Ирина Степановская - Круговая подтяжка

– А это не больно? – спросила Ника, растерянно оглядываясь. Вот не боялась, не боялась, а сейчас струсила.

– Это только первый раз больно. – Анестезиолог подмигнул Лидии Ивановне и помог Нике забраться на операционный стол. Ее накрыли простыней и велели закрыть глаза. Тут же она почувствовала на своем теле несколько пар спокойных и деловых рук. Одни наложили ей на левую руку жгут, согнули ее ладонь в кулачок, и анестезиолог попросил ее «поработать», посжимать и поразжимать кулак. Она почувствовала, что игла вошла в вену совершенно безболезненно. Медсестра в это же время обильно смазывала ей лицо и шею спиртом и йодом, и потеки раствора, спускавшиеся вниз, забавно холодили и щекотали ей грудь и подмышки.

Темнота наступила приятно и незаметно.

– Больная спит! – доложил анестезиолог, приоткрыв Нике веко.

– «Ах, эти черные глаза…» – отозвался Азарцев, уже облаченный в стерильный халат и перчатки, – «…меня любили!» – Он решительно подошел к столу. Лидия Ивановна, верящая в него, как в бога, подала ему его любимый скальпель.

Гинеколог Борис Яковлевич заглянул в операционную и увидел, что главная свадьба сейчас происходит именно там.

«Слишком у них сейчас уж весело. Зайду попозже!» – констатировал он.

Двери в палаты были открыты. Как человек, интересующийся всем, что его окружает, Борис Яковлевич осторожно заглянул и в них. В одноместной в одиночестве маялась, не в силах найти себе развлечение, дама в круговой марлевой повязке на голове и шее. Она сидела на постели, опершись спиной на подушку, и повторяла на все лады: «Ах, как мне душно! Душно!»

В другой палате шел оживленный разговор о мужьях и любовниках – это делилась своими размышлениями о жизни средних лет женщина с повязкой на носу. Молоденькая девушка, поддерживая прооперированную грудь, слушала ее со скептической улыбкой. Дверь в третью палату была закрыта, но и за ней горел свет и слышались разговоры.

«Работают же люди! – по-хорошему завидуя, подумал Борис Яковлевич. – Уже и оперируют в две смены!» Он прошел в буфетную и попросил минеральной воды, решив, что кофе ему сегодня предстоит еще выпить много: вряд ли девицы разродятся раньше трех-четырех часов ночи.

И пока он наслаждался пузырящимися в стакане ессентуками, лампы в операционной немилосердно жарили, инструменты позвякивали, а Владимир Сергеевич Азарцев, напевая про черные глаза, в экстазе работал, рассекая, прижигая и снова сшивая ткани. А на его спине на халате все шире расползалось мокрое соленое пятно.

Акушерка же в отделении Бориса Яковлевича тем временем снова и снова набирала в шприцы раствор лекарства. Пациентки все чаще припадали к тазикам. Однако пока еще были в этой палате и небольшие периоды затишья. Блондинка в это время молча лежала, закрыв глаза, глубоко дышала, отдыхала. У брюнетки же беспрестанно звонил мобильник.

– Ленка, ты где? Ты чего прячешься? Не хочешь больше встречаться? Так ты так и знай, что я тебя из-под земли достану! – орал по телефону ее дружок.

– Вот дурак! Вот дурак! – Брюнетка улыбалась и на время выключала мобильник, но потом любопытство снова побеждало, и ее разговоры с бывшим возлюбленным начинались сначала. Она не замечала, что несколько раз, слыша как она кокетничает по телефону, ее соседка по палате сжимала обоими кулаками подушку и шептала ледяными губами:

– Я ненавижу! Я всех вас ненавижу!

– Ленка, я все равно узнаю, где ты прячешься! Я всех твоих подруг сейчас объеду! – не унимался ухажер брюнетки.

– А все равно не найдешь! – Брюнетка, корчась от начинающихся схваток, одновременно кокетливо и зло улыбалась и, хватаясь за тазик, снова отключала телефон.

Блондинка корчилась в схватках молча.

– Ленка, ты если сделаешь с собой что-нибудь, хуже будет! Ты так и знай, я уже сейчас еду к тебе! Я догадался, где ты! – кричал в трубку парень.

– Так тебя сюда и пустили! Дурак! Раньше надо было думать! – Брюнетка качалась на кровати, схватившись за живот. – Нет, ты видела такого дурака? – обратилась она к блондинке. Ей так хотелось поговорить!

Ее соседка, поджав ноги, быстро отвернулась к стене.

Время шло. Борис Яковлевич вернулся в ординаторскую, заварил себе свежий чай. Акушерка бегала с тазиками и шприцами. Девушки мучились. Все хотели только одного – чтобы эта ночь побыстрее закончилась.

– Куда ее? – спросила молоденькая сестра, подкатывая каталку, для того чтобы переложить на нее уже прооперированную Нику. Лидия Ивановна, картинно взмахнув ножницами, виртуозно отрезала последние кончики марли на завязанном узле. Азарцев скинул стерильный колпак, сдернул маску, перчатки, почесал нос, размялся и счастливо сказал:

– Давай спустим ее в мой кабинет, на кушетку. До утра там поспит, а утром я ее заберу! – Медсестра улетела за подушкой и простыней, чтобы постелить Нике постель, а Азарцев с анестезиологом легко подняли спящую девушку и повезли ее вниз.

– Ты домой? – спросил Азарцев анестезиолога, вкладывая ему в карман конверт.

– Ну, если я тебе больше не нужен, – отозвался тот. – Только посмотрю, чтобы девушка проснулась.

– Она уже проснулась. И пусть сейчас снова уснет. А мы с тобой пойдем-ка глянем одну больную! – Взял его под руку Владимир Сергеевич. – На всякий случай, чтоб все было тики-пуки. – И он повел анестезиолога в одноместную палату.

Дама с голубыми волосами сидела поперек койки и, привалившись спиной к стене, держалась руками за грудь, издавая при этом сдавленные звуки.

– Что это с вами? – удивился Азарцев, а анестезиолог быстро вставил в уши концы своего фонендоскопа.

– Там птицы! Мне кажется, они шебечут… Может, я схожу с ума? – Дама закатила глаза и показала пальцем на потолок.

– Ничего страшного! – успокоил ее Азарцев. – Там действительно живут птицы. Очень красивые, экзотические. Перед выпиской, если захотите, я вам их покажу. Но сейчас они не щебечут. Они уже укладываются спать. И вы, пожалуйста, ложитесь. Они вас не должны тревожить. Они просто перебираются с ветки на ветку, и вы слышите этот звук. Но скоро все стихнет, они заснут.

– Но у меня же астма! – встрепенулась больная. – То-то я думаю, отчего это я задыхаюсь!

– Дыхание спереди нормальное, – сказал анестезиолог. – Давайте-ка послушаем со спины!

Больная усиленно засопела.

– Ну, выдох немного укорочен, дыхание жестковатое, так бывает у больных с астмой, но хрипов и свиста нет, – сказал анестезиолог уверенно, повернувшись к Азарцеву. Тот присел возле больной.

– Вам трудно дышать не из-за того, что у вас астма. Это отек распространяется вниз на шею. Но мы же договорились, что вы потерпите. Так будет еще в течение завтрашних суток, а потом станет легче, отек будет спадать. – Азарцеву казалось, что он говорит очень убедительно.