Денис Осокин - Овсянки (сборник)

ты невеста. буду петь нам утиные песни. тихо. удивительно — но родной город утки на барабане совсем рядом со староуткинском, откуда мы поехали. я туда приезжал один раз. утка на барабане давно здесь не плавает. а я приезжал на полдня — чтобы ходить по уткиным углам. сидеть на ее качелях. на бельевых веревках в ее дворах играть эти песни — те что нашел и те что придумал. я не купался тогда в чусовой как это делала маленькая утка на барабане — было холодно и чусовая даже не вздулась. чтобы на главной почте города написать и отправить для утки письмо в полстраницы. чтобы прийти к ее окнам и высмотреть за занавесками уткиных родителей. чтобы пройти в подъезд — поцеловать эту дверь — и шепнуть в замочную скважину: параппан çинчи кăвакал — эпĕ питĕ сана юрататăп! я люблю тебя очень — утка на барабане! поужинать в кафетерии — и пойти на станцию.

здравствуй яуза — раннее утро. спящая утка на барабане теперь угнездилась здесь. мы плавно прокатимся под ее окнами. не просыпайся — я глажу тебя — я рядом. я живу на востоке — и мои реки вчера мы уже проехали. я сам сейчас как река — я теку глазами. высматриваю реки — над ними дым. здороваюсь с ними со всего сердца. ухаюсь в них и бухаюсь. утка кажется видит тревожные сны. она даже вскрикивает. что же это такое? кутаю ее речными глазами, речными ладонями — голову и крылья. я не хочу ее разбудить. полярная! подари нас друг другу! о полярная! разреши нам наш дом! мама. мы не плохие. соедини нас. ведь можно? здравствуй москва. здравствуй алёшня. здравствуй гжать. здравствуй жижала. здравствуй вязьма. здравствуй вопь. здравствуй днепр. и на нем — белый белый — наилучший — в дожде — смоленск. здесь у нас последняя пересадка.

утка — для чего нам эти тревожности? радостные и безрадостные тревожности и плачи. куда мы едем? зачем? ты веришь в полярную звезду? я очень. я верю в уток. верю в староуткинск. верю в селезни. я верю во все реки — да. верю в уток от ткацкого стана — в то что это очень хороший предмет — и может быть свадебным. я верю конечно же в наше путешествие. но кажется не до конца. и если полярная нас не примет — я все равно на тебе женюсь. полярная! ты смеешься? хотела услышать как я хвалюсь — так слышь. хотела увидеть как плачу — любуйся.

так страшно когда не можешь дозвониться. набираешь набираешь — а там пустота. ходишь ходишь… возьми трубку, утка.

на скамейке на автовокзале в смоленске сижу — а утка на барабане спит у меня на коленях. ‘лаз’ на селезни подадут через четыре часа. я вытащил из сумки и надел зеленые очки — тоже подарок утки на барабане. мне нравится как мы выглядим. прохаживаются патрули — и кажется нами любуются. так и есть — смоленские милиционеры краешками глаз приветствуют нас. полярная звезда нас видит — а мы ее пока еще нет — небо серое, светлое. я люблю тебя, утка на барабане. я очень тебя люблю.

здравствуй западная двина. просыпайся, утка. вставай на ноги с моих рук. сумки — твоя и моя — на мокрой темной земле. мы на берегу. сумерки. звезд не видно — потому что над нами предпоследние в этом году снеговые тучи. полярная! покажись. подари нам свадебный уток и обручальные кольца! будем стоять и ждать.

верхний услон на горе

в сломанный микроскоп

в одеяло завернуты

ее фотографии

верхний услон как

в половине четвертого

кричим рюмочные

подзорную трубу

ищем анну

к е р о с и н о в ы м и

ж е н щ и н а м и

если бы мы видели

в п р о ч е м

тащим велосипеды

что вы мне скажете анна

мы возможно

огородное пугало

бутылка и ветер

прилетела с желтой горы

есть в казани

на кроватях

л о д к и

водка и подушка

если посмотреть

что любит коростель

верхний услон есть

верхний услон на горе

напротив казани

в верхнем услоне сомы

шевелят усами

не нужно плыть по прямой

мы не станем

нам хорошо с домами

и небесами

казанцы здесь

держат дачи

в сломанный микроскоп

мы увидим казань

положив на стекло

серую ткань

мы видим как

анна и юлия гуляют

по улицам с димой

мы видим они

з д о р о в а ю т с я

с жоржом и полиной

мы видим желтую

бабочку над входом

в гостиницу ‘амур’

в одеяло завернуты

ходим вокруг табурета

наклоняем головы

слышим начинается лето

рассматриваем волоски

друг у друга на лапках

мы болотные кулики

в синих тапках

ее фотографии

сделанные в казани

в комнатах где тошнит

пахнет чужими щами

а она стоит голая

на подоконнике наша

не боится холода

и папаши

закопаем в землю

выйдут травой

упадем в нее

животом и спиной

верхний услон как

анна на табурете

формула этой местности

холмы + ветер

и никаких лесов

с ловушками и голосами

нам хорошо с домами

и небесами

можно любить мышей

и откосы

можно глядеть на казань

и курить папиросы

в половине

четвертого дня

мы проснемся

поглядим в окно на

казань улыбнемся

из-под стула

достанем ружье

пальнем из окна

в дверь туалета

а куда нам стрелять еще

ради радости лета

кричим рюмочные

по именам

улиц углов

наши крики

не достигают

желтых домов

у которых мы

разбивали коленки

так жестоко

застревают на островах

где одни тополя

одна осока

подзорную трубу

хорошо иметь

в подзорную трубу

хорошо смотреть

подзорную трубу

хорошо дарить

подзорную трубу

нельзя уронить

можно купить

сразу две

нельзя ей бить

по голове

подзорная труба

даже во снах

подзорная труба

у анны в руках

к ним подойти

сняв штаны и панаму

поцеловать и трубу

и анну

ищем анну

разбиваем банку молчим

лепим шар из

тины и ряски

приносим кота

долго глядим

в его противные глазки

засыпаем в ботинках

ставим ведра с землей

справа и слева кровати

улыбаемся в темноте

о д е в а е м с я

в женские платья

бросаем веревочного

ч е л о в е к а

изучаем его фигуры

ставим в ряд

оловянных птиц

с о к р у ш а е м с я:

птицы — дуры

бросаем через плечо

пару белых монет

мы хотим знать

живая она или нет

к е р о с и н о в ы м и

ж е н щ и н а м и

называются те

кто при виде

керосиновой лампы

не могут не отдаться.

лампе не

обязательно гореть

она может быть

без стекла и сломана.

будь мы женщины

раздвигали бы ноги