Илья Стогоff - Рич & Бьюти. История мира в 9 найт-клабах

Более дурацкого занятия, чем болтаться по клубам, человечество не изобрело за все шесть с половиной тысяч лет, проведенных вне Эдемского сада. Впрочем, это я сейчас такой умный. А было время...

Свой самый-самый первый поход в клуб я помню очень хорошо. Дело было в первой половине 1990-х. Я, конечно, понимал, что мою, а равно и всех остальных гостей безопасность гарантировать никто не собирается. И все-таки открывшаяся картина меня поразила. Навстречу мне по лесенке спускался громадный, под два метра молодой человек. Косая сажень в плечах, куча бицепсов-трицепсов. Он шел не торопясь и с удовольствием покуривал сигарету. За собой, держа за волосы, молодой человек волок попискивающую жертву, щуплого юношу. Отволочив его на некоторое расстояние, молодой человек выкинул сигарету и стал не торопясь жертву бить. Прежде я ходил совсем в другие заведения. Много времени проводил в сквотах и художественных галереях. Там пятнадцать лет назад не только танцевали, но и устраивали поэтические чтения. Помню конкурс эротической поэзии в заведении, которое называлось «Ева». Стихи там звучали, например, такие: «Захотела на обед моя милая минет. Что ж ей, моей суженой, предложить поужинать?», а художники параллельно развлекали публику хепенингами, типа «Карточной игры», во время которой Дама крыла Валета, а Король — Даму.

Так что открывшаяся картина (громадный красавец, у всех на глазах лупящий кулаками по лицу незнакомого юношу) меня, признаюсь, шокировала. Тут что, подумал я, всегда так себя ведут? Впрочем, скомканное начало не помешало мне провести в этом (и многих других, похожих на это) заведении следующее десятилетие своей жизни.

За это время от меня два раза уходила жена. В клубах я оставил столько денег, что хватило бы на покупку нескольких автомобилей. О мешках под глазами и потрепанной печени даже и не говорю. Каждое утро я был похмелен и разбит. Вылезти из постели и пойти на работу было все равно, что попытаться вырезать самому себе аппендицит. Единственная мысль, стучавшая внутри головы, сводилась к тому, что зачем, черт возьми, я вчера опять туда поперся? Единственное, что я приобрел взамен — возможность вам обо всем этом рассказать. Вы считаете, это равноценная замена?

История русских найт-клабов ведет отсчет с осени 1990-го. Приблизительно этак с октября. Все началось с того, что компания молодых людей искала себе подходящую квартиру. В те годы официально снять жилье было нереально и приятели просто поселились в сквоте: самовольно захваченном расселенном здании. Сквот располагался в Петербурге, на набережной Фонтанки, дом 145. Приятелей было трое: два брата Алексей и Андрей Хаасы, плюс Михаил Воронцов.

Отыскав подходящий пустующий дом, первым делом приятели выгнали оттуда бомжей и завели кошку, чтобы она ловила крыс. Потом произвели некоторый ремонт. В этой квартире приятели собирались жить, принимать гостей, курить папиросы и уединяться с девушками.

Времена стояли еще советские. На весь СССР не существовало еще ни единого клуба. Да и просто посидеть молодым людям было негде. А здесь — огромная свободная квартира. Площадь большой комнаты в их квартире составляла чуть ли не сто квадратных метров. Очень скоро к Хаасам начали приходить толпы большей частью незнакомых людей. Кто-то приносил алкоголь. Кто-то приводил девушек. А через два месяца после заселения знакомый иностранец предложил поставить к ним в квартиру вертушки. Самые первые вертушки в СССР.

«Вертушки» — это основной инструмент диск-жокея. Такая же незаменимая штука, как электрогитара для рок-группы. Аппарат представляет собой два проигрывателя, соединенные в один и снабженные регулятором скорости. Благодаря «вертушке» одним движением руки можно чередовать мелодии и накладывать их друг на друга. Устройство настолько просто в обращении, что некоторые умельцы «сводят» мелодии даже ногами.

Для каждого вечера Хаасы и Воронцов придумывали особую примочку. То в качестве группы поддержки для диджея приглашались настоящие балерины в пачках и пуантах. То одновременно надувалось несколько тысяч воздушных шаров, в которые можно было с разбега прыгать и зарываться. Стоимость развлечения — $5. Алкогольные напитки и наркотики просьба приносить с собой.

Завсегдатаи первых рейв-party просыпались с закатом и ночь напролет болтали о модных галлюциногенных грибах и только появившемся в России кокаине. В дэнс-зале 24 часа в сутки играла музыка. Посетители не прекращали танцевать даже в туалете. Разнообразие в жизнь меломанов вносили рейды ОМОН, во время которых бойцы ногами разбивали аппаратуру, которую каждый раз приходилось добывать заново.

Для отечественных меломанов и модников все это стало началом новой эпохи. Скоро ходить на Фонтанку стало не просто модно, а очень модно. Это еще не было клубом. Это была тусовка художников и золотой молодежи. Рядом с тинейджером в оранжевой куртке здесь можно было встретить Георгия Гурьянова (басиста группы «Кино»), одетого в блестящие галифе и красные боксерские перчатки. Но начало было положено.

В Москве о подобном виде досуга никто в те годы даже не слышал. Вернее, нет: наиболее продвинутые москвичи о петербургских вечеринках как раз слышали. В моду среди них быстро входит особый вид отдыха: на выходные парни из Москвы приезжают потанцевать на Фонтанку, а потом (до самых следующих выходных) рассказывают всем знакомым, как классно провели время. Те, кто вырваться в Петербург не мог, счастливчикам дико завидовали.

Частым гостем на Фонтанке был москвич Иван Салмаксов. Папа Ивана позже станет главным прокурором Петербурга, да и сам он ездить в Северную столицу очень любил. Через несколько лет Салмаксов без вести пропадет: просто выйдет из дому и дальнейшая его судьба до сих пор никому не известна. А тогда Иван пытался делать какой-нибудь бизнес, но какой именно, определиться долго не мог. Именно он первым сообразил провести в Москве большое официально оформленное мероприятие. Не подпольные танцульки для пары приятелей, а масштабный рейв. С рекламой, баром, хорошим звуком и может быть даже какой-нибудь иностранной звездой.

Энергичный москвич договорился с администрацией ВДНХ, что на одну ночь ему будет сдан в аренду гигантский павильон «Космос». Всем остальным должны были заниматься парни из Петербурга: братья Хаасы и Михаил Воронцов, ставший к тому времени первым русским диджеем Михой Вороном. Младший из Хаасов служил в армии на космодроме Байконур. Именно он и предложил для мероприятия космическое название «Гагарин-party».