедолагу Кука, так что его участь тебе не грозит.

— Опять смеешься! А мне действительно не по себе.

— Не переживай! — Майк подвел Женю к окну. — Красиво, правда? — Шпиль Эйфелевой башни почти вонзался в пролетающее над солнечным весенним Парижем облако.

— Очень.

— Пойдем, сделаем все по правилам: заглянем в ювелирный, опустошим мою кредитку, поднимемся на красавицу, и там я упаду на колени и…

Женя залилась счастливым смехом:

— И все мои страхи тут же развеются?

— Непременно. В конце концов, до вашего европейского лета еще полтора месяца, так что бояться рано.

— А потом?

— Потом мы что-нибудь придумаем, обещаю.

— Что?

— Грандиозное представление.

— Представление?

— Да. Твое представление моим родителям получится грандиозным. Я тебе обещаю!

Сотрудники дельфинария покидают кабинет неторопливой вереницей. Кто-то уже пытается что-то обсуждать, кто-то задумчиво молчит. Молчит и Женя, глядя вслед подчиненным и никого не замечая. И лишь резкий хлопок кем-то не придержанной двери заставляет ее опомниться и громко, даже слишком громко произнести:

— Новое представление будет грандиозным.

Женя произносит еще одну фразу. Гораздо тише и намного тверже. К кому она обращается? В пустоту? К кому-то неизвестному или, наоборот, очень близко знакомому, но далекому? Нет-нет. Эти слова адресованы только ей, ей одной:

— Я тебе обещаю!

— Я тебе обещаю, — не уставала шептать своей маленькой дочурке Юленька, напевая постоянно крутящуюся в голове слезливую композицию популярной певицы: «…Спи, цветочек аленький, я с тобою рядом. Будет все у нас хорошо!»

Впадать в отчаяние действительно было не из-за чего. У Юленьки имелись не только средства к существованию и крыша над головой, но и под этой крышей нашла она, вернувшись из роддома, все необходимое для новорожденной. Она тут же бросилась благодарить забравшего ее из роддома начальника, но тот лишь отмахнулся:

— Да о чем ты? Мы только коляску купили.

— А это все откуда? — Кухонный стол оказался завален бутылочками, сосками, погремушками и слюнявчиками. Блестел новенькой пластмассой стерилизатор известной марки, на полу высилась целая армия из пачек с подгузниками, а в комнате стояла собранная кроватка, над которой был аккуратно прикручен радующий глаз мобиле.

— Тебе виднее, — только и буркнул начальник и поспешил удалиться, пробормотав что-то про двухнедельный отпуск, «но не более, так как сезон в разгаре, и даже наличие младенца не может оправдать…».

— Я поняла, — только и сказала ему вдогонку Юленька. Она поняла, что на свете существует только один человек, который мог скупить для ее ребенка половину «Детского мира», при этом ни разу не позвонив ей и даже не поздравив со знаменательным событием. Конечно, она бы предпочла, чтобы таким волшебником оказался исчезнувший в аудиториях Массачусетского университета профессор, но время, когда Юленька способна была предаваться иллюзиям, прошло безвозвратно. Теперь она старалась полагаться на логику, которая подсказывала единственный вариант: хозяин квартиры продолжал играть роль бескорыстного благодетеля, упрямо не желая открывать истинных мотивов своих поступков. Нельзя сказать, чтобы Юленька совсем уж разуверилась в человеческой добродетели, вовсе нет, но в жизни не доводилось ей еще сталкиваться с людьми, особенно с мужчинами, проявляющими столько великодушия по отношению к женщине, не испытывая к ней при этом никаких возвышенных чувств.

Человек часто верит в то, во что хочет верить. Найдя какое-то одно объяснение поведению знакомого, другого не ищет. Люди живут в мире штампов и оценивают других, сравнивая с собой. Если кто-то в какой-то ситуации поведет себя отлично от тебя самого, то сразу же покажется по меньшей мере странным. Иногда не в силах объяснить логику собственных поступков, мы кропотливо пытаемся найти ее в действиях других, а не найдя, приклеиваем человеку ярлык ненормального, даже не догадываясь о том, что с его точки зрения именно мы являемся самыми настоящими сумасшедшими.

Юленька совершенно не хотела записывать хозяина квартиры в повредившегося умом человека. В ее представлении не страдающий шизофренией мужчина стал бы помогать все же нравящейся ему женщине, и она предпочитала думать об этом, в сущности совершенно незнакомом человеке как о не имеющем каких-либо психических отклонений. Если бы он ей позволил, она бы нашла способ проверить свои догадки. Но хозяин квартиры предпочитал оставаться инкогнито. Он не звонил, не приходил и даже вежливые приветы передавать перестал. Обычно представители сильного пола не ведут себя так с интересующей их женщиной, особенно с такой, которая вполне могла бы оказаться легкой добычей. Обиженные и униженные девушки обычно с благодарностью относятся к тем, кто в трудную минуту подставляет плечо, и Юленька не стала бы исключением, если бы только ей предоставили такую возможность. Но он, казалось, вовсе забыл о ее существовании, а она, вместо того чтобы поступить точно так же, начала искать новые объяснения такого странного равнодушия. И нашла, и поверила, и даже обрадовалась своей догадке: просто он женат, этот загадочный хозяин квартиры, и только поэтому предпочитает не общаться с Юленькой. Чтобы не искушать судьбу. Такое толкование его поведения девушку устроило во всех отношениях. Во-первых, оно помогло ей снова повысить самооценку, изрядно пошатнувшуюся после отвратительного бегства профессора, а во-вторых, позволило с чистой совестью принять благодеяния этого человека и не мучиться из-за невозможности выразить ему свою признательность: с кем, с кем, а с женатыми мужчинами Юленька решительно не хотела иметь больше ничего общего.