Денис Осокин - Овсянки (сборник)

учительница грустит. пугало садится рядом. ну что вы грустите? — спрашивает. мартын меня использовал. — учительница чешет искусанные коленки. пугало вздыхает: мартын такой — на него многие жалуются. теперь я должна лечь в больницу. — учительница мила и равнодушна. — и больше не смогу работать с детьми. не сможете и не надо — станьте продажной женщиной. — пугало искренне. я в очках. — произносит учительница. — и худая. это здорово. — пугало кивнуло. — к тому же вас будут брать аптекари и студенты. я слышала, что продажные женщины это фиолетовый гербарий — так? — учительница повернулась к пугалу лицом. не знаю, но слово проститутка сродни гусеничке — и оба слова вам очень подходят. — пугало погладило учительницу по руке. — о свойствах продажных женщин я хотел бы написать книгу — позднее дам ее вам почитать. ладно — я стану продажной. — сказала учительница и на секунду вспыхнула легким фиолетом. — посмотри на меня и подтверди свой совет. — учительница развязала халат и ее облепили комары. она застучала по себе ладонями, несколько раз чертыхнулась. — скорее смотри, говори когда хватит. пугало соскочило помогать учительнице влезть в халат: ты милая и красивая. совсем без грудей. я тебя очень люблю. вытатуируй на ноге цифру два. становись проституткой. навести меня будущим летом.

пугало потеряло монокль — как жалко. кукольники-артисты повесили его на пугало, когда проезжали мимо несколько лет назад. кукольники орали песни — ехали на автомобиле — был июнь. они и пугало прихватили с собой — повезли-повезли, а потом опять воткнули в землю. кукольницы говорили: давайте его совсем возьмем. но пугало сказало что в город не поедет. тогда-то его и воткнули — но напоили коньяком. пугало с моноклем вернулось на старое место и взяло себе имя сильвия. все смеялись — какая же ты сильвия? очень развратная. — отвечало пугало. с новой радостью глотало жуков и преследовало женщин. проглоченные жуки падали на землю, а женщины неслись от сильвии по полям.

пугало схватило кошечку, тычет ей веткой в морду:

говорить о кладе, о старых сапогах. пить с пугалами кофе на осеннем снегу. жены уехали, кроты уснули, пугала вмерзли в землю. роди дочку, пугало. — попросили и ушли по глубоким следам от своих ботинок.

когда в любое время года — но чаще всего летом-осенью — жить становится невыносимо грустно — мы — старинные жители казани — садимся на 33-й автобус — на резиновую лодку — на велосипед — или можно даже пешком — (смотря где мы — и добираемся откуда) — и отправляемся на сухую реку.

она втекает в загородную дачную казанку (реку казань) — полурваной нитью прошивает северную границу города — и дальше нее — мы в это верим — уже не существует ничего.

мы не верим своим глазам когда стоя на берегу сухой реки видим что на другом ее берегу растут цветы и трава — синеют леса — садятся птицы — вдалеке проносятся машины. мы улыбаемся этому миражу. мы смотрим прямо на север. в серый цвет баренцева моря.

ее длина километров двенадцать. выходит из грунта чуть севернее городской черты. случается бежит невидимо. бывает за кустами ивы слышен лишь приглушенный звук — и если захочешь сквозь них продраться — тогда и ступишь в сухую реку. тапочка чавкнет и останется в глине — тут же зальется водой. казалось бы сухая река — это одно название.

если в году повсюду высокая вода — можно плыть по сухой реке от устья с полкилометра на лодке — не касаясь берегов вёсельными лопастями.

бывшие села — теперь окраины авиастроительного района — поселки сухая река, караваево, северный — на ее пути. гидрологи и сотрудники городских архивов говорят что когда-то она была значительно шире — и пересохла лет триста назад за чьи-то там грехи. у села борисоглебское делается шире и попадает в казанку — где на надувных матрацах хохочет дачная жизнь. никто не думает о сухой реке. никто не видит ее устья. слившегося с береговой линией более очевидной реки.

нет ее и на многих даже городских картах. на большинстве карт.

сухую реку можно запросто перепрыгнуть — местами ее просто нет — местами можно пройти по палкам и кирпичам. но зачем нам на другой берег? ну да — бывает что мы туда сунемся — постоим — посидим — кого-нибудь тайно полюбим. но все эти вылазки — для усиления отчаянной нежности — для отвода глаз — и пустоты. ни одна женщина не забеременеет на сухой реке. ни одна жена не узнает о впитавшихся в здешнюю глину проступках мужа.

мы водим туда приезжих подруг и друзей — а местных подруг и друзей мы давно уже всех перетаскали — (по нескольку раз). на сухой реке мы разговариваем с севером и югом — с морем и островами морей. мы видим всё — стоит лишь открыть глаза — а они и так всегда открыты. на сухой реке особенно доступны картины и закоулки мира. достаточно подумать желаемое — и всмотреться в воду в берега.

окрестности сухой реки — что-то вроде большого сломанного телевизора — ты увидишь в нем все что захочешь — запомнишь — запишешь если нужно все-все подробности — но с возможностью реальных встреч с увиденным скорее всего придется попрощаться. сухая река — условно — все та же собственность антимира — если опять воспользоваться нашей испытанной терминологией.

у казани два сильных спутника — две площадки для обретения максимума информации и чудес.

верхний услон — на высоком правом противоположном берегу волги — где волга делает к югу резкий поворот — где ветер разгоняется чтобы пролетев над травянистыми островами заполнить все сразу казанские улицы — высушить глаза — мы уже описывали. в верхнем услоне активна жизнь — встречи и радости здесь обретаются по ее законам. верхний услон ничего не берет взамен — и не прощает обид. он не покажет внутренностей квартир печоры и нарьян-мара — а выдаст крики-призывы растущих под ногами трав — нашепчет имена здешних дачниц — и как с ними в два счета познакомиться — как понравиться в один миг. с верхнеуслонской горы можно караулить лето — махать ему голыми телами. осенью жизнерадостный верхний услон обо всем наябедничает казани.